Неукротимый - Сандра Дюбэй

– Хватит с меня лжи! – резко оборвала его Шайна, не обратив внимания на его тон, не пожелав выслушать то, что он хотел сказать ей. – Мне и так все понятно. Ты хочешь жениться на Ребекке ради ее положения в свете, ради поддержки ее отца. Ты хочешь потянуть время и жениться на ней, и плевать тебе на мои возражения!

– Нет, Шайна, нет! – начал Габриель.

– Довольно лжи! – в бешенстве закричала она. – Как ты думаешь, что почувствует Ребекка, когда обнаружит, что ее муженек, благородный мистер Габриель Сент-Джон, уважаемый плантатор, есть не кто иной, как Габриель Форчун, а она, выходит, жена пирата? И что ты ей скажешь, когда придет время выходить в море на твой грязный промысел?

Шайна сменила тон и сказала, подражая мягкому бархатному голосу Габриеля:

– Прости, дорогая, но наши капиталы пришли в расстройство. Я должен покинуть тебя ненадолго, чтобы поживиться кое-чем в открытом море. Но не волнуйся, я не буду насиловать девушек – если в том, конечно, не будет необходимости!

Над цветочными клумбами прокатился низкий смех Габриеля. За ним немедленно последовал глухой удар – это Шайна изо всех сил ударила его кулаком в грудь.

– Будь ты проклят! – зарычала она. – И прекрати смеяться надо мной! Ты, негодяй! Знай же, что если ты сам не можешь сказать Ребекке правду, так я сама ей все скажу! Я расскажу ей все: и как ты выиграл меня в карты у Ле Корбье, и как лишил меня девственности… изнасиловал меня! И как заточил в Фокс-Медоу, желая сделать своей наложницей! Я все, все ей расскажу! Знай, я не буду стоять в стороне и наблюдать, как моя кузина станет женой пирата по имени Габриель Форчун! – Глаза ее метали молнии. – Запомни! Заруби на своем носу все, что я сейчас сказала! Я предупредила тебя, и будь ты проклят!

В тишине притихшего перед бурей сада звонко простучали по каменным плитам дорожки ее каблучки.

Йен застыл в своем укрытии – ошеломленный, потрясенный всем, что ему открылось. Он подождал, пока уйдет Габриель, и только тогда вернулся через темный сад к дому. В шумную атмосферу продолжающегося бала.

Габриель, Шайна, Ребекка и Йен возвращались в Монткалм в той же карете, что привезла их на бал в Брамблвуд. Они ехали в полном молчании. Ребекка дремала, доверчиво положив головку на плечо Габриеля, пребывая в блаженном неведении. Дремала и не могла видеть ненавидящих, испепеляющих взглядов, которыми обменивались в тишине Шайна и Габриель.

Что касается Йена, то он всю дорогу не отрывал глаз от тьмы, стоявшей за окном кареты. Со стороны можно было подумать, что он силится что-то рассмотреть там, в кромешном мраке. Но ничего он там не высматривал, не рассматривал. Просто так ему было удобнее размышлять. А подумать было о чем.

Мозг Йена снова и снова прокручивал, осмысливал события сегодняшнего вечера. Мало-помалу у него в голове начал складываться план дальнейших действий.

То, что Шайна была пленницей Габриеля, которую он силой затащил в свою постель, не меняло отношения Йена к этой девушке. Мысль о том, что эта упрямая, надменная, гордая и красивая девушка уступила однажды силе и воле пиратского капитана, только еще больше разжигала его аппетит.

Все прояснилось в голове Йена, все встало на места. Ему стало понятно поведение Шайны. А возбужденный, пораженный мозг продолжал работать, подбрасывая Йену все новые и новые мысли, заставляя его в сотый раз повторять, разбирать по косточкам каждое слово Шайны, каждую интонацию ее голоса во время подслушанного им объяснения в саду. Он искал и находил то, что могло, должно было ускользнуть от внимания Габриеля. То, что не могло бы не обрадовать пирата, если бы он сумел это заметить.

Неистовый гнев Шайны, ее пылкая забота о кузине, ее обвинения и угрозы свидетельствовали вовсе не о ненависти к Габриелю. Совсем наоборот. Йен достаточно хорошо знал женщин, чтобы понять: она влюблена, по уши влюблена в своего похитителя, пирата, насильника.

О, это была не просто информация – это была информация особой, чрезвычайной важности, и Йен собирался выжать из нее максимум выгод. Для себя, разумеется.

Габриель был твердо настроен по возвращении в Монткалм поговорить с Шайной, не откладывая, стереть из ее памяти сегодняшнюю неприятную сцену в саду. Но не успела карета остановиться у крыльца, как Шайна взлетела по лестнице в свою спальню и закрылась в ней. Китти помогла ей раздеться, расчесала волосы гребнем из слоновой кости, подала ночную рубашку. Затем Шайна отпустила служанку и осталась одна.

Она присела к зеркалу, перебирая пальцами свои шелковистые локоны, каскадом спадавшие на обнаженные плечи. Гнала прочь, но не могла отогнать мысли о Габриеле – его лицо неотступно стояло у нее перед глазами. Снова и снова она вспоминала его слова о том, что он не хочет сделать больно Ребекке.

Против своей воли она никак не могла отделаться от угрызений совести и зависти, поселившихся в ее сердце. Как он заботится о Ребекке, как боится ранить ее чувства! И совсем не щадит при этом чувства Шайны. Ему и невдомек подумать о том, что ощущает она, видя его рядом с Ребеккой, слыша, как они строят планы своей совместной счастливой жизни.

– Ему совершенно нет дела до тебя, – сказала она своему отражению, смотревшему на нее из глубины зеркала. – Совершенно нет никакого дела. Ты – просто добыча, захваченная им на море. Все, что его заботит, так это твой побег из Фокс-Медоу. Да и то лишь потому, что этим ты задела его гордость. А когда он целует тебя, говорит с тобой, пытается забраться в твою постель – так это всего лишь его похоть, моя милая, всего лишь похоть! И нет у него никаких иных чувств к тебе – увы!

Шайна прикрыла глаза. От навернувшихся на них слез свет свечей в канделябре расплылся, рассыпался на сотни маленьких осколков хрусталя. Шайна безуспешно попыталась проглотить подкативший к горлу комок. Так, теребя в руках ненужный уже гребень, она сидела, уронив голову перед зеркалом, жалея себя, разрываясь между двумя противоположными чувствами: ненавистью к Габриелю и страстной любовью к нему.

Тихий щелчок дверной ручки вернул ее к действительности. Сердце бешено забилось в груди. Конечно же, это Габриель – кто же еще? Явился еще раз испытать свою силу над ней, явился, чтобы доказать самому себе свою неотразимость, свою власть над ее телом, над ее чувствами. Явился, чтобы еще раз убедиться в том, что она подвластна его воле!

Ну уж нет!

Шайна собралась в тугую пружину. На этот раз у него ничего не выйдет!

Она вскочила, опрокинув скамеечку, на которой сидела, и высоко вскинула подбородок.

– Черт побери, Габриель, – начала она, поворачивая голову. – Как ты только посмел, мерзавец, явиться сюда после того…

В дверях стоял Йен.

В халате из тонкого шелка с восточными узорами, с волосами, забранными в косичку на затылке. Он стоял, держась за ручку раскрытой двери.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросила Шайна.

Она была в полном замешательстве. Йен не мог не понять, что она ожидала увидеть в своей комнате Габриеля – вот еще незадача!