Красное бикини и черные чулки - Елена Яковлева

Буквально на следующее утро маховик запутанной истории с экстравагантным нижним бельем и компрометирующей фотографией стал раскручиваться не в ту сторону, в какую следовало. Ровно в девять пятнадцать, когда Жанка еще выщипывала брови, а я докрашивала ногти, к нам в студию ворвался разъяренный следователь Кошмаров. Естественно, по наши души. И бесцеремонно начал их вытряхивать, даже не удосужившись поздороваться.

— А теперь вы скажете, чья это работа! — громыхнул он ржавым железом в голосе. После чего мне в лицо, как дуэльная перчатка, полетела небезызвестная фотография с Вице, сжимающим в крепких объятиях ныне покойную Пахомиху.

Так и знала, что этим все и кончится!

Я посмотрела на Жанку, но она сделала вид, что уронила пилку, и полезла искать ее под столом.

* * *

— Так вы мне ответите, кто состряпал эту фальшивку? — Кошмаров испепелял меня негодующим взором.

Я отодвинула в сторону флакончик с лаком и попыталась его вразумить:

— Эту, как вы говорите, фальшивку, запечатанную в конверт, мне позавчера утром передал дежурный на входе. Поэтому все вопросы к нему и… И к известной вам особе.

Под известной Кошмарову особой я подразумевала Жанку, которая все еще усердно копошилась под столом.

— Дежурный у входа уже опрошен, — холодно отчеканил Кошмаров, — конверт ему оставил неизвестный.

Я пожала плечами:

— Ну так составьте фоторобот, не мне же вас учить.

— Фоторобот мы, конечно, составим, — зловещим тоном пообещал Кошмаров, — но чутье мне подсказывает, что искать нужно в другом месте.

— Да? И в каком же? — поинтересовалась я. — Если, конечно, это не тайна следствия.

— А вот здесь, — торжественно провозгласил Кошмаров и обвел студию многозначительным взглядом.

Ну все, приехали! Не знаю, как Жанка, а я так больше не могу.

— Послушайте, что вы себе позволяете, а? Вы вообще подумали, прежде чем говорить такое? В чем вы меня обвиняете, в конце-то концов?

— А в том, что это очередная организованная вами афера, — не моргнул кошачьим глазом Кошмаров. — Вы в очередной раз с якобы благим намерением спасти невиновного пытаетесь направить следствие по ложному следу. Только ничего у вас не выйдет, уважаемые. Чем больше вы стараетесь, тем тверже я убеждаюсь, что Порфирьев — именно та фигура. А ваше стремление выгородить его любым способом наводит на мысль о сговоре.

— Так… — По моей спине, бодро цокая копытцами, пробежали холодные мурашки. — Это уже слишком серьезно. Знаете ли, для таких обвинений все-таки нужны доказательства!

— Вот именно! — неожиданно поддержала меня из-под стола Жанка.

— А доказательства будут! — пообещал Кошмаров.

— Вот когда будут, тогда и поговорим, — выставила я условие.

— Только уже по-другому и в другом месте, — не остался в долгу Кошмаров.

А дальше — тишина. Минуты так на две, на три. Мы с Кошмаровым гипнотизировали друг друга непримиримыми взглядами, а Жанка, высунув из-под стола взлохмаченную голову, тревожно озиралась.

Наконец во мне возобладал чисто практический интерес.

— Ну и что в той фотографии фальшивого? — осведомилась я у Кошмарова. — Голова Пахомовой приставлена к чужому телу, да?

— Вам лучше знать, — огрызнулся Кошмаров и тут же нехотя признался: — Ну да, да, голова…

— Так я и думала. — Я покосилась на Жанку, которая сосредоточенно обирала с подола юбки мусор, налипший, пока она ползала под столом. — Ну а тело чье, вы выяснили или это секрет?

— Да, представьте себе, выяснили. — На лице у Кошмарова появилось выражение человека, которому все осточертело. — Тело — жены.

