Нью-Йорк. Заповедник небоскрёбов, или Теория большого яблока - Карина Чумакова

Несмотря на кажущуюся резкость и чрезмерную деловитость, ньюйоркцы стараются уважать друг друга, и это в первую очередь выражается в соблюдении формальностей и правил, которые мало-помалу формируют поле взаимной приязни. Так, входя в автобус через переднюю дверь (особенно если это большой автобус-экспресс), все пассажиры как один здороваются с водителем, получая в ответ дежурное «Hello sir/madam!»; в том же самом автобусе не принято говорить по мобильному телефону, и если кто-то, не дай бог, не ограничится парой фраз и начнет обстоятельно беседовать, он будет моментально «зашикан» другими пассажирами, потому что правила есть правила.

С недавнего времени в парках и на пляжах Нью-Йорка запретили курить – само собой, не все встретили эту новость с энтузиазмом, но даже заядлые курильщики не станут нарываться на скандал и потушат сигарету при входе в парк – из уважения к правилам и своим братьям-ньюйоркцам. Когда это правило только входило в обиход, я несколько раз становилась свидетелем его демонстративно вежливого разъяснения иностранцам, которые по привычки фланировали по аллеям с сигареткой в руках. Причем разъяснениями занимались обычные прохожие, которые неделей раньше бы и глазом не моргнули – потому что неделю назад такого запрета не было, а теперь – есть.

Даже в отношении к домашним питомцам чувствуется элементарное уважение их желаний: за все те годы, что я прожила в Нью-Йорке, я не видела, чтобы хозяин поторапливал собаку, увлекшуюся обнюхиванием куста, или, не дай бог, тащил ее на поводке. «Собака – тоже человек, время прогулки – ее время, а я всего лишь сопровождающий», – читается в поведении нью-йоркских собачников.

Про общение с детьми в общественных местах я даже не стану распространяться и только скажу, что нам бы стоило многому поучиться у нью-йоркских мам и нянь. Нью-йоркские родители пытаются найти общий язык даже с самым капризным и взбалмошным ребенком; сами языковые формы, используемые в общении с детьми, демонстрируют, что у ребенка всегда остается выбор – по крайней мере, у него есть возможность отказаться от предложенного взрослым варианта: «Why don’t you…» «I suggest you…» «How about you…» (Почему бы тебе не…, Я предлагаю тебе…, Как насчет того, чтобы…). Главное, по мнению родителей и педагогов, обеспечить ребенку безопасность: надеть на него шлем, если он катается на самокате или велосипеде, и не приводить на площадку для детей более старшего возраста, а дальше будь как будет. Может лизать перила, съезжать с горки вниз головой, насыпать песок себе в штаны – главное, чтобы ему было весело – «kids should have fun».

Понятие «fun» вообще ключевое в воспитании молодого поколения в США. Те, кто был воспитан в спартанских традициях советских школ и детских садов, не понимают, как можно превращать все – от учебы до спорта – в цирк и балаган. Нас учили, что веселье и труд находятся на двух противоположных концах этического спектра. «Делу – время, потехе – час». Преодоление себя и лишения – вот достойный путь. Ответом на любые попытки «фана» было строгое лицо учительницы: «Вам бы все хиханьки да хаханьки!»; ну а когда американская мама встречает ребенка после тренировки, она не спрашивает «ну и кто выиграл?», «а ты сколько забил?»; она спрашивает: «Did you have fun?» («Тебе было весело?»)

О криках и шлепках – по крайней мере в публичном месте – речи вообще не идет. Хотя не все сторонники «традиционных» методов воспитания принимают такой стиль общения с детьми на ура. Моя маникюрша мексиканского происхождения как-то раз рассказала мне историю своей подруги: заработав энную сумму денег, подруга вызвала к себе в Нью-Йорк из Мексики дочь, которая жила в ту пору с бабушкой. Девочка пошла в американскую школу и, судя по всему, с радостью переняла свободную манеру общения с родителями, свойственную ее одноклассникам. И когда мама в один прекрасный день отвесила дочери оплеуху за какую-то провинность, та недолго думая позвонила в полицию и пожаловалась на мать. После предупреждения со стороны полицейских и службы опеки мать предпочла отправить дочь от греха подальше обратно в Мексику – она оказалась не готова поступиться «патриархальными» методами воспитания, а к домашнему насилию здесь относятся очень сурово.

