Хвосттрубой, или Приключения молодого кота - Тэд Уильямс

– Но вы же принц! – удивился Хвосттрубой. – Разве вы не можете получить от Двора любую помощь?

Сквозьзабор сердито посмотрел на него.

– Как бы не так, – покачал он рыжей гривой. – Никто не принимает такие вещи всерьез. У всех находятся дела поважнее. Меня за хвост не кусает – так мне до этого и дела нет. Даже мать и принц-консорт открыто заявили: иди ищи, если нравится. Ха! Вот эти коты-барсуки – или кто они там – выскочат из-за деревьев и отжуют им уши, тогда спохватятся.

Эти слова вызвали беспокойство у Фритти. А что если он не найдет помощи и при Дворе? Как он будет искать Мягколапку? В нем с новой силой вспыхнули воспоминания о ее развевающемся хвосте и черном носике.

«Если никому больше нет дела до того, что с ней стало, – подумал он сердито, – то я тем более должен продолжать поиски».

Его размышления были прерваны – Шустрика стошнило. Здоровье малыша было еще одной серьезной проблемой. Дожди закончатся еще не скоро, и, если они как можно быстрее не найдут еду и убежище, бедняжке станет совсем плохо.

– Принц Сквозьзабор, вы сейчас возвращаетесь ко Двору? – спросил Фритти.

– Я еще не решил, – пробурчал принц. – Мы вполне могли бы напугать еще двух-трех котов. А почему ты спрашиваешь?

– Вы же сами видите, мой спутник нездоров. Если вы поможете нам добраться до королевы, мы будем очень благодарны.

Сквозьзабор задумался.

– Малявке и правда худо, сэр, – вмешался Дневной Охотник. – Его, я так думаю, хорошо бы согреть.

Сквозьзабор подошел к Шустрику, который отчаянно дрожал, лежа на мокрой траве.

– Ничего, малыш, – заговорил принц грубовато-добродушно, – мы доставим тебя туда, где тебе понравится, даже если нам придется нести тебя всю дорогу. Мы отведем тебя ко Двору.

Весь остаток пути по Котальным Равнинам Дневной Охотник и Ночной Ловец несли Шустрика, а Фритти хватило сил идти самому. Ему понравилась компания Сквозьзабора и его спутников.

Принц оказался разговорчивым, он рассказывал охотничьи истории подробно, во всех деталях, и частенько прерывал повествование, чтобы справиться о чем-то у Дневного Охотника. А это было совсем непросто, когда наступала его очередь нести Шустрика.

– …Мне кажется, – говорил принц, – а я все-таки должен такое помнить, – что это случилось как раз на второй день после того, как мы поймали совершенно великолепную куропатку. Или это был фазан? Ты помнишь, Дневной Охотник? Это был фазан или куропатка?

– Мммфф! – отвечал тот, не выпуская изо рта загривок Шустрика.

– Что-что? Ты сказал – куропатка?

– Мммфф-мммфф.

– Или фазан? Ты уверен? – и так далее.

Принц оказался жизнерадостным существом – с чуть грубоватым юмором и склонностью к неожиданным прыжкам, порой сбивавшим с ног его спутников. Упавшего он тут же с извинениями и сочувствием поднимал, обещая никогда больше такого не делать, по крайней мере без предупреждения.

Внешне близнецов было не отличить, но запах у них был разный. Дневной Охотник был не слишком умен, но добродушен и разговорчив. Его брат. Ночной Ловец, почти не открывал рта.

Прошагав с этой троицей целый день, Фритти наконец понял, что молчание Ночного Ловца было вынужденным. Он был нем и мог общаться с другими только без звука. Сквозьзабор объяснил, что Ночной Ловец был ранен в горло, защищая принца от обезумевшей лисы, и с тех пор не может произнести ни звука.

– Он пострадал за меня, благослови его Харар, – сказал Сквозьзабор. – Это мои настоящие братья-охотники.

На морде Ночного Ловца засветилась тихая гордость.

Равнина сменилась предгорьем. Из рассказов Чутколапа Хвосттрубой знал, что они достигли края Котальных Равнин. Подъем был небольшой, но постоянный, и к концу дня у Фритти просто отваливались лапы.

Наконец они достигли берегов Примурлыки. Ее течение было гораздо спокойнее, чем у Хвостокрутки, тихое, журчащее. Ложе реки было усеяно разноцветными камешками, а над ними проплывали сверкающие рыбки.

Они остановились попить, и даже Шустрик спустился полакать прохладную чистую воду, которая оказалась вкусной, освежающей. Утолив жажду. Шустрик и Хвосттрубой полежали рядышком на берегу, и впервые за долгое время в них снова вспыхнула надежда.

«Шустрик еще совсем больной», – подумал Фритти и придвинулся поближе, стараясь согреть котенка. Тут к ним подошел Сквозьзабор:

– Ну вот мы и добрались до Примурлыки. Давай, малыш, вставай и потихоньку шагай. Видишь во-он ту линию? – Принц подбородком указал на темную полоску на горизонте, едва различимую на фоне серого неба. – Это опушка Коренного Леса – самого большого и величественного на свете. А если мы пойдем вдоль реки – и не так уж далеко, – знаешь, где мы окажемся? – Сквозьзабор посмотрел на лежащих друзей. – В Перводомье! Вот где! И уж там-то будет и тепло, и сухо, и сытно. – Он улыбнулся: – Я бы ни за что не хотел провести всю жизнь толкаясь при Дворе, но даже я признаю, что туда приятно возвращаться.

Принц дружески шлепнул Фритти лапой:

– Могу поспорить, два таких чужака, как вы, будут просто поражены. Поражены!

Для Фритти следующие дни прошли как в тумане. Шустрика била лихорадка, и он тихо висел в ласковых челюстях близнецов. Сам Хвосттрубой никогда в жизни так не уставал, но Сквозьзабор и его спутники еще ускорили шаг на подходе к дому. Фритти едва поспевал за ними.

Они шли вдоль северного берега реки. Фритти подумал, что когда-нибудь с удовольствием вернулся бы и хорошенько исследовал местность, по которой они шли, – когда-нибудь, когда он не будет так измучен и лапы перестанут кровоточить. На берегах спокойно текущей реки росли самые разные растения. Укромные местечки и защищенные от дождя тайные гроты манили усталого Фритти; тянули к себе голоса птиц и животных. Ему понадобилось собрать всю свою волю, чтобы следовать за остальными и не поддаваться искушениям.

Наконец они добрались до окраины Коренного Леса. Он сильно отличался от Стародавней Дубравы, и при всей своей усталости Хвосттрубой это сразу почувствовал. Этот лес выглядел совсем древним, и по сравнению с ним Стародавняя Дубрава, несмотря на свое название, казалась просто рощицей. Даже вид, запах, звуки Коренного Леса были невообразимо древние и первозданные, и представлялось невероятным, что окружающие их гигантские деревья когда-то тут выросли. Скорее уж наоборот – мир вырос вокруг их корней и стволов.

Когда Хвосттрубой рассказал о своих ощущениях Сквозьзабору, принц кивнул. Вместо того чтобы ответить со своей обычной насмешливостью, рыжий охотник лишь проронил:

– Угу. Это и вправду самый первый лес.

Фритти спросил, что это значит, но принц сказал что лучше задать этот вопрос, когда они придут ко Двору.

– Там есть те, кто может рассказать о лесе лучше, чем я, и мне бы не хотелось случайно нанести им оскорбление.