— Какой жены? — Это была вторая Жанкина реплика за все время моих препирательств с Кошмаровым. — Вицихи, что ли?

— Ветлугина. Жены Ветлугина, — раздраженно ответил Кошмаров.

— Не может быть! — Я даже присвистнула. Значит, на коленях у Вице его собственная жена с Пахомихиной головой? Вот это поворот, доложу я вам.

— Может, может, — как-то обреченно махнул рукой Кошмаров и тяжело опустился на стул. — Она сама подтвердила.

Похоже, женушка у нашего Вице, или, как ее называет изобретательная Жанка, Вициха, — особа без комплексов. И с фантазией. Одного не пойму, на кой черт они фотографировались? Для семейного альбома, что ли? На добрую память внукам и правнукам?

— Короче, так, — сказал Кошмаров, и в этот момент во внутреннем кармане его мятого пиджака зазвонил телефон. — Да! — рявкнул он раздраженно, приложив мобильник к уху, и сразу стал мрачнее грозовой тучи. — Хорошо, сейчас же выезжаю, — пообещал он кому-то, сунул телефон на прежнее место и уставился куда-то поверх моей головы. — Да, на чем я остановился?..

— Вы сказали: короче, так, — напомнила я, слегка заинтригованная произошедшей в Кошмарове переменой.

— Короче, так, — повторил он с моей подсказки, — Ветлугин рвет и мечет и говорит, что не успокоится, пока не узнает, чьи это проделки. Ясно вам? Так что сидите теперь и соображайте, кто прислал вам эту фотографию, а то… — Так и не сообщив, что нас ждет в противном случае, Кошмаров поспешно покинул студию. По-английски, не попрощавшись. При том, что явился он, как вы помните, по-русски. Не поздоровавшись.

— Ну что, слопала? — начала я, глядя на понурую Жанку. Я собиралась говорить долго и обличительно, но просунувшийся в дверь Вадик разрушил мои планы. Кстати, что-то я забыла, рассказывала я вам о Вадике или нет? Ладно, повторюсь, не такой уж это грех. Вадик — наш оператор, неплохой в принципе парень, но уж больно ленивый.

Так вот, Вадик возник в дверях и прервал мой гневный монолог буквально на первом же слове сенсационным (по крайней мере в рамках нашей губернии) сообщением:

— Гирю ухайдокали! В «Лендровере» взорвали!

Теперь-то мне понятно, по какой причине Кошмаров так поспешно ретировался, что даже не успел заковать нас с Жанкой в наручники! А вот вы, наверное, в догадках теряетесь, кто такой Гиря и почему его взорвали в «Лендровере». Так что, хочешь не хочешь, а придется мне сделать небольшое, но очень лирическое отступление.

Ну прежде всего Гиря — это прозвище, причем не самое замысловатое. Производное от простой русской фамилии Гирин. Гирин Валерий Игнатьевич — наш местный преступный авторитет, каких много по российским городам и весям. Трудовую деятельность начинал на колхозном рынке рядовым рэкетиром, однако быстро продвинулся по служебной лестнице и уже через пять лет прибрал к рукам половину рынков губернии и еще очень много чего. Он бы и вторую половину прибрал, если бы не Вазгенчик.

А теперь о Вазгенчике, раз уж разговор зашел. Представьте себе, что он сделал еще более головокружительную карьеру. Ибо на то, что Гиря потратил пять лет своей молодой цветущей жизни, у Вазгенчика ушло в два раза меньше времени. Такой вот дерзновенный юноша. И поскольку Вазгенчиковы подвиги отличались особой масштабностью, местным органам правопорядка пришлось поступиться доселе незыблемыми принципами мирного сосуществования со сколько-нибудь организованной преступностью. Вазгенчика объявили в федеральный розыск и вроде бы даже в Интерпол цидулю заслали, но в поимке пока что не преуспели. Исчез Вазгенчик, словно сквозь землю провалился, при том что время от времени его кто-нибудь да углядит на фоне городских окрестностей.