Вы бы видели лицо воспитательницы, когда я привела сына в сад с кровоподтеком на пол-лица! Она поинтересовалась, что произошло, и ее вопрос не был простой формальностью. Она жаждала моих подробных объяснений. Мне пришлось в деталях поведать о том, как накануне вечером на бедного ребенка обрушилась книжная полка, на которую он решил забраться, как на гору. Заверив воспитательницу, что синяки поверхностные и сотрясения нет, я пообещала закрепить полку понадежнее, чтобы подобное не повторилось. Сын стоял рядом и солнечно улыбался – к сожалению, тогда он еще не говорил по-английски, иначе, я думаю, воспитательница попросила бы его представить свою версию произошедшего. Не знаю, как вас, а меня такое отношение не раздражает, а скорее радует. И полку мы, кстати, закрепили после этого случая так, что ее теперь можно повалить лишь вместе со стеной.

Как бы то ни было, люди, с малых лет сознающие, что у них есть выбор, вырастают, как правило, неплохими людьми. Вопреки распространенному мнению, жителей «города желтого дьявола» интересуют не только деньги, но и этический аспект своего существования. Делание благих дел или осознание того, что ты делаешь что-то хорошее, американцы обозначают емкой фразой «doing the right thing». Так вот, для ньюйоркцев doing the right thing – не пустой звук. Многочисленные волонтерские организации не испытывают недостатка в кандидатах: пенсионеры помогают поддерживать порядок в городских садах и парках, хозяева кафе и продовольственных магазинов традиционно жертвуют нераспроданный за день хлеб и другие продукты малоимущим, старшеклассники в свободное время дополнительно занимаются с младшими школьниками, состоятельные дамы безвозмездно сдают свои вещи в специализированные thrift stores (комиссионные магазины), чтобы вырученные с их продажи деньги пошли на нужды больниц и домов престарелых, а простые люди относят ненужную одежду в специальные контейнеры, из которых она попадает нуждающимся и бездомным. Осознание того, что ты трудишься не только ради себя и своей семьи, но и «отдаешь долги обществу» (по-английски это так и звучит – «giving back») греет многих ньюйоркцев, независимо от их возраста, вероисповедания и уровня достатка.

Во времена стихийных бедствий или чрезвычайных ситуаций ньюйоркцы и вовсе проявляют редкое великодушие и ответственность за ближних: из подобных событий, произошедших на моих глаза, мне особенно запомнился ураган «Сэнди» 2012 года. Когда весь нижний Манхэттен был затоплен и на несколько дней обесточен, люди организовывали патрули и обходили квартирам многоэтажек, чтобы удостовериться, что в них не остались без связи и поддержки старики или люди с ограниченной мобильностью, носили им по лестницам питьевую воду и продукты на 20–30-й этаж; в магазинах организовывались пункты зарядки мобильных телефонов от генераторов – причем не по приказу сверху, а по инициативе владельцев; во время перебоев с бензином люди кооперировались в группы и делили личный транспорт. Отношения к испытаниям как к общей проблеме, наверное, идет от осознания себя частью neighborhood – сообщества соседей, которые должны дорожить друг другом и заботиться о своих. И это сознание по-прежнему живо в жителях одного из самых крупных мегаполисов планеты; ньюйоркцы умеют одновременно чувствовать себя частью огромного целого и мыслить локально – в терминах квартала, улицы, церковного прихода или клуба болельщиков местной команды. Эта способность чудесна сама по себе, но с чисто практической точки зрения она помогает ньюйоркцам расцветать и крепнуть в не самом простом для выживания городе мира.