Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

— Они хотят узнать эту дату? — спросил Азим.

— Нет, — ответил Комил. — По легенде, Сохиб вырезал дату в виде карты, которая указывает путь к чему-то очень драгоценному, что в десять раз дороже золота… к чему-то чёрному. Эту тайну он поведал своим потомкам на смертном одре, когда на дерево уже было тяжело залезть.

Комил неожиданно остановился. До конюшни оставалось меньше двадцати шагов, но он развернулся и посмотрел на Дерево Сохиба странным возбуждённым взглядом.

— Сколько, по-твоему, в нём газов? — спросил он у Азима.

— Не меньше ста десяти, — скрутив губы, приблизительно ответил юноша.

Комил покивал в подтверждение.

— Удивительно, но Сохиб путешественник прожил сто десять лет! Больше, чем кто-либо и когда-либо во всём Рахшонзамине, — с восхищением и изумлением проговорил Комил.

— Кому-нибудь удавалось залезть на дерево? — поинтересовался Азим.

— Нет, насколько мне известно, — повёл головой Комил. — Корневязи установили строгие правила.

— Кто они?

— Потомки Сохиба, — неуверенно пожал плечами Комил.

Комил повернулся и продолжил идти к конюшне, но вдруг снова остановился и с искрой в глазах оглянулся на Азима.

— Может попытаешь свою удачу? — с озорным вызовом спросил он. — Может тебе удастся залезть на него?

Азим уже насмотрелся на тщетные попытки других и знал, что эта пустая трата времени. Потому он невозмутимо посмотрел на Комила и прошёл мимо него к конюшне.

Из конюшни, ворча, вышли трое мужчин в сером, бирюзово-зелёном с тонкими полосками и в желто-белом халате с одинаковыми алыми поясами и расшитыми тюбетейками. Один из них бросил хмурый, недовольный взгляд на молодых путников и, укоризненно покачав головой, поторопился за своими друзьями.

Азим не понял причины его недовольства, а вот Комил в негодовании предположил:

— Всё, разобрали всех лошадей, — он с упрёком посмотрел в спину Азима.

На первый взгляд, издали конюшня казалась относительно новой, но в близи старая древесина бросалась в глаза. Брёвна и доски, из которых сделаны стены, потемнели и прогнили. Резьба под низким фронтоном, гласившая «Конюшня султана Ахоруна», практически стёрлась под воздействием ветра, времени, пыли и грязи, ну и конечно плесени. Высота стен составляла пять газов, а длина пятьдесят. Ширина конюшни составляла двадцать газов.

Посередине стены на лицевой стороне были высокие конюшенные двери и только одна из них была приоткрыта. Однако Азим вошёл через боковую дверь, откуда вышли те трое раздосадованных мужчин. Юноше сразу стало дурно от запаха, стоявшего в этой ветхой конюшне. После приятного благоухания, издаваемого цветами снаружи, его нос и даже рот наполнила ужасная вонь лошадиного навоза, от которой хотелось блевать. К счастью, Азим держал рузу и в желудке у него к этому времени было пусто.

Конюшня состояла из пятидесяти денников, расположенных в два рядя вдоль стен. Азим прошёл мимо пустого денника из узкого тамбура к основному проходу между денниками. Он встал в нескольких шагах от приоткрытой конюшенной двери и посмотрел на лестницу в противоположном узком проходе. Она вела на настил над тремя денниками.

Комил не сразу вошёл в конюшню. Не успев сделать и шага внутрь, он с отвращением сморщил нос и круговым движением выскочил наружу, где громко и жадно вдохнул чистого воздуха. Он несколько раз сделал глубокий вдох, задержал дыхание и забежал внутрь.

Азим странно покосился на Комила, прибежавшего с надутыми щеками. Комил развёл руками, а его глаза выражали мысль за него: «Что? Не собираюсь я дышать этим!»

— …но мне нужны эти два коня, — с другого конца конюшни донеслись громкие возмущения.

Азим и Комил посмотрели в ту сторону. У двух последних денников слева худощавый конюх в длинной старой тунике и алой безрукавкой с черной узорчатой тесьмой и серыми штанами пытался успокоить какого-то мужчину. Но этот упитанный человек с богато расшитым чёрным кафтаном не желал слушать.

— …и кто они такие? — возмущался он.

Лёгкий скрип сначала пронёсся по настилу, а затем и по лестнице. Сверху спустился управляющий конюшней и с горящими, то ли от радости, то ли от чего-то другого, глазами подбежал к двум молодым путникам. По его виду Азим понял, что он явно ожидал их. Широкий лоб с одной линией морщинки был усыпан красноватыми веснушками. Маленькая чёрная родинка на правом крыле выделяла его большой нос с горбинкой. У него были кудрявые, тёмно-медные густые волосы, словно овечья шерсть. Одет он был в то же самое, что и другой конюх. Правда, на нём ещё был и белый пояс.

— Салом, — он протянул руку Азиму, а затем Комилу, который всё ещё сдерживал дыхание. — Это вы по поручению султана едете в Мирас? — с возбуждённым волнением спросил он. Его глаза бегали от одного юноши к другому.

Не раскрывая надутые щеки, Комил издал подтверждающий звук, подобный «угу», и кивнул. Конюх бросил на него недоумённый взгляд и посмотрел на Азима, который закатил глаза от поступка своего спутника.

— Да, ако, — подтвердил Азим. — Нас послали в Мирас выполнить поручение султана. — Азим краем глаз посмотрел на Комила, у которого, по-видимому, уже заканчивался воздух в лёгких. — Нам нужны лошади, чтобы быстрей добраться до города, — он обвёл взглядом пустые денники.

— О, не волнуйтесь об этом, — уверительно поднял руки конюх. — Для вас я припас двух отличных коней, — он положил руку на плечо Азиму и в его широкой улыбке показались его жёлтые зубы.

Комил прикрыл нос и рот своим вишнёвым халатом, с зелёным кантом и тонкими чёрными полосами, и жадно вздохнул. С отвращением покачав головой, он снова задержал дыхание и опустил халат. Азим и старший конюх странно и в недоумении смотрели на него. Их взгляды Комил трактовал по-своему: «Что ты делаешь?» и «Не будь такой неженкой.»

Комил пожал плечами и мысленно ответил их взглядам: «Что? Наслаждайтесь этой вонью сами!»

— Пойдёмте, — обратился к Азиму конюх. — Они уже вас заждались, — намекнул он на лошадей.

Положив руку за спину Азиму, он повел его к другому концу конюшни. Комил следовал за ними. Ближе к последним денниками управляющий вышел вперёд, чтобы помочь своему помощнику выпроводить возмущённого заёмщика.

Толстый мужчина в расшитых галошах песочного цвета с загнутыми носами смерил парней гневным взглядом и выпалил в их сторону:

— Из-за вас мне теперь идти целый фарсанг до конюшни Мираса! Вся моя одежда пропахла лошадиным дерьмом, а мне ехать до Фалида! Я держу рузу, могли бы проявить уважение и уступить.

Качая головой, этот недовольный человек направился к выходу.

— «Мог бы и не держать, для путников ведь есть исключение во время поста», — подумал про себя Комил.

— Думаю, руза пойдет ему на пользу, —