Супчик от всех бед - Рената Вельш

— Немножко тебя проводить.

Бабушка покачала головой:

— Это что еще за новости?

Юлия бы с радостью сказала бабушке, как рада, что она вернула Марселя. Они молча стояли рядом, а потом смотрели на белок на большом буке у входа в парк — зверьки прыгали с ветки на ветку, громко вереща.

— Жалко, что рыжих белок теперь почти не увидишь, — сказала бабушка. — А ты давай-ка, возвращайся домой. Я не хочу, чтобы ты одна в сумерках ходила.

* * *

На следующий день Лейла в первый раз опоздала в школу.

Она не улыбалась, садясь за парту рядом с Юлией. Не спрашивала ни про какие слова. Она будто была не здесь.

На перемене Лейла исчезла и вернулась в класс только со звонком, села прямо как свечка, положила руки на колени и уставилась в одну точку перед собой.

В гардеробе она вместо своей взяла куртку Тима.

— Бери, если хочешь, — сказал Тим. — Только, боюсь, она тебе великовата будет.

Лейла вздрогнула.

— Извини! — голос звучал как-то незнакомо и сдавленно.

Она побежала к двери.

Юлия не собиралась ее догонять. Если Лейла больше не хочет с ней водиться — так что ж? Юлия нагнулась надеть ботинки, но тут вдруг увидела перед собой странно сияющие глаза Лейлы, вскочила и схватила ее за руку. На мгновение ей показалось, что Лейла хочет вырваться, но она, наоборот, крепко сжала Юлии ладонь и потянула за собой вниз по ступенькам. Юлия чуть не запуталась в развязанных шнурках. Остановилась Лейла только в парке и настолько резко, что та налетела на нее.

— Скажи уже, что случилось!

Лейла помотала головой.

— Никак, — выдавила она из себя.

Юлия положила руку ей на плечо и прижала к себе.

Они стояли прямо посередине дорожки, слева и справа их огибали люди, некоторые оборачивались. Наконец Лейла начала говорить — согнувшись и тяжело дыша, будто слова душили ее. Она вся дрожала.

— Тебе холодно? — спросила Юлия.

Лейла кивнула. Краем глаза Юлия видела, что люди вокруг ходят, сняв пальто и куртки и повесив их на локти. Лейла мерзла изнутри, это было ясно. Мало-помалу Юлия стала понимать отдельные слова. Но вдруг Лейла сорвалась с места и побежала.

— К маме надо! — крикнула она.

Юлия бежала рядом с ней до самого ее дома.

Только позже из обрывочных Лейлиных фраз у Юлии стала складываться какая-то картинка, особенно после того как мама с Марселем, а потом и бабушка стали задавать множество вопросов, на которые она не знала ответа.

У Лейлы умер дедушка. Он не сомневался, что с ним ничего не может произойти. Он был врачом и лечил людей из всех групп, которые уже много лет подряд боролись друг с другом в их стране. Ему было неважно, к какой религии, какой касте, какому роду, какой политической партии они принадлежат. Для него все они были пациентами, и только это имело значение. Поэтому он остался в Кашмире, хотя свою семью окольными путями отправил в Европу.

— Его ассистент позвонил Лейлиной маме, но связь была такая плохая, что она почти ничего не поняла. Они не знают, ни когда это случилось, ни как он умер, ни был ли кто-нибудь рядом, ни похоронили ли его. Ничего. А ее папа сейчас на каком-то конгрессе в Англии, и они не могут с ним связаться. Бабушка постоянно повторяет, что должна была остаться с дедом, тогда бы он не умер. А Лейле что-то приснилось, про сон я не очень поняла, но теперь она думает, что тоже как-то виновата…

— Что ж это за мир такой! — воскликнула мама. — Так хочется сделать что-нибудь для бедного ребенка, и чувствуешь себя ужасно беспомощным.

— А Лейла к тому же такая милая девочка, — сказала бабушка.

Марсель вздохнул, подошел к окну, вернулся и встал перед бабушкой, скрестив руки на груди.

— Но дело-то совсем не в этом!

Бабушка с испугом посмотрела на него.

— Я просто имела в виду…

— Что, тяжело смириться с тем, что с хорошими людьми довольно часто происходят плохие вещи? — Голос его звучал очень резко. — Добрые дедушки добрых девочек погибают, а злые диктаторы знай себе живут, окруженные роскошью и славой. И так оно и будет продолжаться, если мы сейчас же не начнем шевелиться. — Он сел и уставился на свои руки. — Прости. Я знаю, что такова жизнь, но иногда это просто сводит меня с ума.

— Да, — кивнула бабушка. — Но всё-таки я хотела бы что-нибудь сделать для Лейлы. Ведь когда с человеком знаком — совсем другое дело. Такие, как Лейлин дедушка, нужны каждой стране, а уж бедной — тем более. Что, если останутся только другие? Тогда вообще никакой надежды не будет. — Она оперлась обеими руками на стол, поднялась и взяла свой кошелек. — Я пойду в магазин. Мир от этого никак не изменится, но я сейчас сварю куриный суп, а Юлия отнесет его Лейлиной семье. И даже если от этого никому другому лучше не станет, хоть мне чуточку полегчает.

Мама оторвала ниточку, свисавшую у бабушки с рукава, и при этом легонько погладила ее по руке.

Идти к Лейле с кастрюлей супа Юлии было страшно. Что она скажет? Что вообще можно сказать в такой ситуации?

С каждым шагом сердце у нее колотилось всё сильнее, а в животе становилось всё холоднее.

На лестнице она запнулась, и немного супа плеснуло через край на куртку.

Дверь открыла какая-то женщина.

— Вот, возьмите… — Юлия протянула ей кастрюлю. Женщина удивленно взглянула на нее и что-то крикнула через плечо. У Юлии задрожали руки. Из-за спины женщины выглянула Лейла.

— Это привет от моей бабушки. Мы очень сочувствуем… — Юлия так и держала подарок на вытянутых руках. Лейла забрала у нее кастрюлю и повернулась к своей маме. Та сложила руки на груди и наклонила голову.

— Спасибо! — сказала Лейла. Ее мать еще раз слегка поклонилась и отошла. Лейла крепко прижимала к себе кастрюлю.

— Я тогда пойду, — тихо проговорила Юлия.

Только по дороге домой она сообразила, что раньше Лейлина «гренни» готовила суп для ее мамы, а теперь ее бабушка сварила суп для семьи Лейлы. «Доктор Чикенсуп», сказала тогда Лейла. Куриный суп от болезни, от печали, от отчаяния, от всех бед в мире. Сваренный бабушками, которые помешивают его в огромном котле и беседуют друг с другом на всех языках.

Не успела Юлия нажать на кнопку звонка, мама распахнула дверь и обняла дочку так крепко, будто не хотела отпускать ее больше никогда.

Бабушка стояла