Бриллиант Фортуны - Валерия Вербинина

Последние слова прозвучали совершенно неожиданно, и Жанна даже заморгала от удивления. Она и не предполагала, что красивый и воспитанный господин, похожий на тулузского кюре, может быть таким грубым. Но толстая Мари проглотила все замечания, которые, очевидно, так и просились ей на язык, и принесла одежду. Девочка переоделась и почувствовала себя немного увереннее.

– А теперь, – сказал глава семьи, – пора сочинить старику письмо.

– То-то Симон удивится! – сказал Тербийон, помирая со смеху.

– Можете мне не говорить, что было в письме, – перебил Видок Каверина. – Его извещали, что его внучка украдена и что они согласны вернуть ее в обмен на зеленый бриллиант. – Он поморщился. – Куда больше меня интересуют сообщники Тербийона. Жанна что-нибудь запомнила?

– Почти ничего. Кажется, главу семьи звали Франсуа, но в этом она не уверена. Надо сказать, что взрослые почти сразу же забыли о ней, поручив маленькому Огюстену стеречь ее и никуда не выпускать. Впрочем, тогда Жанна почти не сознавала, что ее стерегут. Она подружилась со своим тюремщиком, и они много играли вместе. У Огюстена была ручная мышь, и он кормил ее сахаром, а девочке это ужасно нравилось. Еще он показывал ей всякие фокусы, например вынимал золотую монету у нее из волос.

– Ах, фокусы, – пробормотал Видок. – Ладно. Что еще удалось запомнить мадемуазель Лагранж?

– В том доме она пробыла недолго, два или три дня. Кормили ее плохо, но, в общем, обращались с ней довольно сносно. Однажды ночью ее разбудили и сказали, что дедушка приехал за ней.

Это было не совсем правдой. Таинственный Франсуа, одетый еще более изысканно, чем обычно, помог Жанне сесть в карету, Тербийон сел на козлы, и они поехали.

– Куда мы едем? – жалобно спросила Жанна. Но никто ей не ответил.

Карета остановилась, и все тот же Франсуа, подняв девочку, помог ей сойти. Оглядевшись, Жанна узнала это место, и у нее заныло сердце. Это были развалины церкви Святой Елизаветы, о которых в городе ходила дурная слава.

– Ну, идем, – бодро сказал Франсуа и, взяв Жанну за ручку, зашагал вперед. – Мы пошли, Жан. А ты смотри, следи в оба!

– Само собой, – пообещал тот.

Они вошли в церковь, Часть крыши давно обрушилась, и над головами у них с гулкими уханьем проносились совы. Неожиданно из-за колонны показался силуэт мужчины. Франсуа притянул к себе Жанну, и внезапно она почувствовала, что он приставил к ее голове какой-то холодный металлический предмет.

– Только без глупостей, Симон, – предупредил Франсуа.

Симон Брюле сделал несколько шагов вперед. Жанна с ужасом заметила, как он постарел и осунулся за эти дни.

– Девочка моя, Жанна, – твердил он с каким-то всхлипом в голосе, – ты цела? Они ничего с тобой не сделали?

– Перестаньте, Симон, – вмешался мужчина. – Не такой уж я злодей, в конце концов… Отдайте нам бриллиант, и можете забирать ребенка.

– Да-да, – поспешно сказал Симон. – Сейчас…

– Как вы думаете, где он хранил «Принцессу грез"? – спросил Алексей у Видока, прервав свой рассказ.

Видок холодно взглянул на него.

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать это, – буркнул он. – Симон Брюле – бывший монах. Разумеется, тайник был в четках, с которыми он никогда не расставался… вы же сами сказали, что он везде с ними ходил.

Алексей с невольным уважением посмотрел на него и повел свой рассказ дальше.

…Симон Брюле разъял самую большую бусину и ловко извлек из нее какой-то камень, тускло блеснувший в лунном свете. Жанна как зачарованная смотрела на него.

– Вот, – хрипло сказал Симон. – Забирайте!

Мужчина двинулся к Симону, ведя за собой Жанну. В правой руке незнакомец по-прежнему сжимал пистолет.

Внезапно что-то грохнуло два раза, и Жанна с ужасом увидела, как изо рта деда потекла струйка крови. Он покачнулся и рухнул на землю. Зеленый бриллиант упал в песок. Незнакомец отпустил Жанну, упал на колени и потянулся к сверкающему камню. Не помня себя, девочка бросилась бежать.

