Крещение Новгорода. Часть 2 - Сергей Пациашвили

– А, Василий, это ты, – вымолвил он, увидев воеводу. – Видишь, как бывает. Меня резали сарацины, меня рубили викинги, колдуны пытались одолеть, а теперь видишь как, какой-то упырь пришёл, и разом всему положил конец.

– Это ещё не конец, – возражал Василий, усаживаясь рядом на лавку, – не спеши себя хоронить.

– Я – бывалый воин, Вася. Я видел такие раны сотни раз. После них не выживают. Но, может оно и к лучшему. Устал я. От всего уже устал. От голода, от бесконечных войн. У меня ни дома нет, ни семьи, из всех родных только один Михаил.

И с этими словами Леон крепко взял за руку плачущего младшего брата.

– Ничего Леон, – отвечал Василий, сам едва сдерживая слёзы, – может, скоро мы все там будем.

– Нет, – вдруг даже попытался подняться на локтях раненный, – уходи, Вася, не губи себя. Сделай, как хочет Вахрамей. И брата моего забирай вместе со всей моей богатырской сотней. Нечего здесь пропадать. Здесь гнилое место, никому нельзя верить. Не ясно, кто свой, а кто чужой. Вот и Святогор…. Я до конца не верил, хоть слухи и доходили. Говорили, кто-то видел его под знамёнами Всеволода Додона. Это не удивительно, ведь Святогор лично знал и Всеволода, и князя Владимира, когда они были ещё друзьями, и сам был другом им обоим. Но теперь тут точно уже делать нечего. Уходи, отдай пленных. Тебе нужно на заставе быть. Ты хотел меня спасти, а, видишь, как вышло. А ты, брат, уходи с ними, иди к князю Владимиру и расскажи ему обо всём. Пусть идёт сюда с войском, пусть достанет Вахрамея и его цепного дьявола. А здесь делать нечего, никому нельзя верить, только Богу.

Леон слабел и говорил всё тише, вскоре он и вовсе потерял сознание, но был ещё жив. Богатырю предстояло промучиться ещё ни один день, и провести всё это время в дороге, поскольку Василий и Михаил решили последовать его совету и покинуть Чернигов.

– Вахрамею верить нельзя, – говорил юному богатырю Василий, – но выхода у нас нет. Если попытается напасть на нас, прорываемся к Киеву.

– Если представиться случай, я хочу убить Кощея, – говорил Михаил.

– Ещё бы знать, как его убить.

И вот на следующий день богатыри выехали верхом через городские ворота и отправились навстречу врагу. Они намеренно не слезали с коней, чтобы показать, что они идут с миром и не собираются сражаться. Зато рядом с ними шли пешком безоружные пленные из клана Вепря. Их здесь было около четырёх сотен. Вскоре до носов богатырей донёсся запах гари и мертвечины. Мёртвые тела, оставшиеся после схватки, лежали ещё здесь, в поле. Наглые вороны клевали их плоть и громко каркали, когда их пытались отогнать. Тела павших богатырей теперь были изуродованы до неузнаваемости.

– Нужно их похоронить, – проворил, нахмурившись Василий. А меж тем всадники приближались к стоянке чародеев и упырей. Вскоре несколько всадников выехали к ним на встречу, среди которых знакомым был только ненавистный всем Вахрамей.

– Рад, что ты пошёл мне навстречу, воевода, – вымолвил вождь белых волков.

– Ты не оставил мне выбора, Соловей, – отвечал ему Василий.

– Я уже говорил, что ты напрасно злишься на меня. У нас с тобой много общего. И сегодня я тебе это докажу. Я сдержу своё слово и отпущу тебя на заставу. Я даже похороню ваших погибших. Только выполни моё условие, отдай мне пленных из клана Вепря.

– Забирай, они твои, – отвечал Василий, – но не думай, что после всего, что между нами случилось, мы станем с тобой друзьями.

