Свет. Испытание добром? - Юлия Федотова

Тогда развернется человек и пойдет к колдуну. Будет ли это маг-целитель с бумагой из академии, ведун-травник, перенявший тайную науку от дедов своих, городской лекарь-алхимик, пользующий порошками и кровопусканием, или вовсе бабка-ведьма – суть одна: колдун. Он не станет смотреть, как глубоко погряз во грехе пришедший к нему. Он возьмет плату и сделает свое черное дело: тело вылечит, а душу-то погубит. За самой малостью пришел человек к колдуну, да хоть на погоду завтрашнюю погадать – опоганился, душу запятнал. Чем больше таких пятен на ней, тем короче ему путь в Хольгард, себе на муку, демонам на прокорм. И смыть пятна эти можно лишь добрыми делами и молитвой о прощении, от чистого сердца идущей. Но людям свойственно о будущем не задумываться, о том, что ждет их за чертой этой жизни, забывают смертные. Им бы сейчас свою выгоду получить, а там будь что будет. Вот и множат они Зло душевной леностью своей, вольно или невольно. Зачем утруждать себя праведной жизнью и усердной молитвой, зачем стеречься греха, уповая на Дев Небесных, если всегда рядом тот, кто готов принести тебе сиюминутное облегчение за звонкую монету?..

– Ну и ничего подобного! – Йорген снова вклинился в рассказ брата. – Насколько я знаю народ, в случае беды никто не выбирает один путь из трех, люди идут сразу во все места, чтобы уж наверняка. И не все из них грешники, я уверен…

– Неважно. Тут все очень логично устроено. Эти Древние, которые демоны, хотят жрать, но самостоятельно человека, то есть душу его, заполучить не могут. Тогда они посылают ему беду. Он со своей бедой идет к колдуну: хлоп – и пятно на душе! А что он заодно и к Девам заглянул – неважно, он же там не молился усердно о прощении, а помощи просил. Душа его от этого свежее не стала, вот в чем суть.

Йорген с сомнением хмыкнул, в богословии он, конечно, не смыслил, зато логика его еще не подводила.

– Ну и что мешает этому человеку, заодно с просьбой о помощи, и о прощении помолиться, раз уж все равно в храм пришел? Чего уж проще? Выгода двойная, и от Дев, и от колдуна, а душе никакого вреда. Кстати, все молитвы так и устроены: там сначала «простите, Девы Небесные» и только потом «помогите, Девы Небесные». Ты разве сам не помнишь? Ведь папаша учил нас Четвертому Прославлению!

(Для тех, кто еще не знаком со старшим представителем рода фон Раухов, уточним. Ни в коем случае не следует думать, будто ландлагенар Норвальд отличался набожностью и благочестием и заставлял сыновей учить молитвы ради спасения их душ. Дело в том, что упомянутое Прославление, по слухам, обладало одним очень полезным свойством – оно помогало в карточной игре.)

– Какие-то вопросы у тебя каверзные! – рассердился Дитмар. – Откуда мне знать, что да почему? Я всего лишь пересказываю проповедь. И никогда не доберусь до конца, если ты станешь перебивать. Сказано же тебе: нужны разъяснения и уточнения – отправляйся в башню, получай их у хейлигов.

– Да сам-то ты почему ничего не уточнил, когда их допрашивал? – воскликнул Йорген с досадой.

И тут Дитмар умолк, изменившись в лице. И правда, почему? Почему в те часы, когда он слушал тихие, проникновенные речи допрашиваемых, все сказанное ими казалось ему очень ясным и последовательным, отнюдь не лишенным здравого смысла? Как он ухитрился пропустить мимо ушей множество явных нестыковок, легко подмеченных Йоргеном? Случайность ли это? Или… Пожалуй, следует нынче же сменить всех караульных в башне и впредь менять их каждую неделю, а то и чаще…

– Эй! – окликнул погрузившегося в свои мысли брата Йорген. – Так мы сегодня доберемся до обещанного конца?

Конец был простым. Коварные демоны Хольгарда дают колдунам тайные их силы и знания, чтобы те возвысились над простыми смертными, получили над ними власть. За это колдуны, вольно или невольно, вводят людей во грех, губят тем самым души их и скармливают злым покровителям своим. Отсюда вывод: чтобы спасти несчастные души от ужасов Хольгарда, надобно истребить колдунов, всех до единого. Тогда злые его обитатели будут не властны над людьми. Навсегда отступит Тьма, и воцарится в мире добро и процветание.

– И снова глупость! Разве сходить к колдуну – это единственный способ согрешить? Есть куча других, не менее действенных: смертоубийство, воровство, прелюбодеяние… что там еще?

– Рыба по средам… – очень серьезно, без тени иронии напомнила Лизхен.

– Вот-вот! – кивнул Йорген. – Тоже страшный грех!

– Ах, я уже ничего не знаю! – раздосадованно воскликнул Дитмар. – И вообще, у меня появилось неотложное дело, вынужден вас ненадолго покинуть. Вернусь – расскажу еще кое-что. Тебе, брат мой, должно понравиться…

С этими словами он удалился. Некоторое время все молчали, обдумывая его рассказ. Первым заговорил Кальпурций Тиилл:

– А знаете, друзья мои, что меня особенно настораживает в услышанном? Помните эту фразу, сказанную вскользь? «Чуден и светел, подобно дивному Регендалу, станет мир, где каждый склонится перед Девами Небесными». Ну чем вам не способ призвать в наш мир Свет? Колдунов перебить, всех прочих обратить в новую веру – и дело сделано, созданы все условия для содержания праведных душ!

Черный Легивар вскинул на друга удивленные глаза:

– Так ты думаешь, что появление новой карты в книге и аутодафе на Сошествие – события взаимосвязанные?!

Силониец кивнул.

– Теперь я почти убежден, что это звенья одной цепи!

Дитмар фон Раух опоздал. Не успел он дойти до казармы, как прямо на улице, у поворота к казначейству, встретил его рассыльный с дурной вестью. Опустела Чаячья башня. Не удержали пленников каменные стены в шесть эллей толщиной. Не удержали решетки, из железа выкованные, и двери, железом окованные.

И новость эта лагенара вовсе не удивила. Если вкрадчивые речи хейлигов новой веры даже его искушенный в науках разум смогли затуманить настолько, что абсурдное показалось логичным, чего ждать от молодых дурней-кнехтов, поставленных в караул?

Он и бранить их не стал, когда прискакал в башню под проливным дождем (удружили небеса с погодой, ничего не скажешь!). Слез с коня, мокрый, забрызганный грязью до ушей, построил весь состав во дворе – нарочно, пусть тоже помокнут, пусть не ему одному плохо будет.

– Ну что, гифты ядовитые, признавайтесь, чья работа? Да не смейте врать, в том большой грех! Девы Небесные любить не будут!

И тут же выступил вперед совсем молодой, младше Йоргена, долговязый парень из ландлага Моосмоор – кажется, Хутом его звали:

– Я это сделал, ваша светлость, потому как не дело это – божьих людей в темнице держать. Девы Небесные меня надоумили, я казематы отворил и на волю их вывел. А там уж корабль их у берега ждал – паруса белые, как сам Свет. Вот сели они на корабль и ушли к дальним берегам…

В общем, даже допрашивать не пришлось, сам все выложил. И что с ним было делать? Наказать?

Ну, к примеру, вселился в человека гайст. Взял человек нож и перерезал кучу народу, не по своей воле, по чужой. И потом, когда изгонят из его тела непрошеного гостя, никому и в голову не придет казнить человека за эти убийства. Не он их совершил – что с него взять?