Свинцовый шквал - Вячеслав Шалыгин

– Вот человек! – Леший удивленно хмыкнул. – Я ему кризис, можно сказать, разрулил, а он еще и проверил меня? Настоящий разведчик… мать его. Слышь, капитан…

– Капитан Галимов, – сказал офицер. – Но для вольных ходоков я Щука.

– Ага, а я Леший. Ты, Щука, не волнуйся. Ничего лишнего никому не скажу. Да и все равно как-то выбираться отсюда надо. Если окажется, что нам по пути, проще будет план придумать.

– Жора, файлом скинь, прямо на имплант, – разрешил капитан и покосился на Копейкина. – Крайние три часа.

– Лови кино, Леший, – сказал сержант. – Глядишь, может, как-нибудь и состыкуем миссии.

– Посмотрим, – сталкер настроил имплант на прием файла. – Из Москвы начали свой поиск? Да еще из метро? Красавцы, нечего сказать.

«Кино» получилось, как любил выражаться Леший, занятное. Без титров и названия, но ничего этого и не требовалось. Леший и без подсказок понял, о чем фильм. Первым кадром шел эпизод, в котором капитан Галимов и сержант Гелашвили спускались по узкой лестнице в темное, поросшее автонами подземелье. В каком районе города находятся спецназовцы, определялось с трудом, но по некоторым мелким приметам Леший сразу понял, что подземелье является частью метро, скорее всего, вестибюлем одной из станций на относительно новой ветке…

– Говорил мне дедушка Георгий: вырастешь, бичо, сторонись трех вещей: хоккея, ветреных женщин и винных подвалов. Затягивают – не выбраться. Зря не послушался.

Сержант Гелашвили крался вдоль стены, напряженно всматриваясь в темноту тоннеля. «Ночное видение» работало исправно, а тепловизор и биоскан добавляли изображению особых красок, но все-таки картинка получалась бедноватой. Контуры, общие детали, блеклые краски. Однако в целом компьютерную обработку изображения следовало признать удовлетворительной.

– Он же сам хоккеистом был, – негромко прокомментировал Галимов.

– Он хотел, чтобы я до генерала дослужился. Одного чемпиона на семью достаточно, говорил. Отец у меня профессором стал… да, да, не смейся… доктором технических наук, а дядька по врачебной линии в академики выбился. Получилось, что и чемпионы, и ученые, и врачи у нас в семье имеются. Кто остается? Генерал.

– Впервые слышу, чтобы люди не династию пытались создать, а такой вот… профессиональный салат.

– Дед хотел, чтобы фамилия громко звучала, чтобы во всех областях мы первыми стали. А я, видишь, в сержантах застрял.

– Он тобой непременно гордился бы, – уверенно произнес Галимов. – Я уверен. Ты половине генералов сто очков вперед дашь. А в Зоне так и вообще…

– Ну, за это спасибо, – сержант усмехнулся. – Да только чего уж там…

– Не скромничай.

– Была нужда, болело пузо – скромничать! Сам знаю, чего стою, да! Только речь не об этом… А-а, ладно, замяли тему для ясности. Вон там развилка, куда пойдем?

– Направо, – уверенно ответил Галимов. – Там Ржавый желоб начинается. По нему нам надо спускаться, сто процентов.

– Опасно, – Гелашвили покачал головой. – Может не выдержать, там прогнило все в труху.

– Другого прохода к Черной воде я не знаю.

– Тогда по Ржавому желобу, – сержант кивнул. – Идем? Чего сисечки мять?

– Идем, только теперь я направляющим, – капитан поудобнее перехватил здоровой рукой ИПП и пошагал вперед.

