Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

– Этой зимой, – задумчиво добавил Низам, – султан отправит маршем свою армию в Алеппо, чтобы по пути взять Иерусалим, третий из святых городов, отобрав его у египетского халифа, выскочки, смутьяна и заговорщика.

Омар поразился тому, как человек мог с подобной уверенностью планировать взятие города и присоединение целой речной долины к империи. Низам ежедневно призывал Омара на долгие беседы. Он объяснял ему, как законы претворяются в жизнь, как собираются налоги, как проходит мобилизация в армию, как работает шпионская сеть – глаза и уши султана по всему региону. Он тщательно перечислял все причуды, прихоти и капризы Малик-шаха – страсть к охоте, склонность обращаться с женщинами как с бездумными рабынями, слепая вера во всякого рода знамения.

– Всегда помни об этом, – заключил Низам. – Его дед был варваром. И если вдруг рядом с Малик-шахом окажется астролог, получающий плату от его врагов, владыку легко будет уничтожить его же собственным суеверием.

Омар согласно кивнул. Он очень хорошо представлял, как шарлатан способен погубить любого человека.

– Итак, задача твоя не из легких, – медленно проговорил Низам. – Полагаю, и ты сам не слишком большую веру имеешь в гороскопы и знамения. Я же знаю одно: обычное движение звезд отражает волю Господа нашего – Аллаха. И когда Малик-шах станет консультироваться у тебя о счастливом часе для принятия определенных шагов или нет ли на небе знака о том, успех или неудача ждут его в его начинаниях, делай правдивые вычисления, исходя из его гороскопа. Следи, дабы никто другой не влиял на его решения. И помни – многие будут не спускать с тебя завистливых глаз на каждом твоем шагу.

Омар легко согласился с этим замечанием Низама. Он уже познал, что означало жить под неусыпным оком шпионов, отслеживающих каждое движение. И если Малик-шах попросит его вычислить значение звездных знамений, ему не составит большого труда сделать это, пользуясь правилами астрологии, столь же древней, сколь и башни халдеев. И что за беда, если эти знаки не имеют никакого смысла? Если Малик-шах попросит, он представит их ему, ничего не добавляя, ничего не отнимая.

– Порой, – небрежно добавил Низам, – он может попросить тебя рассмотреть влияние звезд на дела, находящиеся в моем ведении. Тогда тебе следует направить гонца ко мне, дабы узнать, какой ответ предпочтительнее. Ибо подобные дела требуют тщательной подготовки и я один могу улаживать их.

Омар удивленно посмотрел на собеседника.

– Две руки правят империей, по воле Аллаха. – Низам улыбнулся, видимо каким-то своим мыслям. – Одна рука – рука царя, носящего корону, а другая рука – рука визиря, носящего тюрбан. От руки царя исходят войны и завоевания, наказания и награды, от руки визиря – порядок и налоги, политика по отношению к другим народам. Я служу Малик-шаху честно и праведно, и все-таки конечной целью моего земного пути является строительство фундамента нового государства… Поэтому я и прошу тебя об одном – советуйся со мной, когда затрагиваются вопросы политики. Это тебе понятно?

– Истинно да, – заверил его Омар.

Он чувствовал, какое доверие оказывает ему этот аскетически суровый человек, который был умнее и мудрее, нежели Малик-шах, или он сам, или догматики улемы.

Низам был столь же тверд и непоколебим, как новый мраморный гномон Омара.

– Я получил твое обещание, – спокойно откликнулся Низам, и вида не подав, какое ликование чувствовал он в душе.

Уже два года, с тех пор, как внезапно умер Алп Арслан, он задумал отыскать Омара, приблизить молодого ученого к себе и добиться его назначения астрологом Малик-шаха.

– Теперь, – признался он Тутушу, – мы сумеем использовать его влияние на Малик-шаха.

Но благодушное расположение духа Низама растаяло, когда Омар обратился к нему с первой же просьбой. Еще год, считал новый царский астроном, ежедневные наблюдения на башне будут лишь несложной рутинной работой, с которой легко справятся Мей'мун и другие астрономы без него. Тем временем он хотел бы отправиться в поход с Малик-шахом на запад, тем более и султан просил его об этом.

Омар не стал объяснять Низаму, что он сам подал эту идею своему властелину. Не стал он объяснять и того, что он попытается поискать свою Ясми на дорогах на запад. Теперь он имел богатство, власть и влияние, благосклонность могущественного повелителя, и он твердо решил отыскать девушку, о которой так тосковал.

Тутуш усмехнулся, когда услышал новость.

«Эх, старина Низам, когда-то ты осыпал меня проклятиями, когда этот самый Палаточник ускользнул от меня, как бродяга, но в первый же месяц твоего руководства им он снова уходит странствовать по дорогам, только теперь взяв в попутчики султана», – подумал он.

Вслух же ханжески произнес только одно:

– Так было предопределено и записано.

Лагерь Малик-шаха на руинах Вавилона у стремительных вод реки Евфрат. Ранняя весна 1075 года по христианскому календарю

Первые признаки опасности Омар заметил, когда еще армия ждала переправы через Евфрат.

Шатры знати, а Омар перемещался вместе с личной свитой султана, разбили в пальмовой роще, росшей вдоль самого берега. За ними простирались полуразрушенные развалины когда-то колоссальных размеров кирпичных стен и песчаные курганы – все, что осталось от Вавилона. Омар много времени провел, бродя среди этих развалин и с любопытством исследуя их. Султану, напротив, если только он не охотился, больше нравилось сидеть и смотреть на искусные движения танцовщиц и манипуляции фокусников.

В полуразрушенном внутреннем дворе крепости развесили гобелены, а пролет мраморной лестницы покрыли коврами, специально для султана и его шутов, и в один из прохладных вечеров Омара призвали туда.

– Послушай, звездочет, присядь и посмотри вместе со мной на этих моих послушных псов, – весело поприветствовал его Малик-шах.

Омару уступили место на ковре. Внизу, под ним, танец был в самом разгаре. Главный шут сам извлекал музыкальные звуки. Колокольчики над его плечами позванивали в такт его движениям, в то время как он выбивал руками звуки из седельного барабана, закрепленного на поясе.

Распущенные кудри болтались вокруг головы, пока он крутился колесом и притопывал ногами.

Неожиданно остановившись, главный исполнитель встал прямо перед Омаром и протянул кривую руку за наградой, поглядывая на него снизу вверх своими поблескивающими глазами сквозь спутанные кудри.

Омар кинул ему монету, которую тот ловко подхватил кончиками пальцев, косо посмотрев на астронома.

– Эй, джагудар! – нагло закричал он. – Ха, волшебник! Я могу вызвать град или завертеть вверх песчаный смерч. Я могу читать твои мысли.

– Тогда, – улыбнулся ему Омар, – ты настоящий чародей.

– Таковой я, об этом говорят звезды самки Козерога и молния, которая поразит тебя, звездочетишку! И пусть ты считаешь меня вонючим бродяжкой, ты боишься меня.