Ангелы по совместительству. Проводы империи - Ирина Сыромятникова

– В принципе, так оно и есть. – Белый с подозрением прищурился на затянувшую небо хмарь. – Подобное явление совершенно ненормально.

– Ты еще скажи, что можешь погоду предсказать – вместе посмеемся.

– Предсказать не могу, но тенденцию вижу. У этой облачности нет предпосылок!

– Сам понял, что сказал?

Ли Хан потер переносицу (он приобрел привычку делать это всякий раз, когда мы разговаривали больше пары минут кряду).

– Молодой человек, я совершенно точно знаю, что говорю. Более того, если обратиться к истории и вспомнить наиболее характерные признаки магических катаклизмов, то странные погодные явления идут в списке первой строкой. – Голос белого стал размеренным, воображение так и рисовало его в мантии преподавателя и шапочке с кисточкой. – Однако принято считать, что подобные события инспирируются мощными однократными воздействиями – внимание! – нарушающими гармонию слоев тонкого плана. Помните, вы спрашивали о причинах, делающих возможности белых магов ограниченными? Подумайте вот над чем: пастыри производят неестественные изменения, незначительные по отдельности, но повторяющиеся сотни тысяч раз на протяжении десятков лет…

– Интегральное воздействие? – догадался я. – А может отдача от однородных заклинаний суммироваться?

– Этого, молодой человек, никто не проверял, по крайней мере, в таких масштабах. Однако вопрос сложнее: что именно суммируется? Истощение слоев, используемых при построении заклинания, или реакция тонкого плана на воздействие – знаменитый откат?

– А не пофиг?

– Нет!!! Только выявив природу явления, мы можем установить его причину и предсказать последствия! Критически важно знать, является ли происходящее результатом разумного воздействия или это какой-то иной, параллельно развивающийся процесс.

Да, в теории магии он шурупит, прямо как на лекции побывал.

– Клево. Но молодым меня при Ридзере больше не называй – поссоримся.

Белый мученически вздохнул. А кто меня пожалеет?

В этот день мы никуда не поехали. За ночь вода промыла в теле оползня извилистый проход, и сильно уменьшившийся в объеме Окток бодро зажурчал в новоявленном ущелье. Я осмотрел реку, полюбовался на пласт жирной желтой глины, обнажившийся на противоположном берегу, открыл спрятанную в укромном уголке грузовика фляжку с самогоном…

Подошел Ли Хан и звонко хлопнул в ладоши:

– Ну что ж, продолжим урок?

Я чуть глотком не подавился.

– Чего?

Белый укоризненно покачал головой:

– Молодой человек, вы уже забыли свое обещание в два счета научиться са-ориотскому?

Я, может, это обещание и забыл бы (с наслаждением), а вот ридзерские бойцы мне его еще припомнят.

– Может, завтра?

– Как скажете, – огорченно вздохнул Ли Хан. – Но учтите: занятия языком требуют постоянной практики. Стоит прерваться на день, и предыдущий урок придется повторять заново. Впустую потраченное время…

Э нет, заниматься одной и той же фигней дважды я был не согласен! К тому же полагаться в переговорах с местными только на Ли Хана было бы верхом легкомыслия. Фляжку пришлось вернуть в тайник.

– Ладно. Только давай в этот раз выберем какую-нибудь практическую тему. Как, например, по вашему будет: «Только за деньги»?

Песчаная почва сохла почти так же быстро, как намокала, совершая обратную метаморфозу из пластичного теста в несокрушимый монолит. Следы колес, пропахавших грязь на берегу, превратились в монументальные свидетельства торжества алхимии над природой. Наверное, они так и останутся тут на века, если снова дождь не пойдет.

Утром следующего дня в небе засияло солнце, и я занялся всем тем, что откладывал из-за плохой погоды. Например – стиркой. Из-за близости Тусуана полностью полагаться на магию было рискованно, так что в дело пошло вонючее серое мыло. Ничего, жил же я как-то двадцать лет без чистящих проклятий! Правда, из постиранных в луже рубашек пришлось выбивать белесую пыль и они слегка попахивали, но носить их было можно.

А после полудня мы рискнули тронуться в путь, чтобы хотя бы немного проехать до заката.

Ли Хан тихой сапой протырился в кабину и ехал теперь рядом со мной, такой покладистый и скромный, но (по глазам вижу) очень довольный собой. Решил, что с черным справился! Ну-ну. Я те устрою путешествие с комфортом. Ты у меня Ридзера встретишь как родного, а Питера вообще облобызаешь, лишь бы в другой грузовик пустил!

Пустыня сохла и па́рила, из кузова потихоньку выветривался запах плесени и грязных носков. Среди чистого поля мы уткнулись в остатки каменной изгороди и, держась вдоль нее, выехали к проселочной дороге, едва обозначенной на земле (подозреваю, что по ней не ездили, а гоняли скот). Люди! С равной вероятностью они могут встретить нас хлебом-солью или попытаться избить. Надо быть готовым ко всему, особенно сейчас, когда я не могу позволить себе бить магией по площадям, опасаясь нарваться на визит обитателей Тусуанской долины. Впрочем, в резерве остается зомби, да и алхимических штучек у меня сейчас в достатке. Я специально остановился на полчаса и вдумчиво перебрал свой арсенал, заставив Ли Хана нервничать и заламывать руки (наверное, склонность все принимать на свой счет – какая-то особая черта белых, с которой в Ингернике мне сталкиваться не приходилось). По самым скромным прикидкам, одолеть меня сейчас мог только взвод тяжело вооруженных штурмовиков, поэтому к первому за долгое время жилью я приближался в настроении спокойном и даже приподнятом.

Над форпостом цивилизации висел запах хлева.

Это селение строилось обычными людьми и чем-то неуловимо напоминало самые старые здания ингернийского города Михандрова (только у нас камни плотнее подгоняли друг к другу): линии, проведенные на глаз, качество кладки, меняющееся несколько раз по высоте одного строения, калитки и ставни из тонкомерной древесины, никогда не знавшей рубанка. Но в Михандрове все это было тщательно сохраняемым наследством старины, а тут – сутью жизни. Реалии прошлого века: примитивное существование без водопровода и электричества, с удобствами в ведре и рукомойником на веревочке. То, о чем наша «ботва» предпочитает романтично грезить, находясь на безопасном расстоянии, то, что забивает хлопотами по хозяйству весь день без остатка, заставляет женщин стариться к тридцати, а детей в двенадцать – считаться взрослыми.

Вот почему черные предпочитают жить в городах.

Будь моя воля, мы проехали бы это убожество не останавливаясь, но Ли Хан хотел уточнить наше местонахождение. Сосредоточие здешней власти он нашел необычайно быстро и в ответ на мой полный подозрения взгляд только плечами пожал:

– Что вы удивляетесь? Все поселения империи построены по единой планировке, записанной в Уложении и зависящей от размера и значимости объекта. Эти требования стараются соблюдать даже в глуши.

Подивившись очередному маразму, я подрулил к домику старосты – халупе, отличающейся от остальных цветастой тряпкой, повешенной на дверь. Ли Хан пошел здороваться, а мне вылезать было лениво. Плевать на уважение, мы здесь все равно долго не задержимся. Ну сколько там времени нужно, чтобы спросить дорогу? Пять минут, десять? Белый не возвращался полчаса. Более того, к дому подтягивались какие-то людишки, они входили внутрь, а обратно не появлялись. Залетающий в кабину ветерок наполнился ароматом свежего хлеба…