Связанные судьбой - Ванесса Фитч

— Но раз ты не можешь ничего документально доказать, откуда возникли подозрения?

— Я разбираюсь в пожарах. Они, как люди, — всегда разные, непредсказуемые, но у каждого возгорания свое лицо и своя история. Бывают капризные пожары, точно женщины. Здание дымится часами, нередко днями, потом сами собой складываются благоприятные условия и все воспламеняется до основания. Случаются дикие пожары. Это — лесные. Они могут оставить нетронутым целый зеленый коридор, выжигая все кругом на огромные расстояния.

Еще один тип пожаров, пожалуй, самый опасный — хитрые и коварные. Они начинаются глухой ночью и в трескучий мороз — тогда, когда у пламени есть все шансы одолеть человека.

Могу познакомить тебя с фактами, которые мне с трудом удалось раздобыть. В округе Грэнтли на пожары статистически приходится более высокий процент потерь в денежном выражении, чем в среднем. У нас не ведется учет выплат по страховым полисам, но мой многолетний опыт подсказывает, что в Грэнтли скапливается таких «пожарных» долларов гораздо больше, чем должно было бы быть исходя из реальных расчетов.

— Хорошо, что у нас очень много исторических зданий, находящихся под охраной города, — заметила Бетси, — иначе пожаров было бы еще больше. Дядя Майк однажды сказал, что заработал бы уйму денег, если бы скупал старинные здания, когда был мальчишкой, потому что в наше время начался бум: люди посходили с ума, реставрируя старину.

Джон почувствовал, как дернулся мускул левого бедра, предвещая судорогу. Он медленно разогнул ногу, и боль отступила. Поймав озабоченный взгляд Бетси, он помрачнел.

— А ты уверена, что дядя Майк не поступил именно так?

— Что надо понимать под словечком «так»?

— Не заработал уйму денег.

— Во-первых, я его единственная наследница и знаю, что финансовое положение Майка не очень-то впечатляет. И, во-вторых, ты говоришь о поджогах: Может быть, ты забыл, что дядя Майк провел жизнь, занимаюсь тушением пожаров, а не разжиганием их.

— Я знаю, Рыжик. Но знаю и другое: кому-то приспичило вломиться в его служебный кабинет, потом проникнуть в твой дом, чтобы копаться в оставшихся после него вещах. А кому-то потребовалось убивать его домоправительницу, а потом дотошно выяснять, не осталось ли чего-нибудь ценного или важного для преступника после гибели Кармен.

Бетси потерла виски кончиками пальцев. Она пыталась разобраться в непростых вопросах, которыми засыпал ее Джон, видимо, долго размышлявший над ними.

— Откуда ты знаешь, что кто-то взломал кабинет Майка?

— Он не взламывал. Но некто, назвавшийся «истребителем грызунов», уговорил Монка впустить его в кабинет, когда меня не было. Но никто такого специалиста не вызывал.

— Что-нибудь исчезло?

— Ничего, насколько мне известно.

— А кому-то еще это может быть известно?

— Возможно. Вот почему я хочу просмотреть вещи Майка с тобою вместе. Вдруг ты обнаружишь отсутствие чего-то знакомого, памятного для тебя?

— Например, что-нибудь из вещей Кармен?

Джон пожал плечами.

— Мы можем думать что угодно. Но одно я знаю твердо: никто не должен умирать такой смертью, как она. Или такой чудовищной, которая чуть не настигла мать Тома Биллингса.

Губы Бетси сердито сжались.

— Думаешь, в доме Биллингса тоже был поджог?

— Вполне возможно.

— Но разве ваша служба не расследует каждый пожар?

— Разумеется. Однако профессионал может поджечь здание, не оставив следов. Во всяком случае, их почти невозможно заметить. А поверхностная инспекция, какую обычно производят после пожара, считающегося ординарным, например, в здании оперного театра или отеля — пустая трата времени.

Бетси медленно втянула в себя душистый воздух. Из открытого окна повеяло запахом сирени, которую посадила ее мать в первые годы жизни в этом доме.

— Сама мысль об этих преступлениях приводит меня в ужас. Какие-то невидимки шныряют вокруг, устраивают пожары в Грэнтли. Этому безумию пора положить конец!

— Не обманывай себя, Бетси. Жадность есть жадность, люди есть люди, где бы они ни жили. Корыстолюбие — неистребимый порок.

Она глубоко задумалась, затем скосила глаза на дверь.

— Вещи дяди Майка наверху. Если ты готов, можем сейчас же начать.

Бетси перенесла все вещи дяди в спальню, так как это была единственная комната в доме, куда никто, даже близнецы, не мог войти без ее разрешения.

Когда-то здесь жил Джон — комната казалась просторной. Однако теперь она как будто сжалась. Даже на полу стало тесно из-за пачек книг и бумаг, зимней одежды, приготовленной для хранения.

Взгляд Джона упал на кровать — огромная, с медными украшениями, она всегда была у Бетси. Только раньше на ней обитали мягкие игрушки — целый зверинец, а теперь лежали подушки разных размеров, форм и цветов. В этой захламленной комнатушке присесть можно было разве лишь на постель.

— У тебя тут тесновато, — заметил Джон с замиранием сердца. Провести несколько часов наедине с Бетси в ее спальне, на ее постели — да это подарок судьбы!

— Кажется, мы напрасно потратим время, — заметила она, стоя спиной к кровати и высокому суровому мужчине, с опаской опустившемуся на постель, где в течение десяти лет спал муж Бетси — Стив.

Бетси вытащила коробку с вещами Майка и села. Джон сбросил мокасины, вытянулся, подложив под бок подушку, достал из коробки, стоявшей между ними, пачку писем.

— Ты все еще тоскуешь по мужу?

Бетси тоже сняла туфли и уселась по-турецки. Она вынула из коробки пакет, полный фотографий молодых людей в голубой униформе старого образца.

— Иногда, когда близнецы вытворяют что-нибудь возмутительное, или, наоборот, заслуживающее похвалы, или вызывающее приятное удивление, мне не с кем поделиться своими материнскими чувствами.

Джон поднял глаза.

— Он был хорошим любовником?

Бетси вздохнула. Щеки ее зарумянились, но улыбка была на редкость спокойной. В конце концов, она — зрелая женщина. Говорить об интимных отношениях со Стивом было совсем просто, даже если собеседник — ее бывший возлюбленный.

— Мне было с ним хорошо.

Она видела, что Джон всерьез не воспринял ее ответ, но он был явно раздражен, хоть и пытался скрыть это.

— Ты рассказала ему о нас?

— Нет. А зачем?

— Действительно, незачем. Просто мне стало любопытно.

— А ты говорил о нас какой-либо из женщин, с которой предавался любовным утехам?

— В этом не было необходимости.

— Что означает столь туманное объяснение?

— Ты же любишь загадки. Посмотрим, сумеешь ли ты справиться с этой!