Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - Барбара Такман

Дон Хуан видел себя императором Византии. Но невзирая на свое поражение, турки еще на протяжении столетия представляли собой немалую угрозу для Европы, пока не повернули вспять в 1683 г. от стен Вены, и даже после оставались великой державой еще два столетия. Тем не менее уничтожение турецкого флота в заливе Лепанто расчистило путь через Средиземное море. Когда известие о победе достигло Лондона, то, по сообщению Холлиншеда, «по всему городу зажигали костры и пировали на улицах, и много радовались, ибо была одержана победа величайшей важности для всего христианства».

Однако долго удерживать главенство на море победителям не удалось. Венеция, чью монополию на торговлю пряностями уничтожили португальцы, уже клонилась к закату своего коммерческого и морского величия. В следующем же десятилетии надменная испанская Армада была разметана штормом и потоплена англичанами. Этим событием история задним числом признает, что контроль над морями перешел к протестантским странам с результатом, который Леки в порыве самодовольной праведности назвал «почти чистейшей выгодой для человечества». Разумеется смена власти произошла не в одночасье. Испания еще некоторое время оставалась силой, с которой следовало считаться, но утрата лучшей части флота, за которой последовало сходное поражение от турок, совпавшее с упадком Венеции, послужили тому, что для Англии открылся морской путь на Ближний Восток.

Английские купцы не стали ждать убийственного удара Дрейка по «псам инквизиции и дьяволам Испании». Еще победа при Лепанто заставила их задуматься об открывающихся возможностях. Уже очень скоро два состоятельных лондонских купца начали решительно собирать людей, капитал и корабли, чтобы совместно пробиться в сферу «турецкой торговли». Одним был Эдвард Осборн, видный член Компании Суконщиков, другим — Ричард Стейпер, чья надгробная надпись гласит: «величайший купец своего времени, главный в открытии торговли с Турцией и Восточной Индией». За ними стоял лорд Берли, проницательный Уильям Сесил, глава правительства королевы Елизаветы, перед глазами которого уже маячило золото, которое достанется короне, когда торговые ветры Средиземноморья наполнят английские паруса. К 1579 г. Осборн и Стейпер организовали группу купцов, готовых вложить средства в новое предприятие, и в том же году оправили своего агента в Константинополь заручиться у султана торговыми привилегиями.

Для выполнения этой миссии выбрали Уильяма Харборна, члена парламента от Большого Ярмута, который двумя годами ранее посетил Турцию и вернулся с письмом от султана, в котором тот предлагал дружбу королеве Англии. Всё будущее Англии на Ближнем Востоке, а с ним и будущее Палестины окрашено дипломатическим гением, отвагой, превосходной елизаветинской уверенностью в себе первого английского посла при Порте. Он отправился в практически враждебную страну, ко двору со зловещей репутацией. Хотя некогда султаны проявляли обходительность, нынешний султан Мурад III славился непредсказуемостью и переменчивым нравом. Доступ к нему преграждали ревнивые визири и кровожадные янычары. Посланники других европейских стран, уже добившиеся какого-то положения при дворе, были враждебно настроены к Харборну и, несомненно, строили против него козни. Однако уже через год он привез домой полный договор из двадцати двух статей, дающий английским подданным разрешение торговать в турецких владениях. Позже он прослужил шесть лет послом в Константинополе. По словам историка Левантской компании. Э. Вуда, он «заложил прочные основы влияния своей страны на Ближнем Востоке, и никогда более ему не угрожала опасность быть вытесненным влиянием других».

