Однажды, в давние времена… - Сиратори Каору

— А вот ещё я читал…

Глупейшее начало разговора. Но он ухватился за него, как утопающий за соломинку. Только не молчать, не дать своим мыслям окончательно подвести неизбежную черту… И от этого действительно стало легче. Они обсудили «Далёкую радугу» — придя к согласию, что при коммунизме такого бардака быть не должно. Потом заспорили о «Солярисе», но так ни до чего и не договорились. Казалось, случившееся осталось позади. Нелепый эпизод, о котором лучше не вспоминать… Они даже посмеялись немного, пересказывая друг другу истории из жизни «благородных жуликов» Джеффа Питерса и Энди Таккера. Хотя в их смехе и слышались иногда едва заметные истеричные нотки…

Обратный путь занял у них сегодня вдвое дольше, чем в прошлые разы. Чем ближе они подходили, тем больше замедляли шаги, словно страшась того, что ждёт их в его конце… Молча, не сговариваясь, они сели на ту же скамейку у фонтана, где болтали обычно по вечерам, пока по телевизору шла программа «Время». Разговор замер… Все эти обсуждения, споры, смех… Всё — не более чем безнадёжное бегство от действительности, умело заманившей их в древнюю, как мир, ловушку. Ловушку, из которой нет выхода… Андрей заметил, что опять избегает смотреть на Катю, и усилием воли заставил себя взглянуть на неё. Она сидела ссутулившись, подсунув под себя руки, уткнувшись глазами в собственные колени…

— Катя… — позвал он её.

Она продолжала молчать, лишь подняла на него беспомощный взгляд. Несколько секунд они смотрели так друг на друга, не произнося ни слова…

— Ну хочешь, я уеду, — в голосе его зазвучала тоска. — Завтра утром… Или прямо сейчас. Я могу уйти из школы — доучусь в каком-нибудь техникуме…

Катя опять опустила глаза.

— Неужели ты правда думаешь, что я могу этого хотеть…

Неожиданно она вскочила, сделала два быстрых шага к фонтану, вернулась, села опять.

— Но это же всё в шутку было! — чуть не плача, почти выкрикнула она. — Это просто не может быть по-настоящему! Андрей, ну скажи!.. Господи, что мне делать… — она закрыла лицо руками.

Он готов был сказать ей всё, что угодно… Если бы только думал, что это поможет… Ему хотелось обнять её, взять за руку — чтобы она опять положила голову ему на плечо и успокоилась, как там, в кино…

— Андрюша, не сердись на меня, — Катя снова говорила тихо. — Я не знаю, что тебе ответить… Давай поговорим завтра, ладно? Ты можешь подождать? Пожалуйста…

— Конечно…

— Тогда пойдём спать. Всё равно сейчас мы ничего не решим. Пожалуйста, пойдём…

Он молча встал и направился вслед за ней к пожарной лестнице. Как в прошлый раз, Андрей подсадил её, но сейчас руки его дрожали, и он почувствовал, как Катя вся сжалась под его прикосновением… Забравшись в окно, он открыл ей балконную дверь, боясь дотронуться до неё ещё раз.

— Проходи…

— Спасибо… Спокойной ночи…

— Спокойной ночи…

Не зажигая света, она толкнула дверь к себе — и комната озарилась вдруг трепетным феерическим светом. Это в банке у изголовья её кровати мерцали вчерашние светлячки.

Южная ночь

До самого утра Кате так и не удалось толком заснуть, всю ночь проворочалась в полузабытьи с боку на бок. Да ещё и проснулась раньше будильника… Она повернула голову, взглянуть на светящийся в полумраке циферблат. Проспала! Забыла поставить. Подскочив и на ходу напяливая халат, она подошла к двери в соседнюю комнату. Оттуда слышался слабый плеск воды из-под крана: Андрей уже умывался… Второй раз только за всю неделю проснулся сам. Тоже, значит, спал не ахти… Тут она заметила, что её живой фонарик почти не светит. И правда ведь сдохнут — если прямо сейчас не выпустить… Катя вышла на балкон и перевернула банку на кусты внизу. Летите, ребята, своё чёрное дело вы уже сделали…

За завтраком они избегали прямых взглядов и почти не разговаривали, условились только пойти, как обычно, на пляж. Из всех прочих, это показалось ей наименьшим злом: по крайней мере, можно прикрыть лицо от солнца и просто молчать… А что ещё остаётся, когда совершенно не знаешь, что сказать…

— Я пойду поплавать. Одна, — поднялась она на ноги, провалявшись так минут тридцать-сорок, но совершенно не уняв сумбур в голове. — Мне правда нужно, не обижайся.

— Да… Я понимаю…

Вода всегда успокаивала Катю, словно растворяя в себе любые её тревоги и печали. Плавать она умела, сколько себя помнит — ещё в детском саду мама водила её в фэзэошный бассейн. Но сегодня и вода не несла с собой облегчения… И главное, меланхолично размышляла она, ведь всё же было понятно с самого начала. С самого первого дня всё неуклонно шло к этому — пока она старательно обманывала себя, делая вид, что ничего не замечает… Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда… Боже, какая дура…

Берег остался далеко позади. Она обернулась — никто на неё не смотрит… Хорошо, что тут нет спасателей, как на городском пляже. С биноклями и рупорами. «Девушка, не нарушайте правил купания! Не заплывайте за буйки!» Буйков, впрочем, тоже нет… Катя нырнула и не смогла достать дна. Вокруг было прохладно и сумрачно, солнечный диск едва просвечивал сквозь многометровую толщу воды… С лакейской услужливостью, в голову вползла холодная и скользкая, как змея, мысль: достаточно просто пробыть здесь чуть подольше — и когда включатся рефлексы, кислорода до поверхности ей уже не хватит… Интересно, сколько ему потребуется, чтобы забыть её? Месяц? Год? Больше?.. А сколько потребовалось бы ей?..

Она вынырнула и, отдышавшись, перевернулась на спину. В небе над ней кружились чайки, а волны нежно нашёптывали на ухо слова песни из вчерашнего фильма:

Если у тебя есть друг,

На которого, ты думаешь, можно положиться,

Ты — счастливчик.

И если ты нашёл причину

Жить дальше и не умирать,

Ты — счастливчик.

Андрей не понимал, что происходит, и даже не пытался уже ничего понять. Вернувшись, Катя как ни в чём не бывало пощекотала его пальцами ноги по рёбрам и сказала, что сегодня исполняется ровно неделя, как они на море. И что дату эту надо непременно отметить. А затем весь день вела себя совершенно обычно: шутила, улыбалась, шмотки меняла по любому поводу. Разве что отвечала иногда невпопад, будто задумавшись о чём-то…

Перед ужином они