Подруга особого назначения - Татьяна Устинова

— Догнали.

— Обогнать не смог, — поправился он. — Давайте еще.Туда-обратно и еще раз туда-обратно.

— Давайте, — согласилась Варвара.

На этот раз она вынырнула у бортика на секунду позже. Иванбурно дышал, так что ходуном ходила обширная грудная клетка, щеки гореликоричневым румянцем.

Он посмотрел на Варвару и засмеялся:

— Ну, спасибо вам большое. Потешили старика. Уважили. Век незабуду.

— Я давно не тренировалась, — объяснила слегка уязвленнаяВарвара.

Не собиралась она «потешать старика». Она не песельникАнтипка, и развлекать купца-самодура не желает!..

Над ее головой произошло какое-то движение, мелькнула тень,и в спокойную воду плюхнулась туша — далеко впереди — и поплыла, поднимаяяростные волны.

Ну вот, принесло еще кого-то!.. А она-то воображала себяхозяйкой замка в своем личном бассейне.

— Я пойду, — сообщила она Ивану, — спасибо за компанию.

— А я еще поплаваю, — отозвался он все с той же равнодушнойлюбезностью.

Варвара была уже у самой лесенки, когда пивной седовласыйнемец, похожий на кабана, вдруг вынырнул перед самым ее носом и стал что-то свозмущением говорить и тыкать куда-то пальцем и наливаться кровью.

Варвара перепугалась. По-немецки она не говорила и не знала,что ему нужно, а он распалялся все сильнее и даже стал наступать на нее. Онаоглянулась на воду. Иван плавал, летели брызги, и Варвара поняла, что помощиждать неоткуда.

— Я говорю только по-английски, — сказала она на языкеШекспира, — how can I help you?

— Are you from Russia?

— Yes.

— Рашен швайн! — загремел немец на всех языках сразу, иВарвара попятилась. — Швайн, швайн!

Потом он заговорил, путая слова, и из его речи Варварапоняла, что все его возмущение происходит от того, что купалась она безшапочки.

— Да, — начала она по-английски, — но вот же правила. Вправилах ничего не указано относительно шапочки. Я специально прочитала передтем, как идти плавать.

— Everybody knows, — перебил немец, — каждому известно, чтокупаться нужно в шапочке. Даже если этого нет в правилах. Это известно всем,кроме невежественных русских свиней!

— No rules, — отрезала Варвара, — no questions! Excuse me!..

И вышла из бассейна, решительно потеснив пивовара плечом.Иван издали наблюдал за ней с интересом. Пивовар налился апоплексическимцветом, повыкрикивал что-то ей в спину, фыркнул, взмахнул руками и поплыл.

Иван тоже был без шапочки, но немец только посмотрелсердито, называть его свиньей почему-то не стал.

Впрочем, Иван отлично знал — почему.

«Она молодец, — вдруг подумал он. — Вовсе не такаябеззащитная, как кажется с первого взгляда».

Разве она показалась ему беззащитной?

У нее были белые зубы, и нежная кожа, и дивная улыбка, ирозовые уши, и веселый рот, и ему вспоминались все его одинокие ночи, и он какбудто знал, что с ней это будет как-то особенно, не так, как со всеми, инемножко стеснялся своих мыслей, и в то же время смеялся над собой. Ничеготакого он не планировал. Она ему понравилась, только и всего. Еще в самолетепонравилась, хоть это и было не правильно.

Иван вынырнул под носом у немца — тот шарахнулся изабормотал, — подтянулся на руках и вытащил себя на бортик. Плавать без Варварыему было скучно.

Если бы он был философ, то непременно подумал бы что-нибудьпро неистребимую павлинью сущность мужиков, но он не был философом и ничеготакого не подумал.

Он вытерся громадным красным полотенцем, сунул его в корзину,накинул халат и вышел из бассейна. Немец плюхался в воде с такими звуками, какбудто по ней стреляли из пушки.

Иван перешел неширокий коридор, оставляя на ковре мокрыеследы, и открыл белую дверь. За дверью начинались метры мозаики, стекла, камышовыхциновок, подогреваемых каменных лежанок, стеклянных кабинок с разнообразнымиприспособлениями для улучшения себя — сауна. Пахло сильно разогретым деревом иводой, булькающей в джакузи. Для полноты картины не хватало только нагих гурийи серебряных подносов с фруктами и кубками.

Иван усмехнулся, вытягивая из стопки простыню.

Что-то тебя с утра на нагих гурий тянет, ох, тянет!.. Не кдобру!..

Он всегда останавливался именно в этом отеле, когда приезжалв Карловы Вары, — золоченая роскошь «Империала» и подчеркнутая светскость ибогатство знаменитого «Пуппа» приводили его в уныние, и он никогда в них нежил, — и еще ни разу в сауне его не поражала мысль об этих самых гуриях.

«Заведу постоянную любовницу, — решил Иван, как будто речьшла о собаке. — Стану держать ее дома и делать все, что захочу и когда захочу».

Вполне удовлетворенный принятым решением, он распахнултолстую дверь темного стекла, из которой в лицо ему пахнуло сухим сосновымжаром, вошел в небольшое полутемное пространство, всем телом радостно чувствуя,как обволакивает жар, как будто кто-то осторожно заворачивает его в горячуюпростыню. Вдруг сбоку произошло какое-то стремительное движение, раздалсямышиный писк, и он с неудовольствием оглянулся.

— С легким паром, — пробормотала Варвара, судорожнонатягивая на себя белую ткань и делая попытки закатиться в какую-нибудь щель, —что-то вы мало плавали.

Ну конечно.

Главное европейское счастье — общие бани, подвергнутыесатириком Михаилом Задорновым детальному освещению и разбору. Иван даже слышалпару «эстрадных миниатюр» именно на эту пикантную тему.

То ли потому, что его раздражал сатирик Михаил Задорнов, толи потому, что за минуту до этого он как раз мечтал о «нагих гуриях» — из-занее, из-за Варвары мечтал, будь она неладна, вместе с ее тонким чернымкупальником и пышными формами! — но он вдруг разозлился.

— Лежите спокойно, — сказал он холодно, — ничего такого непроисходит. Или вы квасных литераторов начитались?

Он перешагнул через Варварины ноги, улегся на разогретуюдеревянную поверхность и отвернул нос к стене. Сразу стало горячо и сонно.Кровь неторопливо разгонялась в голове.

— Каких… квасных литераторов? — запнувшись, спросила онаснизу.

— Черт их знает. Их много. Один рассказ помню хорошо. Прото, как баня загорелась, все выскочили — голые, разумеется, — а одна предпочласгореть. Суть в том, что дура, которая сгорела, и есть настоящая женщина,потому что она стыдлива. Остальные шлюхи.