Имея на руках договор Харборна, Осборн и Стейпер подали прошение королеве о создании королевской компании, которая даст им эксклюзивное право на торговлю в Леванте. Они подчеркивали, как выгодны будут государству рост прибылей от таможенных пошлин и увеличение флота. В поддержку их петиции высказался министр и член Тайного совета королевы Фрэнсис Уолсингем, который составил меморандум, озаглавленный «Размышление о торговле в Турции», где излагал королеве причины, почему проект должен получить государственную поддержку. «Во-первых, — писал он, — вы заставите работать больше число крупнейших ваших кораблей, тем самым флот будет содержаться в должном порядке, а он — одна из главнейших сил и защита сего государства». Далее, если английская компания устранит посредников, то «вы сможете продавать ваши собственные товары с большей выгодой, чем ранее, ибо ранее значительная часть прибылей попадала в чужие руки». Более того, по этой самой причине стоит использовать левантскую торговлю, чтобы склонить султана на сторону Англии и подорвать устойчивый союз с королем Филиппом Испанским.

Убежденная доводами о политических преимуществах и уже подсчитывая прибыль, королева Елизавета даровала 1 сентября 1581 г. Стейперу, Осборну и их компаньонам королевскую хартию, согласно которой основывалась «Компания купцов Леванта», или Левантская компания. По условиям грамоты, отныне только членам компании за то, что «нашли и открыли торговлю в Турции, а на памяти кого-либо из ныне живущих неизвестно, что ее посещали наши предки», позволялось вести торговлю с Турцией. Осборн был назван управляющим, а число команьонов ограничено двадцатью. Корабли компании должны были нести на себе эмблему королевы, а их пушки с боеприпасами и команды подпадали под надзор адмиралтейства. В обмен на монополию, которую давала хартия, компания обязалась выплачивать короне 500 фунтов ежегодно.

Затем последовала задержка более чем на год, пока королева и компания препирались из-за того, кто будет оплачивать издержки посла. Помимо оклада и щедрых подарков султану его следовало снабдить тем, что сегодня так вульгарно называют «грязными фондами», то есть средствами на взятки. Для необоримой скупости Елизаветы это было уж слишком, и она наотрез отказалась аккредитовать посла, если его издержки не будут оплачены компанией. В свою очередь Осборн и его товарищи отказались выложить еще хотя бы шиллинг.

Наконец, купцы, чей капитал бездействовал, вложенный в стоящие на рейде и нагруженные шерстью корабли, сдались и решили послать Харборна за свой счет. В январе 1583 г. «Великая Сусанна» отплыла в Константинополь с Харборном на борту, который вез в подарок султану трех мастифов, трех спаниелей, двух гончих, «двух маленьких собачек в шелковых курточках», двух попугаев из чистого серебра, усыпанные драгоценными камнями часы стоимостью в 500 фунтов и прочие украшения и диковины. Прижимистая Елизавета внесла свой вклад патентом на звание рыцаря и верительными грамотами новому послу.

По прибытии в Константинополь Харборн оправдал доверие купцов. Убедительными доводами, подарками и умением нейтрализовать козни соперников он не только вернул себе расположение султана и восстановил торговый договор, отмененный в его отсутствие, но и добился еще более выгодных условий, чем прочие европейцы — в придачу к снижению пошлин на экспорт. «Коммерчески осененный мистер Харборн, — писал драматург на злобу дня Томас Нэш, — так нашумел нашим именем у турок, что только младенец среди обрезанных язычников не говорит о Лондоне так же часто, как о гробнице своего пророка в Мекке».

Но такая слава была на руку и торговым, и дипломатическим сделкам. За первые пять лет коммерческой деятельности «турецкие купцы» совершили 27 плаваний в 10 портов Леванта, добиваясь в случае некоторых грузов 300–400 процентов прибыли и выплатив короне в общей сложности 11.159 фунтов таможенных пошлин. Управляющий компании Осборн был возведен в рыцари и избран лордом-мэром Лондона. Хартия дважды возобновлялась, во второй раз с прибылью для короны в 800 процентов. В Алеппо открылось консульство для ведения коммерции Алеппо, Дамаска, Амана, Триполи, Иерусалима и «всех прочих частей, будь то в провинциях Сирия, Палестина и Иудея». Вот до чего была низведена Святая земля: она превратилась в один из полудюжины других караван-сараев, сваленных в одну кучу под юрисдикцией консула.