Внутренняя линия - Владимир Свержин

Через два дня из Парижа к Е.А. Комаровскому прибыл неизвестный, судя по выправке, старший офицер или генерал. На лацкане костюма носит фрачный значок в виде коронованной буквы «Д», зовут Владимир Игнатьевич. Утром следующего дня приезжему стало дурно. Ему была оказана па — мощь в ближайшей аптеке, после чего он и штаб — ротмистр направились в антикварную лавку на Златой улице, где работает бывший генерал — майор Спешнев — председатель Братства участников Луцкого прорыва, в прошлом — офицер штаба 8–й армии».

«Похоже, рыбка клюнула, — улыбнулся Дзержинский, переворачивая лист. — Хорошо бы теперь узнать, кто такой этот таинственный Владимир Игнатьевич… Так, что это? Ориентировка на Комаровского. Воронежский кадетский корпус, Александрийский гусар… О — о, участник Ледяного похода, адъютант Корнилова. Немало, немало. Что тут еще? Ага, забавная история. «Во время революции 1905 года на улице вступился за молодую девушку, фрейлину вдовствующей императрицы Александры Федоровны. Схватился один против пятерых, был ранен ножом в лицо. Чтобы скрыть уродливый шрам, императрица именным указом разрешила Комаровскому ношение бороды». Что ж, интересный субъект».

Дзержинский отодвинул папку, вновь устало прищурил глаза и нажал кнопку электрического звонка, вмонтированного в столешницу. Секретарь отворил дверь и застыл на пороге, ожидая распоряжений.

— Гражданину Джунковскому звонили?

— Так точно, Феликс Эдмундович! Он уже выехал, скоро должен быть.

— Хорошо.

Секретарь не уходил.

— Что — то еще? — поглядел на него председатель ОГПУ.

— Вечерней почтой доставили из Ленинграда донесение по товарищу Орлинскому. И еще — срочный звонок по поводу Згурской…

— Да — да, я помню. Это по делу профессора Дехтерева. Так что с ней — нашли?

— Да. — Секретарь замялся. — Она проживала в Елчанинове под чужой фамилией. Ее опознал особоуполномоченный ГПУ, Василий Гуц.

— Гуц… Гуц. Я что — то помню. Это из старой гвардии?

— Да, — подтвердил секретарь. — Но он убит.

— Згурской?

— Вряд ли. Он и еще один сотрудник ГПУ убиты из наградного револьвера начальника Елчаниновской милиции Судакова.

— Кто таков?

— Судаков Петр Федорович. В прошлом — красный командир. За удаль, проявленную в боях с белыми, приказом наркомвоенмора награжден именным оружием. Трижды ранен. С середины девятнадцатого года — начальник Елчаниновской милиции. Нареканий и взысканий по службе не имел. Кандидат в члены партии. За искоренение бандитизма в губернии был представлен к ордену Красного Знамени, однако награждение еще не производилось.

— Вы уверены, что именно он стрелял в наших сотрудников? — На скулах Дзержинского заиграли желваки.

— Наверняка сказать нельзя, но стреляли из его нагана. К тому же и он, и Згурская с дочерью исчезли в неизвестном направлении.

— Так. — Председатель ОГПУ сжал губы и начал стучать костяшками пальцев по столу. — Так, — с нажимом повторил он после недолгой паузы. — Вероятно, сами того не желая, мы нащупали хвост очередной белогвардейской гадюки… Подтверждается ли, что это тот самый краском Судаков, а не самозванец?

— Да, он уроженец Елчаниново. Его в тех местах знают с детства.

— И ты говоришь, он был награжден лично Троцким?

— Так написано.

— Интересная ситуация получается. — Дзержинский еще хотел что — то сказать, но не успел — в приемной раздались по — армейски четкие шаги.

— Феликс Эдмундович, к вам господин… гражданин… товарищ Джунковский.

— Просите, пусть войдет.

Бывший шеф корпуса жандармов, бывший губернатор Москвы вошел быстро, отодвинув, будто едва заметив, секретаря.

— Добрый вечер, Владимир Федорович!

— Добрый вечер, Феликс Эдмундович. — Руки бывшего товарища министра внутренних дел и председателя О ГПУ сомкнулись в рукопожатии. — Вижу, не забываете старика.

На губах царского генерала играла насмешливая улыбка.

— «И за учителей своих заздравный кубок поднимает», — процитировал Дзержинский. — А вы — мой учитель дважды. И до революции, и теперь.

— Да… — Джунковский криво ухмыльнулся. — Ученик превзошел учителя. Итак, зачем я вам понадобился на этот раз?

— Прежде всего должен сказать, что ваш план работает как часы. На встречу с подполковником Шведовым из Парижа, как и ожидалось, прибыл некто — судя по выправке и возрасту, старший офицер или генерал. Пражской агентуре он неизвестен. Но, как было установлено, зовут его Владимир Игнатьевич и на костюме он носит значок с золотой коронованной буквой «Д».

— Коронованная буква «Д»? — переспросил Джунковский, сверху вниз глядя на собеседника. — Ничего сложного — вензель шефа 16–го Мингрельского гренадерского полка. Стало быть, он из мингрельцев. Кавказская гренадерская бригада. Очень достойный, я вам доложу, полк. Владимир Игнатьевич, Владимир Игнатьевич… Нуда, конечно! Вот же момэнт[16]вислоухий, как я сразу не вспомнил?! Пред вами, почтеннейший Феликс Эдмундович, блистательный образчик русской военной породы — генерал Владимир Игнатьевич Згурский. В пятнадцатом году он командовал мингрельцами во время штурма Эрзерума. Сейчас, должно быть, возглавляет полковое братство.

«Згурский, — стучало в голове председателя ОГПУ, — неужели муж той самой Татьяны Згурской? Нелепое совпадение или, как говорили в прежние времена, перст божий? Згурский…»

— Чем же блистателен наш генерал?

— Когда б Россия с самого начала века не воевала, то, пожалуй, вышел бы этот храбрец в отставку капитаном, от силы подполковником, и разводил бы лошадей на конном заводе своего отца.

— Отец его, получается, коннозаводчик?

— Отец его был начальником государственной приемки Главного артиллерийского управления. Прекраснейший человек, неподкупный, честный. Из — за этой честности и неподкупности частенько неприятности имел.

Вот, скажем, однажды некая зарубежная фирма пыталась нам продать четверть миллиона трехдюймовых снарядов, которые всем были бы хороши, да только дюймы у этой фирмы получались какие — то своеобычные. Так что снаряд в пушечном стволе болтался. А если пушка от стрельбы разогревалась, то и вовсе летел этот снаряд куда угораздит. Старший Згурский всю партию забраковал. А деньжищи, как вы сами понимаете, там крутились громадные. Вот и решили надавить на него.

— Каким же образом?

— Владимир Игнатьевич Згурский в ту пору как раз в Академии Генерального штаба учился — самый выпуск. Через кого там палки в колеса ставили — не знаю. Но только капитану Згурскому и еще троим офицерам, окончившим дополнительный курс по высшему разряду, было отказано в причислении к Генеральному штабу. Кстати, Феликс Эдмундович, обратите внимание — одним из товарищей по несчастью вашего пражского Мистера X был не кто иной, как молодой артиллерийский штабс — капитан, Деникин Антон Иванович.