Красные камзолы - Иван Ланков

Одиночный всадник…

– Ну-ка, братцы, в ружье! Приготовьтесь на всякий случай. Такие обычно очень резкие бывают. Как даст шпору – так и поминай как звали, не догонишь.

– Тебе какая печаль, Жора? Едет себе благородный и едет. Пусть его.

– Откуда знаешь, что благородный? На нем написано?

– Так всадник же. Разночинцы да мещане все как-то в колясках да повозках ездят.

– Мож, и не благородный, мож, слуга чей или военный. Все равно надо спросить. Работа такая.

Мы выстроились в линию вдоль дороги и вскинули ружья на плечо. Когда всадник приблизился, мы с Сашкой вышли на середину дороги, заступив ему путь.

– Стой, кто таков?

– Sors! – гневно окрикнул всадник на французском и сжал ногами бока лошади.

– Стоять! – закричал Сашка и попробовал схватить лошадь за уздечку. Всадник резко выбрал повод на себя, лошадь истошно заржала, встала на дыбы и замолотила копытами в воздухе.

Сашка кубарем покатился по земле, а я на какой-то миг растерялся. После спокойного общения с бесчисленными драгунами-каргопольцами такая резкость выбила меня из колеи.

Всадник же тем временем развернулся и бросил коня в галоп, уходя в ту сторону, откуда и приехал.

Твою мать! Чего я стою-то? Я стряхнул с себя оцепенение и вскинул ружье.

– Шестак, по конному целься!

Ружье горизонтально в левой руке, аккуратно открываю крышку, быстро достаю из расстегнутой лядунки надорванный бумажный пакет с остатками пороха и подсыпаю на полку. В голове мелькнула мысль, что для таких случаев надо завести себе натруску. Удобнее будет.

Защелкиваю крышку, вскидываю ружье, целюсь в копыта удаляющейся лошади. Сердце бьется как собачий хвост, в висках гулко стучит.

– Товсь!

Кажется, что ствол мушкета ходит ходуном, прицельная планка расплывается в каком-то мареве, круп лошади частично сливается с поднятой копытами пылью. На глазок всадник ускакал уже шагов на полста.

– Пли!

Ружье ощутимо толкает в плечо, щеку опалило горячим воздухом. В уши бьет звук нескольких, слившихся в один, выстрелов. Над дорогой на уровне лица распластались длинные конусы дыма.

– Попали! – восторженный вопль Никиты, чернявого бойца нашего капральства.

– Что встали? Вперед, бегом, бегом!

Бух-бух-бух – гулко зашлепали солдатские башмаки по накатанной колее тракта. Выбежав из облака дыма, вижу, как лошадь, припадая на задние ноги, продолжает пытаться шагать передними. Всадник отчаянно хлещет плетью по крупу, но лошадь уже явно не в силах подчиняться. Шаг, еще шаг – и она заваливается на бок. Всадник ловко спрыгивает, на ходу выхватывая шпагу, и поворачивается к нам.

– En garde, les chiens!

Щаз, будет тебе ан-гард, разбежался! Мы не собирались устраивать с ним поединок. Раз! И практически летящий Ерема ружьем смахивает его шпагу в сторону, увлекая руку вместе со своим телом. Два! Никита бросается ему в ноги. Три! Я всем весом впечатываюсь ему в левое плечо. И неожиданное четыре – появившийся откуда-то окровавленный Сашка в длинном прыжке бьет ему обеими ногами в грудь и сбивает с ног. Степан же перескочил нашу куча-мала, топнул по слетевшей с всадника треуголке и разгоряченно выдохнул:

– Я царь горы!

Уф!

Шпагу француза отбрасываю ногой в сторону.

– Сашка, хорош уже пленного лупцевать! Слезь с него!

Быстрый осмотр. Что тут у нас? Ага, кошель, портмоне с какими-то бумагами, кисет, кинжал, пистолет, карманные часы. Экспресс-допрос:

– Имя?

– Шевалье д’Арс, – отвечает по-французски. Ну ладно, я вроде кое-как по-ихнему паралекаю. Поспрашиваем.

– Должность, род занятий? Дата рождения? – Какая-то дичь в голову лезет. Хреновый из меня дознаватель. Но продолжаю уверенным тоном говорить, чтобы не дать ему перехватить инициативу или просто прийти в себя. Пока он занят моими вопросами, свои мысли у него на втором плане, а мне того и надо. Попутно ощупываю его одежду. Что-то полы его камзола подозрительно плотные. Может, вшил туда что-то важное, как Боярский в кино про гардемаринов? Ну-ка… Краем глаза отмечаю, что Степан и Никита перезаряжают ружья. Ерема стоит за спиной француза и держит его за связанные руки. А Семен Петрович деловито осматривает седельные сумки, навьюченные на жалобно стенающую лошадь. Она все еще пытается подняться на передние ноги, а задние безвольно волочит по земле. От этого зрелища меня передергивает, и я поспешно поворачиваю голову обратно к задержанному. Не молчи, пленный, отвечай. Все подряд, что в голову придет.

Кинжалом француза распарываю подкладку. Ну да, точно. Плотная пачка листов бумаги. Колонки букв и цифр, какие-то пометки. Неужели шифроблокнот? Кажись, он, родимый!

– Твое? Точно твое. Теперь не отвертишься.

Француз на выдохе пробормотал какое-то ругательство. Да и пес с ним. Убираю бумаги в сумку на боку.

На шум выстрелов от соседнего поста к нам выдвинулся Фомин с шестаком солдат. Вон они показались вдалеке. А вот и Ефим со своими из леса выбегает, у ребят ружья наперевес.

Дал знак Ереме. Тот понятливо кивнул и толкнул француза в спину.

– Пшел! Давай-давай, шевелись!

* * *

– Пять выстрелов – три попадания. Одна пуля в круп и одна в тазовую кость ударила. И еще одна чиркнула по ноге у колена. Видимо, повредила жилу какую. От этих вот попаданий у лошади начали отниматься ноги, и она упала. Хороший залп получился, далеко нарушитель не ушел. Ну а там его хлопцы бегом настигли да отмутузили как следует.

Фомин кивнул на доклад Степана Петровича и спросил:

– Пять? Почему шестой не стрелял?

– Так Сашку-то конь копытом в лоб стукнул, Александр Степанович. Тот и рухнул. Я уж думал – все, амба. А он только рассердился крепко. Вскочил, ружье откинул, треуголку тоже в сторону, рожа кровью залита, а сам догонять и в куча-мала с размаху бросился. Маленький, рыжий, а смотри-ка – злой!

– Кхм. Ясно. Капрал Иванов! Бери с собой Жорика и Ерему. Пойдем доставлять трофей начальству. Сашка, тебя не возьмем, уж не обессудь, видок у тебя, кхм, не самый нарядный.

* * *

А дальше… Я поморщился от воспоминаний.

Доставили вчетвером француза обратно к нашей полянке, где майор Небогатов и выводок офицериков продолжали гонять нашу роту. Подход Фомина, доклад:

– Во время патрулирования рижского тракта был задержан соглядатай. При попытке остановить оказал сопротивление и попытался сбежать. Силами капральства задержан. При опросе назвал себя шевалье д’Арс. Вот его шпага. При себе также имел бумаги со шпионским шифром и список наших военных грузов. Вот, пожалуйте, – Фомин протягивает майору шпагу француза, а я, повинуясь его жесту, достаю бумаги, найденные мной в подкладке, и большую папку, что Семен Петрович обнаружил в седельных сумках.