Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд С. Дойч

Он вновь отверг кандидатуру Рейхенау в конце 1941 года, заявив, что тот «слишком много внимания уделяет политике»; если бы генерал оставался по–прежнему верным сторонником Гитлера, такая характеристика имела бы позитивное звучание. Несогласие Рейхенау с планами Гитлера, тем более выраженное открыто в присутствии других генералов, которых Гитлер заставил молчать и послушно выполнять его приказы, было расценено фюрером как измена и предательство его лично; он никогда не прощал ничего подобного тем, к кому был когда–то привязан и расположен, кому доверял и кого считал преданным себе.

Отрицательная реакция на планы Гитлера в западном направлении, охватившая широкие круги военных, не обошла стороной и генерала Варлимонта. Когда этот блестяще образованный офицер, специалист по военной экономике, стал в 1938 году заместителем Йодля, оппозиция, судя по всему, в течение некоторого времени лелеяла надежду привлечь его в свои ряды и таким образом получить «форпост» в «святая святых» Гитлера – оперативном отделе ОКВ. Варлимонт был католиком, его предки были родом из Валлонии, женат он был на американке.

Зимой 1938/39 года после назначения Варлимонта в ОКВ его пригласил на завтрак Ялмар Шахт. Во время завтрака Шахт откровенно и в весьма резких выражениях говорил о вызывающей серьезные опасения внешней политике Гитлера, а также подверг безжалостной критике ноябрьский погром 1938 года. И хотя высказанное Шахтом мнение совпадало с точкой зрения самого Варлимонта, проведенное Шахтом «прощупывание» потенциального кандидата в члены оппозиции, если оно действительно имело место, прямых результатов не дало. Нет сомнения, что резкие отзывы Кейтеля о Шахте, которому Варлимонт рассказал о встрече, рассчитывая, что это подействует на «резинового льва», показали оппозиции, что и далее ставить на кандидатуру Варлимонта вряд ли стоит.

Для офицера, обладавшего таким умом, подготовкой и образованием, как Варлимонт, безумие намерений Гитлера было очевидным. Сначала Варлимонт хотел просто высмеять и поиздеваться над приказом Кейтеля не разглашать информацию о приказе Гитлера; однако затем он решил просто сообщить в ОКХ о намерениях фюрера осуществить наступление на Западе.

У Варлимонта были причины как личного, так и военного характера быть противником этой затеи. Гитлер заявил 27 сентября 1939 года, что нападение будет осуществлено через территорию Бельгии, – страны, откуда были родом предки Варлимонта, где у него были друзья и родственники и с которой у него были связаны многочисленные приятные воспоминания об отдыхе на морских курортах. Первой мыслью Варлимонта, когда он узнал о планах наступления, было тщательно изучить вопрос об экономической возможности Германии вести длительную войну. Он хотел рассмотреть проблему с точки зрения военной экономики – в том же ракурсе, как ее рассматривал еще до начала войны Томас, и руководствуясь его разработками; причем министерство военной экономики, которое Томас возглавлял, обещало оказать ему всяческое содействие. Однако этому плану не было суждено осуществиться: министерство экономики отказалось предоставить какую бы то ни было информацию, которая могла быть использована для того, чтобы поставить под сомнение «взгляды и решения фюрера».

Тогда Варлимонт предпринял атаку «со второй линии», попытавшись, ни много ни мало, убедить короля Бельгии предложить Гитлеру посреднические услуги по заключению мира с западными державами; от такого предложения Гитлеру, по мнению Варлимонта, было бы трудно отказаться. Осуществить намеченное ему помогла двадцатилетняя дружба с полковником Рэйбом фон Паппенгеймом, германским военным атташе в Брюсселе, который, в свою очередь, был лично знаком с генерал–лейтенантом ван Оверстратеном, адъютантом бельгийского короля Леопольда III.

И вновь в связи с этим предложением в интересном свете предстал Рейхенау: когда Паппенгейм встретился с ним в его штабе в Дюссельдорфе, Рейхенау полностью поддержал данное предложение. Трудно сказать, в какой степени упомянутое предложение повлияло на то, что король Бельгии и королева Голландии официально предложили 8 ноября 1939 года воюющим государствам свои посреднические услуги по достижению мира.

Если действия Варлимонта и Рейхенау отразили настроения той части командного состава, которая не имела каких–либо контактов с оппозицией и тем более не могла быть отнесена к ней, то нетрудно представить, какую реакцию вызвали планы Гитлера осуществить наступление на Западе в охваченном политическим недовольством ОКХ. То, что западные страны не предприняли решительных действий во время короткой польской кампании, здесь восприняли с двойным облегчением. Риск ведения боевых действий в Польше при крайне слабой, практически «прозрачной» линии немецкой обороны на Западе полностью оправдался. Военное командование, независимо от принадлежности к оппозиции, было убеждено, что западные державы не решатся нанести удар, пока идет польская кампания, и не испытывало никаких волнений и беспокойств по этому поводу. Так, Гальдер был убежден, что «комплекс памяти» о горах трупов времен Первой мировой войны заставит французов отказаться проливать кровь в одиночку и оставаться на своих позициях до тех пор, пока не подойдут ощутимые подкрепления из Англии.

Однако в глубине души у начальника штаба ОКХ и его коллег, скорее всего, оставались сомнения, и если так, то теперь они развеялись окончательно. К этому добавилось удовлетворение от того, что чисто символические военные действия на Западном фронте не увеличили и без того уже значительные трудности на пути восстановления мира, будь то с Гитлером или тем правительством, которое сменит его режим у власти.

Если руководители ОКХ и могли некоторое время спокойно спать, не опасаясь неожиданного удара с западного направления, то в результате быстрой победы Гитлера на Востоке и ее последствий их спокойный сон сменился ночными кошмарами. Подобные настроения обнаружились у Вальтера фон Браухича вскоре после начала польской кампании, что видно из его разговора с полковником Николасом фон Ворманном, офицером связи Браухича в личном поезде Гитлера. Получив заверения от фон Ворманна, что тому ничего не известно о каких–либо разговорах относительно наступления Германии на Западе, Браухич не скрывал, насколько он обеспокоен возможностью подобного развития событий. «Вы знаете, что мы не можем пойти на это; мы не можем атаковать линию Мажино. Если подобные идеи будут даже просто обсуждаться в тех или иных разговорах, вы должны меня проинформировать об этом немедленно». В соответствии с этой точкой зрения Браухич издал 17 сентября 1939 года директиву, которая называлась «Директива о перегруппировке оборонительных порядков сухопутных сил на западном направлении». С учетом возможности дипломатического урегулирования конфликта, на что у генералов появилась надежда после выступления Гитлера 22 августа 1939 года, по мнению германского военного командования, было желательно, чтобы военные действия на Западном фронте естественным образом зашли в тупик и возникла бы своего рода патовая ситуация. Союзники упустили возможность нанести быстрый и мощный удар, когда большая часть германских войск была занята в Польше, и теперь, после завершения польской кампании, не то что стремительная атака со стороны западных держав, но даже помыслы о наступлении казались маловероятными. У Браухича не было и мысли о том, чтобы атаковать линию Мажино или обойти ее с севера через территорию нейтральных стран. Такой же точки зрения придерживался Штюльпнагель, что нашло отражение в подготовленной им несколько дней спустя записке.