Она забралась в какую-то нишу и затаила дыхание. Чья-то тень, как змея, скользнула по проходу, и Жанна вжала голову в плечи.

– Ну вот, – произнес удовлетворенный голос Тербийона.

Любопытство оказалось сильнее страха, и, выглянув наружу, Жанна увидела силуэт седовласого. В руке он сжимал дымящийся пистолет. Симон Брюле лежал неподвижно, а неподалеку от него на земле корчилось другое тело. Тут только Жанна заметила, что незнакомец тоже ранен. Очевидно, Тербийон подстерег момент и выстрелил в Симона, а затем в своего подельника, чтобы ни с кем не делиться добычей.

Красивый господин умирал. Из последних сил он пытался дотянуться до камня, но Тербийон легко опередил его и подобрал драгоценность.

– Ах, Франсуа, Франсуа, – издевательски промолвил Тербийон, качая головой. – Как мне жаль, что нам приходится расставаться таким образом!

– Ты будешь гореть в аду! – прохрипел Франсуа.

Вслед за этим он нашарил рукой свой пистолет и выстрелил в Тербийона.

Тот закричал, как раненое животное, и его крик отразился в углах полуразрушенной церкви гулким эхом. Франсуа хотел выстрелить еще раз, но Тербийон опередил его. Пуля попала красивому господину прямо в лицо, и он больше ничего не мог сделать.

Держась за живот, Тербийон со стоном нашарил на земле драгоценный камень, который выпустил из рук. Девочка, спрятавшаяся в нише, дрожала всем телом, но убийца, похоже, совершенно забыл о ней. Он спрятал бриллиант во внутренний карман и, спотыкаясь, бормоча ругательства, побрел к выходу. Несколько раз он налетел на стены, по пути, кажется, выронил пистолет, но все же кое-как выбрался наружу.

Когда он исчез, Жанна еще долго сидела в своем укрытии. Ноги у нее затекли, но она боялась даже пошевельнуться – из страха, что Тербийон остался где-то поблизости и непременно вернется, чтобы разделаться с ней. Где-то загорланили петухи, взошло солнце, и в церкви стало светлее. Набравшись храбрости, Жанна вылезла из своего убежища. Дед лежал на боку, и глаза его были широко открыты. Возле него валялась нитка с четками.

– Дедушка! – жалобно позвала Жанна. – Дедушка, пойдем домой!

Симон не отвечал. Жанна взяла его за руку – она была тяжелая и почти холодная. Жанна звала его и трясла, но он не отзывался. Тогда она села возле него на пол и заплакала.

Через несколько часов пришли люди. Кто-то слышал ночью выстрелы, и мэр прислал людей – проверить, не случилось ли чего. Когда Жанна увидела, что к ней кто-то идет, с ней приключился самый настоящий нервный припадок. Ее привезли домой и уложили в постель, а бабушке, госпоже Лагранж, дали знать о случившемся. Потом прибыл следователь, но ему немногое удалось выудить у Жанны, потому что при одном напоминании о событиях жуткой ночи с девочкой начиналась истерика. Жители Тулузы уже решили, что Жанну похитили с целью выкупа, потому что господин Лагранж слыл довольно состоятельным человеком; впрочем, после его смерти быстро выяснилось, что из-за неудачных вложений его дела пришли в расстройство и он был куда менее богат, чем казался. Тем не менее Жанну все жалели, а господину д'Обинье, следователю, удалось-таки после кропотливых поисков найти дом, где ее держали заложницей. Соседи, однако, показали, что уже несколько дней назад занимавшая дом женщина и ее сын уехали неизвестно куда, а приходившие в дом мужчины больше в нем не появлялись. Полиция некоторое время пыталась найти уехавших, но довольно вяло, и через некоторое время господин д'Обинье закрыл дело – надо думать, за отсутствием обвиняемых. Жанна выросла, получила небольшое наследство, но оставаться в Тулузе ей показалось слишком тяжело, и она уехала – сначала в Авиньон, потом в Ниццу, где легко найти место служанки. Никто не искал ее, и никто не напоминал ей о происшедшем – до прошлой ночи, когда она сама решила обо всем рассказать Алексею, случайно оказавшемуся в ее комнате.