– Мы не станем друзьями, я знаю, – улыбнулся чему-то Вахрамей, – но мы могли бы стать союзниками. У нас ведь много общего?

– Да и что же, по-твоему, у нас общего? Ты так любишь деньги, что готов за них убивать достойных людей, а я так люблю достойных людей, что ради их блага готов даже презирать богатство.

– И всё же, мы очень похожи, Василий, сын Буслая. Да, твой отец пал от моей руки, но не мой разум направлял её. Я делал то, что мне велели, и не мог поступить иначе. Я всю жизнь был у кого-то на побегушках, всю жизнь кому-то служил. Когда случилась та трагедия с твоим отцом, я был верховным жрецом в Чернигове, на службе у князя Всеволода Додона. Он мне приказывал, а я лишь выполнял.

– Ложь, – отвечал Василий, глядя ему прямо в глаза. Он понимал, чем сейчас может обернуться для него такая грубость, но не мог сдержаться.

– Это правда, – спокойно отвечал Вахрамей, унимая своего коня, который почему-то стал вдруг под ним ёрзать и беспокоиться.

– Я, Вася, был как ты. Да, я никогда не был так силён телом, да и чародей из меня не самый могучий, но зато я так же свободолюбив. Тайно, по крупицам, я выбивал себе свободу, добивался независимости, как мог. Любыми способами, любыми средствами, даже самыми мерзкими и самыми тайными. Да, я нажил немалые деньги, но они были нужны мне для единственной лишь для цели – свободы. И вот теперь сам князь Всеволод боится меня.

– И всё же ты сражаешься за него, а я против него, – как всегда был упрям Василий.

– Это не так, я сражаюсь против его врагов, но это не значит, что Додон мой друг. Я теперь против всех, и даже колдуны мне не друзья. Ты очень помог мне тем, что уничтожил Дубыню и весь клан Вепря. Ведь и ты не хочешь никому подчиняться. Ты хочешь освободиться, стать совершенно независимым. Разве нет? Молчишь. Нет, друг мой, мы с тобой похожи. И воистину такие как мы не должны никому подчиняться. Мы должны чтить только друг друга, только равных себя. А если будем врагами, то победят те, кто слабее нас. Потому что их больше.

– Например, упыри? – нападал Василий, – как твой Кощей Бессмертный. Их вон сколько много, и все служат тебе. Ты идёшь на любую подлость, на любую низость, чтобы достичь своей цели. Думаешь, так достигается независимость? Ты уже никогда не будешь свободен, потому что у тебя много рабов. Их грехи – твой груз. Вчера Кощей убил отличного богатыря – моего друга. Этого я ему не прощу.

– Что ж, – скривил лицо Вахрамей, – тогда убирайся, и не попадайся мне больше на глаза.

В следующий миг он развернул своего коня и поехал обратно к своим. Богатыри в свой черёд остались на месте, ожидая, когда Соловей вместе со своей дружиной снимется со стоянки. Они уже не чувствовали себя победителями и героями, и мучились сомнениями о необходимости этого похода. Все, однако, были удивлены тем, что Вахрамей сдержал своё слово, и даже Вольга не смог понять, какую игру ведёт Белый Волк. Когда богатыри отъехали на достаточное расстояние, с ними распрощался Михаил, ставший теперь сотником, распрощался еле живой Леон, которого товарищи повезли в сторону Киева. Лишь бы не попались теперь Вахрамею, лишь бы благополучно добрались. Однако, потыкам повезло, Вахрамей после того, как забрал пленных почти тут же покинул киевскую дорогу и вообще окрестности Чернигова. Он теперь направился к себе в клан, оставив часть своих чародеев осаждать город. Дома Соловья уже ожидал взволнованный сын Чеслав, который не дал отцу даже спешиться, как начал говорить с ним.

– Беда, отец, я виноват. Накажи меня, только дай шанс поквитаться с проклятым Сорочинским Мастером.