Начавшийся за поворотом Ржавый желоб больше походил на трубу двухметрового диаметра, которая уходила вниз под углом градусов в сорок. Для любого, самого простенького, импланта не составляло труда рассчитать, где желоб пересечет заветную отметку минус триста метров. Именно на этой глубине, по слухам, плескалось подземное озеро, именуемое Черной водой. Начинался желоб в районе станции метро «Щукинская», а заканчивался предположительно под Курчатником. Плюс-минус двести метров вправо или влево. Где реально заканчивается желоб и не имеет ли он дополнительных изгибов, никто толком не знал. После того как в ржавой трубе сгинули несколько ходоков, у сталкеров пропала всякая охота соваться в опасное местечко. Полезные вещицы на такой глубине не встречались, а риск ради риска опытных сталкеров не интересовал. Хватало сомнительных развлечений и на поверхности, какой смысл искать их еще и в подземных лабиринтах?

Но два-три энтузиаста все-таки спускались по Ржавому желобу до упора, и в общих чертах народ представлял, чем заканчивается наклонная труба. Черной водой. Не в смысле, что окрашенной в черный цвет из-за нефтяных примесей, а просто темной из-за недостатка света и немалой глубины подземного водоема. Ходоки утверждали, что вода стоит не в трубе, а чуть ниже, желоб заканчивался якобы в трех метрах от ее поверхности, открываясь в просторный грот. Насколько велик этот грот и какие в нем водятся твари, народная молва умалчивала.

– Главное, чтоб потолок в пещере оказался чистым, – возвращаясь к разговору, который состоялся у разведчиков перед самым выходом, сказал Гелашвили. – Если скоргами залеплен, придется плыть, а это все равно что крокодилу в пасть мочиться. Мало ли какая зверюга в темной воде обитает? Цапнет – и амба.

– Потолок тоже на троечку вариант, – Галимов кивком указал на свое левое плечо. – Не зажило пока. Сервоусилители помогают, но много энергии жрут… Сейчас внимание, Жора, шире ноги ставь, посередине пол, как сетка, совсем прогнил.

– Странно, что здесь автонов мало и скоргов по пальцам можно пересчитать, – сержант щелчком сбил с плеча «скарабея», мелкого скорга, который пытался вгрызться в броню боевого комбинезона. – Это всего-то пятый.

– Москвичи, на связь, – вдруг одновременно ожили импланты-коммуникаторы сержанта и капитана. – Доложите обстановку. Где вы, в метро?

– В фановой трубе, – ответил Галимов. – Идет под углом к Черной воде. Час от силы, и будем загорать на берегу озера. А у тебя как дела, майор?

– Пока никак. Даже в море выйти не могу. Технари подлодку чинят. В других локациях тоже пока ноль. Раскачиваются. А меня уже штабной куратор зондирует, подгоняет, давай, Бойков, шевели народ. А как я его расшевелю, если мы все в разных точках Зоны? Короче, вы первые, кто приступил к выполнению задания, с вами и будем кашу варить.

– В смысле?

– В смысле постоянной прямой связи. Или помешаю?

– Нет, не помешаешь, – Галимов пожал плечами. – Обычно так не делается, но ради особого случая… Ты раньше в Зоне бывал?

– Три раза по месяцу. На вахте. Но по берегу не ходил.

– Тем более полезно будет посмотреть, что тут да как, – Галимов бросил короткий взгляд на сержанта.

Тот покачал головой. В принципе, если майор Бойков не будет лезть с советами и командами, виртуальное присутствие командира сводной группы бригадной разведки не предвещало проблем. Но лучше бы морпех просто сидел у себя в Феодосии, контролировал процесс ремонта подлодки и терпеливо ждал рапорта. Оно ведь по-всякому бывает. Увидит Бойков глазами Галимова или Гелашвили какую-нибудь жуть, вскрикнет невольно и собьет разведчиков с мысли. А он обязательно хоть как-то отреагирует. Вахты – дело хорошее, но только по части привыкания к климату и нездоровой обстановке, которая царит в Зоне Смерти. Что видят моряки корабельного состава и морпехи с бортов своих посудин? Штормá, выжженную береговую линию, фигурки биомехов, которые издалека выглядят безобидными уродцами, как в игре-стратегии, спины и плавники гидроботов… это все не то. Вот когда железная тварь разевает на тебя пасть или начинает жарить в упор из лазерников – это действительно жуть. И без подготовки сохранить хладнокровие бывает трудно даже сидящим за сотни километров телезрителям.