Ирландская принцесса - М. Джеймс

платье, но сегодня я хочу дать волю чувствам, и повеселиться. Это единственный раз за долгое время, если вообще когда-либо, когда у меня будет такая ночь, и я отгоняю любое чувство смущения или глупости, когда делаю снимки, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, позируя перед камерой и самой себе так, чтобы никто не видел.

Когда я просматриваю снимки после, то останавливаюсь на одном или двух, где я выгляжу особенно привлекательной и счастливой. Я выбираю их, провожу пальцем вверх, чтобы отправить кому-нибудь из моих контактов, и мой палец зависает над именем Коннора.

Я могла бы это сделать. Это нарушило бы наше обещание не допускать ничего сексуального между нами в рамках супружеских обязанностей и создания семьи, но я могла бы это сделать. Он бы никогда не позволил мне смириться с этим, но всего на мгновение я могла бы стать такой смелой, безрассудной девушкой, которая отправляет селфи своему жениху. Селфи, которые даже не являются особо сексуальными, черт возьми, это просто мои губы и декольте, а не фотографии топлес или обнаженной натуры. Но я уже знаю, какой будет реакция Коннора. Я как сейчас слышу его протестующий голос, напоминающий мне, что это деловое соглашение, что мы не должны флиртовать друг с другом, что нам было весело в Лондоне и Дублине, но мы заключили договор, и все, что выходит за рамки этого, это просто заигрывание с опасностью.

Мой палец прокручивается вниз, натыкаясь на контакт Найла.

Не делай этого.

Я нажимаю на его имя. Никакого контекста, никакого сообщения, кроме двух картинок. Мой палец зависает над маленькой синей стрелочкой.

Ты сошла с ума. О чем ты думаешь, Сирша? Ты ничего не соображаешь.

Я нажала на стрелку. Сообщение отправляется…

10

СИРША

Мгновенно мое сердце подскакивает к горлу, и я чувствую почти тошноту. Я не могу поверить, что я только что это сделала. Я говорила Найлу, что прямо сейчас между нами ничего не может произойти, отталкивала его снова и снова, а теперь отправляю ему наводящие на размышления пьяные селфи посреди ночи. Скорее всего, он не ответит, успокаиваю я себя. Он даже не увидит их до утра. Он, наверное, спит. Я могу придумать оправдание позже, типа отправила их не тому человеку…

Появится уведомление о появлении сообщения. Найл.

Черт! Блядь, блядь, блядь!

Мое сердце колотится со скоростью миллион ударов в секунду, когда я смотрю на него сверху вниз, или, по крайней мере, мне так кажется. Мой палец на секунду зависает над экраном, прежде чем я набираюсь смелости нажать на него, и когда я это делаю, я тяжело сглатываю, чувствуя, как пульс подскакивает к горлу.

Вижу, наслаждаешься своим девичником?;)

Блядь я уже сожалею, но я яростно набираю ответ.

Я немного навеселе. Мне не следовало их посылать. Пожалуйста, просто удали их.

Проходит мгновение. А потом…

Если ты действительно этого хочешь, я это сделаю. Я просто хочу, чтобы ты позволила мне сначала насладиться ими…

В моей голове мгновенно возникает образ Найла, лежащего на спине в своей постели, без рубашки, в расстегнутых джинсах, когда он одной рукой поглаживает свой член, а другой смотрит на фотографию моего декольте. Изображение, которое я пытаюсь прогнать как можно быстрее, поскольку чувствую пульсирующий жар между бедер.

Это смешно, печатаю я. Я знаю, тебе нужно нечто большее, чем фотография, которой можно “наслаждаться”.

Ответ приходит почти мгновенно.

Уверяю тебя, Сирша, я мог бы сделать гораздо более “ручную” работу, просто представив, как снимаю это платье.

О боже. Я чувствую, как горит моя кожа, сердце колотится в груди, когда образ того, как он доставляет себе удовольствие, с ревом возвращается в мой мозг.

Еще одно сообщение от него, прежде чем я могу ответить.

Я не хотел отвлекать. Извини. Если хочешь, я могу поделиться своими.

Все в порядке, печатаю я быстро, хотя и не уверена, что это так. Я знаю, что здесь я ступаю в опасную, мутную воду. Что это значит?

Проходит секунда, потом еще одна… и на экране появляется картинка.

О боже, у меня проблема. Эта мысль приходит мне в голову в тот момент, когда я ее вижу. Это Найл, лежащий на спине в своей постели, как я и представляла. Его черные волосы растрепаны на фоне серо-стальной наволочки, его голубые глаза яркие и пронзительные в свете лампы, и хотя он не без рубашки, ради фотографии он задрал черную футболку, в которую одет, так что я могу мельком увидеть его крепкий пресс и темную дорожку волос между двумя v-образными линиями, спускающуюся под джинсы.

Хочешь, я расстегну ремень?

Еще одна горячая пульсация между моими бедрами. Я крепко сжимаю их вместе, опускаюсь на пол в ванной и проверяю, защелкнулся ли замок. В основной части номера есть еще один, если кто-то проснется ночью, захотев пописать или что-то еще. Этот может быть моим, только на данный момент, последнее, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь застал меня за сексом с Найлом Фланаганом.

Секс по переписке. О боже, это то, чем я занимаюсь. Прямо сейчас. Но я не хочу останавливаться. Это весело. Кокетливо. Такого я никогда не делала, и когда-то представляла, что, если мне повезет, я смогу заняться этим со своим будущим мужем. Я никогда не представляла себе, что Коннор такой человек, но Лиам, возможно, был таким. Коннор, которого я встретила в Лондоне, был бы таким. Однако Коннор, с которым я обручена, кажется связанным и решительным заставить себя не хотеть меня. Оставаться отстраненным. И все это время есть другой мужчина, который ждет, когда я получу обещанную свободу, жаждущий видеть мои глупые подвыпившие селфи и отправить свои.

Что-то горячее и бунтарское вспыхивает во мне.

Ты так сделаешь? Набираю ответ. Если я буду хорошей девочкой и скажу "пожалуйста"?

Я думаю, что мое сердце выпрыгнет из груди, пока я жду его ответа. Это самая смелая вещь, которую я когда-либо делала, даже больше, чем фотография. Я помню, как Коннор назвал меня хорошей девочкой в клубе, как сильно это, казалось, завело его, и что-то подсказывает мне, что Найлу это тоже может понравиться.

Мой телефон пикает.

Ах, девочка, ты меня доведешь такими разговорами. Но я думаю, ты заслуживаешь награды за свою храбрость.

Фотография, которая появляется на экране, более откровенна. Его рубашка задрана выше, что дает мне лучший обзор его пресса, ремень и верхняя пуговица джинсов расстегнуты, виден только край черной полосы под ними. Его большой палец просовывается под ткань нижнего белья, дразня тем, что я могла бы увидеть больше, если бы попросила.

Я знаю, что он делает. Он дает мне время отказаться от этого, сказать,