Парижский вариант - Роберт Ладлэм

— Синдром Аспергера мешает ему жить в обществе. Он избегает людей, панически боится незнакомцев и живет совершенно один. Но при этом он остается гениальным компьютерщиком. Когда он не принимает лекарств, особенно в маниакальной фазе, его озарения просто потрясают. Но если это состояние затягивается, Марти начинает попросту бредить. Медикаменты позволяют ему общаться с людьми, но сам он утверждает, что от таблеток ему кажется, будто он тонет, и хотя от них он не глупеет, но думать становится тяжело и больно.

Генерал был, похоже, искренне потрясен рассказом Джона.

— И давно этот несчастный страдает?

— С рождения. Это малоизвестное состояние, часто его путают с детской шизофренией, аутизмом. Лучше всего Марти себя чувствует, когда не глотает таблеток, но тогда с ним невозможно общаться. Отчасти поэтому он и живет один.

— И в то же время он — величайшее сокровище. — Лапорт покачал головой. — А в дурных руках — большая угроза.

— Только не Марти. Еще никому не удавалось заставить его сделать что-то против собственной воли. Особенно учитывая то, что проверить его практически невозможно.

Лапорт хохотнул.

— Понимаю. Это успокаивает. — Он бросил короткий взгляд на стоявшие на серванте малахитовые часы в виде миниатюрного собора, с позолоченными колоннами и херувимчиками. — Вы меня просветили, подполковник, но у меня назначена встреча, — генерал поднялся, — и мне пора. Допивайте кофе. Потом капитан Боннар передаст вам копию досье на «Черное пламя» и проводит к дверям.

Когда великан-француз покинул зал, Джон смог наконец получше присмотреться к развешанным по стенам полотнам. В основном это были пейзажи Франции, и многим место было в музее — американец узнал двух прекрасных поздних Коро и мощные мазки Теодора Руссо. Единственная картина вызвала у него недоумение. На ней был изображен замок из багрового камня. Яркое предвечернее солнце высвечивало угловатые башни, красило густо-пурпурным и ослепительно алым могучие стены. Агент не узнавал ни сам замок, ни манеру письма — во всяком случае, то не был ни один из великих пейзажистов XIX столетия. И все же, единожды увидев этот замок, забыть его было невозможно.

Джон поставил недопитую чашку и встал, потянувшись украдкой. В мыслях он уже начинал планировать свои дальнейшие действия. Фред Клейн так и не позвонил; значит, пора проверить, работает ли уже мобильник. Джон двинулся к дверям, но не успел он сделать и двух шагов, как те распахнулись сами. На пороге появился капитан Боннар с папкой в руках, неслышный и неприметный, как привидение.

У агента мурашки пробежали по спине. Если генеральский адъютант с такой точностью догадался, когда гость уходит, — не подслушивал ли он попросту весь разговор? Если так, то или Лапорт доверяет своему помощнику куда больше, чем полагал Джон... или у Боннара есть свои причины интересоваться их беседой.

* * *

Сквозь стрельчатое окно генеральского кабинета Дариус Боннар наблюдал, как Смит садится в такси, и не двигался с места, пока машина не скрылась с глаз, растаяв в потоке себе подобных. Только тогда он прошелся по солнечным квадратикам, расчертившим паркетный пол, и, усевшись за свой стол, набрал определенный номер.

Не отвечали долго, так что бывший десантник принялся уже нетерпеливо подергивать себя за губу.

— Наам?— послышался наконец негромкий голос в трубке.

— Смит ушел. Взял досье. Генерал на очередном заседании.

— Хорошо, — ответил Мавритания. — Вы узнали что-нибудь новое из разговора генерала с этим Смитом? Есть намеки на то, кто американец на самом деле и зачем прилетел в Париж?

— Он держится прежней версии — примчался к раненому другу.

— Вы в это верите?

— Я точно знаю, что Смит не работает ни на ЦРУ, ни на АНБ.

На другом конца провода помолчали. Смутно доносились шум шагов и голоса множества людей в гулкой пустоте — террорист разговаривал по мобильному.

— Возможно. Хотя здесь он был несколько занят, не так ли?

— Он может просто искать мести за раненого друга. Как он и заявил генералу.

— Ну, скоро узнаем. — Боннар не увидел, но ощутил холодную улыбку террориста. — К тому времени, как мы узнаем о Джоне Смите правду, она уже будет никому не нужна. И он, и все ваши дела окажутся столь же незначительны, как песчинка в Сахаре. Все его — или их — планы безнадежно опоздали.

* * *

Неторопливо и тщательно обшарив квартиру Мавритании, неприметная брюнетка не нашла ничего. И сам террорист, и его гости — она видела, как к нему приходили разные люди, — были очень осторожны. В комнате не было вообще никаких личных вещей. Словно тут никто не жил.

Женщина уже обернулась к выходу, когда в замке с тихим щелканьем провернулся ключ. Сердце шпионки пустилось в галоп. Рванувшись к окну, она нырнула в узкую щель между стеной и ковром — как раз вовремя, потому что позади послышались тихие шаги. Кто-то вошел в квартиру и постоял несколько секунд у дверей, не шевелясь, будто почуял неладное.

Спрятавшейся за ковром женщине едва слышное дыхание вошедшего казалось слабым шипением ядовитой кобры. Осторожно, стараясь не задеть, не шевельнуть тяжелого ковра, она вытащила из-под юбки «беретту».

Осторожный шаг. Еще один. Пришелец двигался к окну. «Мужчина, — поняла она, — невысокий... сам Мавритания?» Шпионка внимательно прислушивалась. Террорист был ловок... но не так ловок, как ему казалось. Обычный, неспешный шаг был бы и тише, и опасней — двигаясь быстрее, террорист не дал бы ей времени приготовиться. Возможные укрытия он просчитал верно, но двигался слишком медленно.

Опасливо озираясь, Мавритания поводил по сторонам дулом русского пистолета «ТТ». Он не видел, не слышал ничего подозрительного, но замки и на дверях парадного, и на входной двери квартиры кто-то аккуратно вскрыл. Значит, здесь были незваные гости — и, возможно, еще не ушли.

Скользнув к одному из окон, он резко поднял угол ковра, которым был занавешен проем. Пусто. Он шагнул ко второму окну, рванул ковер — ничего.

Брошенный вниз взгляд убедил шпионку — это был сам Мавритания. «Беретту» она сжимала в руке, на случай, если террористу все же придет в голову поднять взгляд. Второй рукой она держалась за титановый крюк, вбитый ею в оконную раму за миг до того, как Мавритания шагнул от дверей, а для надежности — опиралась о ту же раму ногами. Сжавшись в тугой комок, она держала террориста на мушке и молилась про себя, чтобы тому не приспичило все же глянуть вверх. Она не хотела его убивать — это повредило бы расследованию, — но если придется...

Несколько секунд показались ей вечностью. Одна... две... Мавритания уронил край ковра и отошел.

Женщина внимательно прислушивалась к рисунку его шагов — теперь торопливых и небрежных. Террорист прошел в соседнюю комнату. Мгновение тишины... потом что-то тяжелое протащили по полу, словно оттянули ковер, и заскрипели доски. Поразмыслив, шпионка решила, что террорист, посчитав, что незваные гости покинули квартиру, вытаскивает из не замеченного ею тайника в полу что-то ценное.