Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд С. Дойч

Рейхенау с удивившей всех подробностью детализировал свое предложение; в частности, он отметил, что голландцы должны предпринять ряд мер, которые сразу бы привлекли внимание, по повышению боеготовности водных фортификационных сооружений, особенно расположенных на Юлианском канале[43].

Сделав свое дело, Рейхенау отошел в сторону, предоставив оппозиции возможность показать, на что способна созданная ею сеть. Рейхенау верно предположил, что оппозиционные круги, пусть и по своим собственным соображениям, выступят за предотвращение серьезного военного конфликта на Западе. Все их надежды были связаны с достижением взаимопонимания с западными державами, что, по их мнению, должно было облегчить свержение Гитлера. К счастью, у Эльзаца нашлись возможности передать на Запад соответствующий сигнал. С 1935 года у него были тесные отношения с доктором Гансом Робинсоном, еврейским бизнесменом, который в течение некоторого времени был лидером давно созданной и активно действовавшей оппозиционной группы в Гамбурге. После погрома в ноябре 1938 года[44]Робинсон сразу же покинул Германию, сумев уйти от гестаповцев, которые буквально шли за ним по пятам. Поскольку его жена была наполовину датчанка, он осел в Копенгагене и стал важным связующим звеном между оппозицией и Англией; именно через него в Лондон передавались важные сообщения. Вскоре после того, как Франция и Англия объявили войну Германии, к Робинсону прибыл посланец от Эльзаца с просьбой немедленно обратиться к английскому правительству и настаивать на нанесении мощного удара по Германии на западе, чтобы ослабить таким образом давление на Польшу. Робинсон отреагировал на эту просьбу отрицательно; по его мнению, не следовало требовать от союзников предпринимать крупные военные шаги, поскольку в этом случае остановить войну стало бы еще труднее.

Днем 7 ноября 1939 года тот же связной прибыл самолетом из Берлина и привез послание, отправленное по инициативе Рейхенау. Робинсон отреагировал немедленно. Первое, что он сделал, – в восемь утра на следующий день позвонил в Стокгольм. Он связался с доктором Вальтером Якобсеном, также политическим беженцем и связным оппозиции в Скандинавских странах, который был хорошо знаком с пресс–атташе английского посольства в Швеции Питером Теннантом. Когда Якобсен узнал, что он должен срочно организовать приезд в Копенгаген английского представителя, поскольку интересы Англии находились «под серьезной угрозой», его первым вопросом был следующий: «А как я могу это сделать?» В ответ он услышал, что ситуация чрезвычайная и требует чрезвычайных мер и, если потребуется, следует организовать прилет на частном самолете. Теннанта только что сменил на его посту другой сотрудник, по фамилии Лидбиттер, но, к счастью, еще до своего отъезда Теннант отрекомендовал Лидбиттеру своего немецкого друга. Именно Лидбиттеру Якобсен и передал это сообщение.

Позвонив Якобсену, Робинсон, у которого не было личных контактов в английском и голландском посольствах в Дании, решил обратиться за помощью к своему другу – влиятельному в Дании человеку Гермоду Лэннангу, являвшемуся членом фолькетинга (датского парламента). Не застав его в офисе, он отправился прямо в зал заседаний парламента; его немецкий друг был с ним и держался поодаль. Лэннанг предложил немедленно связаться с министром иностранных дел Мунхом, резиденция которого была неподалеку.

Мунх, узнав, что происходит, лишь горько усмехнулся, услышав предложение передать сообщение через голландское посольство в Дании. «Это будет означать, что через четыре часа обо всем станет известно в Берлине», – сказал он. Датская полиция, по его словам, следила за одним из сотрудников, подозревая его в шпионаже. Что же касается информирования англичан, то датский министр иностранных дел выразил готовность в крайнем случае взять это на себя, если другие попытки окажутся неудачными. Однако сделать это он готов действительно лишь в крайнем случае – если все усилия Якобсена в Стокгольме не дадут результатов.

К счастью, знакомый Якобсена в английском посольстве со своей задачей справился. Когда Робинсон в полдень вернулся домой, ему сообщили о таинственном телефонном звонке, который через некоторое время последовал вновь. Была назначена встреча в кафе, на которую пришел высокий человек с усами и в берете, делавшем его несколько похожим на Шерлока Холмса. Самым надежным местом для разговора, по мнению Робинсона, было помещение в банке, где хранился его личный сейф; туда они и отправились, и, не называя никаких имен, Робинсон изложил собеседнику послание Рейхенау. «Теперь, – облегченно вздохнул Робинсон, – я надеюсь, будут предприняты необходимые шаги». – «Сначала нужно проверить». – «Что проверить?» – спросил Робинсон. «Вас», – последовал несколько обескураживший его ответ.

На следующее утро – а именно в тот день произошел «инцидент Венло», о котором подробнее будет рассказано в следующей главе, – те же двое вновь встретились в кафе. На этот раз англичанин, который во время первой встречи был очень сдержан, выглядел более радушно. «Мы проверили вас, – сказал он, – и я передал вашу информацию. Также могу сообщить вам, что она получила подтверждение и из другого источника». Только после войны Робинсон узнал от одного из немногих оставшихся в живых членов группы Герделера—Эльзаца, что информация Рейхенау была передана англичанам также и через Швейцарию[45].

Насколько известно автору, «инцидент Рейхенау» рассматривается в настоящей книге впервые; в исследовательских работах, посвященных этому периоду, он подробно не анализируется и практически не упоминается. С учетом его значения как в истории антигитлеровской оппозиции, так и, если брать более широко, всего Третьего рейха, он подлежит тщательному и подробному исследованию и осмыслению; это, к сожалению, просто невозможно сделать на страницах данной книги. «Инцидент Рейхенау» наглядно свидетельствует о том, какой шок вызвало у немецкого генералитета решение Гитлера нанести удар на Западе через нейтральные страны. Он также показывает, как Рейхенау стал все более отдаляться от Гитлера, и помогает понять, почему Гитлер в дальнейшем фактически повернулся спиной к своему бывшему любимцу; ведь мало кому из военных Гитлер ранее столь же доверял и был столь же расположен. В конце ноября 1939 года Гитлер резко отклонил предложение назначить Рейхенау на пост командующего сухопутными силами, сменив нелюбимого фюрером Браухича, – а ведь еще год назад Гитлер считал Рейхенау кандидатом номер 1 на этот пост[46].