Штамп на сердце женщины-вамп - Дарья Донцова

В день отлета владелец пса преподнес Маше четыре ноги с черными копытами. Есть даже очень вкусное мясо в больших количествах вредно, поэтому мы на цепях подвесили хамон к потолку в чулане.

Я пошла в левый угол кладовки. Однако странно, прилетевший из Барселоны окорок не может быть покрыт длинной шерстью. Но на одной висящей ноге она есть, а еще у нее имеется хвост, голова… Мафи!! Она висит на хамоне!

– Эй, ты как сюда проникла? – опешила я. – Вот почему дверь была не заперта на шпингалет! Ты сумела его как-то открыть?

Мафи шевельнула хвостом.

Я легонько дернула безобразницу за лапу.

– Мафи! Да ты акробатка, умудрилась не пойми как допрыгнуть до одного из подарков и вцепилась в него крокодилом. Хотела спереть окорок? Но не вышло, он на цепи. Признай свое поражение и отпусти хамон.

Неудавшаяся охотница за трюфелями горестно вздохнула.

– Давай, давай, – скомандовала я. – Хозяйка не вовремя для тебя пришла за кексом. Ты поймана с поличным. Прекращай охать-ахать, расцепи клыки и приземлись.

– Вот вы где, – воскликнула Людмила, входя в чуланчик, – никак сладкое не найдете? Вроде оно утром на обычном месте было. Оооо! Как она туда залезла?

– Сама теряюсь в догадках, – призналась я. – Потолок высокий, до подвешенной ветчины допрыгнуть собаке без шансов, лестницы тут нет, да и кто бы Мафи стремянку подставил?

– Знаю! – закричала Люся. – Гляньте, вон там ящики с бутылками минералки, она на них залезла.

– Ну и что? – пожала я плечами. – Дальше куда?

Домработница встала на картонную упаковку.

– Она сначала сюда вскочила, потом на полку прыгнула, пакет с сухофруктами уронила, видите, он на полу валяется, со стеллажа на верх холодильника, а уж с него до хамона близехонько. Вот акробатка!

Я вспомнила, как псинка исполнила «петлю Мафи», чтобы перебраться через забор, поверила Люсе и подергала висящую безобразницу за задние лапы.

– Мафи! Отцепись.

– Сейчас притараню лестницу, – пообещала Людмила. – Залезу и посмотрю, почему она зубы не разжимает.

– Шаткая очень, – пробормотала домработница, расставляя стремянку, – трясется. Эх, боюсь высоты до жути.

– Сама полезу, – предложила я, – а вы держите лестницу, она действительно неустойчивая.

– На ее ножках должны быть резиновые ботиночки, – вздохнула Люся, пока я медленно карабкалась по ступенькам, – пол в чулане плиткой выложен, скользкий…

Я не слушала домработницу, осматривая голову Мафи. Через минуту стало понятно: на зависть крепкие зубы собаки впились в ароматное сыровяленое мясо, по морде Мафи текли слюни. Я попыталась расцепить челюсти безобразницы, но потерпела неудачу.

– Чего там? – крикнула Люся.

– Она вцепилась в окорок, – ответила я. – И не отпускает.

– Заклинило! – поставила диагноз домработница. – У моей соседки Нинки муж Володька ночью в кухню попер, свет не зажег. Врач ему велел на диете сидеть, жена у него всю еду отняла. Вот он и решил подкрепиться, пока она спит. Открыл холодильник, а дверца заскрипела. Квартирка у них крохотная. Нина звук услышала, поняла, что дорогой, единственный обжорствовать пошел, и тихонько на кухню приперлась, неожиданно люстру включила да как заорет: «А ну положь!» Володька в этот момент от батона докторской кусал. Он вопля-света испугался, и упс! Зубы в колбасу воткнул, а назад вытащить не может. Нинка сначала думала, что он прикалывается, но потом сообразила, что нет, в травмпункт они поехали прямо с батоном. Доктор сказал, что челюсти от стресса переклинило. Нинка потом целый месяц расстраивалась, что, когда уходили, колбасу в кабинете врача забыли, не дешевая она!

– Муж вашей подруги сидел на табуретке, – возразила я. – Ему можно было встать и в клинику пойти, а Мафи за хамон зубами уцепилась. Как ее снять?

– Просто. Крючок, который к ноге приделан, чтобы ее повесить, выньте из звена цепочки, – подсказала Люся.

– Гениально, – обрадовалась я, – не додумалась до столь простого решения.

– Что тут происходит? – спросил Дегтярев, появляясь в чулане. – Дверь в дом нараспашку, я ходил по первому этажу, никого не нашел, в гостевой кто-то спит. А вы здесь! Что делаете?

– Мафи на хамоне повесилась, – ответила Люся. – Сейчас Дарья ногу снимает, и конец истории.

– Вам ничего доверить нельзя, – возмутился полковник. – Знаете, что будет, когда Даша крючок отцепит?

– Хамон вместе с собакой у меня в руках окажется, – ответила я. – Спущусь спокойно.

– Вы не способны думать на шаг вперед, – рассердился Дегтярев. – Ты сколько весишь?

– Год назад в санаторий ездила, не помню, сколько кило там намерили, – вздохнула домработница, – я не толстая.

– Не о тебе речь, – отмахнулся Александр Михайлович, – о Даше.

– Пятьдесят, – ответила я.

– А теперь простая арифметика, – торжественно заявил Дегтярев. – Скажи мне, что написано на бумажке, которая из ноги торчит, там вес указан.

– Двенадцать, – сказала я.

– Ммм, – пробормотал Дегтярев. – Мафи примерно на шестнадцать тянет. Итого?

– Двадцать семь, – быстро подсчитала Люся.

– Двадцать девять, – поправила я.

– Кто больше? – усмехнулся полковник. – Горе-Архимеды, двенадцать и шестнадцать сложить не можете.

– Зачем нам сейчас пример решать? – остановила я математика-теоретика, берясь за цепь. – Надо Мафушу снять.

Собака горько вздохнула.

– Твои пятьдесят кило могут удержать в одной руке двадцать восемь? – поинтересовался полковник. – Да еще когда они с ускорением вниз полетят?

Я посмотрела на толстяка.

– Кто будет ускоряться?

– Физику в школе учила? – снисходительно спросил полковник.

– Наверное, – осторожно ответила я. – Е равно эм цэ квадрат[7].

– С ума сойти! – восхитился Александр Михайлович. – Полагаю, эта формула приводилась в каком-то из романов Смоляковой, потому и осела в твоей памяти. Смысла ее ты не понимаешь. Так вот, любое тело падает вниз с ускорением девять и восемь десятых метра в секунду в квадрате, следовательно, вес Мафи с ногой увеличится…

– Да тут метра три с половиной, не больше, – остановила полковника Люся, – где вы десять увидели.

– Секунда в квадрате? – заморгала я. – Это как?

– О‑о‑о, – простонал Дегтярев. – Кругом Эйнштейны и Курчатовы.

– Оххх, – издала Мафи.

– Короче, собаку сниму я, – отрезал полковник. – Дарья, слезай.