Машина песен. Внутри фабрики хитов - Джон Сибрук

Однако богатство, которое Jive принесла поп-музыка, выросло на зыбучих песках. Подростковый поп долго не живет – это аксиома музыкального мира – по той простой причине, что тинейджеры быстро вырастают, а следующее поколение не приемлет вкусы предыдущего. К тому же сами артисты неизбежно взрослеют, причем у всех на виду, и публичность ложится грузом на их плечи. Эй Джей Маклин оказался в реабилитационном центре в 2001 году – в первый из трех раз за следующие десять лет. Ник Картер также долгое время боролся с наркотической и алкогольной зависимостью, о чем он в душераздирающих подробностях рассказывает в своей книге Facing the Music and Living to Talk About It («Музыка и ее последствия», 2013 г.). Но быстрее всех сдала Бритни, которая уже в середине нулевых оказалась в психиатрической клинике – в смирительной рубашке и с собственноручно побритой головой.

В 2001 году доход Jive и Zomba составил порядка девятисот миллионов долларов. Это значило, что пут-опцион контракта Колдера с BMG позволял ему продать компанию за сумму в три раза больше, то есть за два миллиарда семьсот миллионов. Когда Колдер открыто дал понять, что он подумывает продать BMG свой лейбл Jive и компанию Zomba, Томас Миддельхофф, генеральный директор BMG (после ухода с поста его обвинят в растрате), по слухам, предложил Колдеру вместо этого взять на себя руководство музыкальным бизнесом компании и принять бразды правления BMG Music. И все же музыкальный бизнес переживал свой исторический пик; столь удачного момента для продажи лейбла могло больше не быть. Сервис для обмена файлами Napster стартовал в 1999 году, и оставалось только гадать, смогут ли воротилы музыкального бизнеса загнать джина бесплатной музыки обратно в лампу. Если уж игра шла по-крупному, то настало самое время забирать фишки и вставать из-за стола.

Стив Лант рассказывает: «На самом деле это было грустно. Клайв не хотел продавать компанию, но чувствовал, что у него нет выбора». В душе Колдера всегда боролись поклонник музыки и бизнесмен, но те, кто ставил на победу первого, как правило, об этом жалели.

Так, 11 июня 2002 года Колдер воспользовался пут-опционом. Он заработал на сделке с BMG два миллиарда семьсот миллионов долларов и исчез с музыкальной сцены. Сейчас он живет в уединении на Каймановых островах и редко показывается на публике. В прощальном электронном письме сотрудникам он с присущей ему дальновидностью указал им путь к будущему поп-музыки и сформулировал главный философский тезис звукозаписывающей индустрии: «ХИТЫ СОЗДАЮТСЯ В СТУДИИ».

Моя мама с детства играла на фортепиано, как и ее мать, и моя двоюродная бабушка, которую все звали Сестрой. Они покупали ноты популярной тогда музыки и играли друг для друга, друзей и семьи. Когда мать умерла, мне досталась ее коллекция нот, я храню ее в ящике в подвале нашего дома в Бруклине. Это – мой наследственный хит-парад, начиная от What Would You Take Me For, Papa? 1889 года со словами и музыкой Томаса Вестендорфа и заканчивая I Am Woman Хелен Редди и Рэя Бертона 1975 года.

Здесь есть и запись Hannah Won’t You Open the Door (1904) Эндрю Би Стерлинга и Гарри фон Тильзера (последний же был ее издателем, а офис его располагался на Западной 28-й улице, в самом сердце «улицы жестяных сковородок»). Здесь и When the Grown Up Ladies Act Like Babies Эла Джонсона, и My Pretty Little Indian Napanee со словами Уилла Дженаро и музыкой У.Р. Уильямса («Снимает скальп со всех остальных индейских песен» – гласит радостный расистский слоган на обложке.) Многие ноты содержат иллюстрации к тексту песни – на них мечтательные барышни или счастливые белые мужчины, которым славно живется в стране Дикси. Часто можно встретить фотографии эстрадных артистов, в чьем исполнении песня обрела известность; так, Hannah Won’t You Open the Door украшена портретом забытой певицы по имени Бонита.

К 10-м годам в коробке впервые появился Ирвинг Берлин с его композицией Alexander’s Ragtime Band (1911). (Как и многие партитуры в коллекции моих прародительниц со Среднего Запада, эта была куплена в музыкальном магазине Ф.У. Вулворта на Северной 6-й улице в Сент-Луисе.) За ней идет кипа модных «запинающихся песен», например Oh Helen! Чарльза МакКаррона и Кэри Морган (1918), которую, как гласит обложка, «можно слушать через граммофон», – это знак грядущих перемен. Затем следуют композиции из «Безумств Зигфелда»: Isle D’Amour (1913), новомодная O’Brien Is Tryin’ to Learn to Talk Hawaiian Эла Дубина и Ренни Кормака (1914) с нотами для укулеле и патриотичные песни вроде Dress Up Your Dollars in Khaki (1918) Лестера Элвуда и Ричарда Уайтинга.

А 20-е стали золотыми годами для популярной песни. Эл Джолсон и Ирвинг Берлин достигли пика своей творческой карьеры. Айра и Джордж Гершвины появляются в коробке в 1924 году со своим хитом Fascinating Rhythm, изданным первой фабрикой хитов T.B. Harms. Конечно, тут же есть Yes! We Have No Bananas! Фрэнка Сильвера и Ирвинга Кона, сенсация 1923 года и один из первых примеров математики мелодии – эту песню, как ни странно, из того периода вспоминают чаще всего. Десятилетие закрывает Stardust Митчелла Пэриша и Хоуги Кармайкла (1928).

А 30-е годы – время песен из мюзиклов и голливудских фильмов. К тому времени музыкальные издатели уже перебрались ближе к центру – в район Брилл-Билдинг. Первые звоночки современной культуры звездной славы мы видим на фотографиях Оззи Нельсона, Руди Валле и, разумеется, Бинга Кросби, чье лицо в мягком светлом фокусе украсило не одну обложку.

И вот начинается музыка моей матери. Я вижу ее карандашные пометки над нотными линейками. Я узнаю´ песни, которые она пела мне в детстве, например (You’d Be So) Easy to Love Коула Портера или I’m Putting All My Eggs In One Basket Ирвинга Берлина, обе 1936 года. Здесь немало композиций Роджерса и Хаммерстайна, кипа Джерома Керна, а вот и сестры Эндрюс! В коробке совсем немного нот из 50-х и того меньше – 60-х. Как-то сюда затесалась Didn’t We (1968) Джимми Вебба и еще более необъяснимым образом – I Am Woman (1975), гимн женского движения за равноправие Хелен Редди. Вслед за этой последней весточкой от мамы идут мои учебники с гитарными табулатурами песен Нила Янга, которые она тоже решила сберечь.

Поразительно, как мало изменилось базовое строение популярной песни за все это время. Механизм воспроизведения постоянно меняется – от нотных листов к валику пианолы, затем радио, винил, кассеты, CD, MP3 и теперь стриминг. Но эмоциональная механика песни во многом осталась той же, сыграна ли она Элом Джолсоном на фортепиано или Слэшем на гитаре. В куплетах нарастает напряжение, а припевы в сладостной кульминации его высвобождают. За двумя припевами, как правило, следует бридж, который чаще всего представляет из себя вариацию на мелодию куплета, а после него – финальный припев и кода[12].