Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

– Надеюсь, хоть мой выбор ресторана тебя удивит.

Так и произошло: Евгений повез Тоню не в дешевые кафешки на окраине, где их никто не узнает, а сразу в дорогой ресторан в центре города. Такое заведение ни Тоня, ни ее подруги никогда не могли себе позволить. В конце вечера он предложил заехать к нему на кофе, и Тоня согласилась: как приятно было наконец побывать дома у своего мужчины, не опасаясь его жены.

У Кости она бывала крайне редко, когда ему удавалось выпроводить свою семейку к родителям. Он, конечно, обещал ей, что они будут жить в его квартире все лето, пока жена с детьми будут на Канарах. Но что-то она никак не могла дождаться этого знаменательного момента. Тоня вышла из ресторана изрядно захмелевшая, как и Евгений, но он не смутился и поймал такси, бросив машину на парковке ресторана.

– Завтра с утра сгоняю за ней, – махнул рукой он.

Радостные от предвкушения сладкого вечера, они сели в такси уже в обнимку и, конечно же, не заметили, что все это время за ними следил мужчина в темной машине, припаркованной поодаль. Он осторожно проследовал за такси до самого дома незнакомца.

После того как Тоня и Евгений поднялись в роскошную квартиру-студию, Константин еще долго сидел в автомобиле, не шевелясь. Мысли замерли, эмоции замерли, он пытался понять, что с ним происходит и во что он вляпался по своей же воле – но не мог. Еще сегодня утром он планировал, как они проведут целое лето вместе, а сейчас она ушла домой к какому-то незнакомцу: как такое было возможно? Он стал зачем-то звонить Тоне, но та, естественно, не брала трубку. Константин поехал домой, где первым делом пошел в душ и стал изо всех сил оттирать кожу мыльной пеной, словно липкая грязь измены так въелась в его тело, что теперь навсегда останется с ним.

На следующий день Константин, уже вопреки голосу разума, с самого утра названивал Тоне, но она упорно не отвечала. Когда же наконец она смилостивилась и взяла трубку, послышался ее недовольный хриплый голос без всякого «привет»:

– Ну?

– Где ты была вчера? – спросил Костя, нападая на нее.

– А тебе какое дело? – огрызнулась она. – Я тебя не спрашиваю, с кем ты спишь по ночам.

– Я все знаю. Я все знаю! – закричал он, теряя всякое самоуважение.

– Слушай, Костик, отвали, а? Ты мне квартиру купил? Вот когда купишь, тогда и звони, а сейчас иди-ка ты!..

Она бросила трубку и больше не отвечала. Он упорно писал ей сообщения, за которые впоследствии его мучил жгучий стыд: до каких унижений мог дойти ревнивец-мужчина, к тому же собственник, не желавший отдать кому-то то, что, по его мнению, принадлежало ему по праву. Он умолял, требовал, оскорблял, затихал, затем снова возмущался. Последний рабочий день перед отпуском, а он не успел сделать ничего из того, что планировал. Внутри все горело, и его начинало тошнить от любого e-mail’а, от любого вопроса, от любого телефонного звонка, столь навязчивых и неуместных.

Вечером, лишь только он пришел домой, он заявил Алине:

– У меня столько дел на работе! Видно, придется вам одним лететь. А я попозже приеду… – он не мог уехать теперь, когда Тоня предала его. Он не мог пустить ситуацию на самотек. И хотя Константин сам не понимал, что можно предпринять, ему все равно казалось, что сделать что-то нужно, а улетать опасно. Все было шиворот-навыворот, он не знал, что думать, что чувствовать. И почему-то ему казалось, что если все делать не по уму, а с эмоциями, с надрывом, то это будет правильно. А почему так казалось – он не понимал.

– Ты мне одной предлагаешь с детьми лететь? Рейс с пересадкой! Столько чемоданов, столько ручной клади со всеми игрушками, едой для детей, запасными вещами, – Алина уже не контролировала себя, образ Дарьи вспыхнул перед глазами и погас. Ей вдруг стало совершенно все равно, что пять минут ее крика перечеркнут два месяца тяжелого труда, самоконтроля, работы над собой.

– Тебе только до себя дело! – закричал грубо Костя. – А обо мне ты хоть раз подумала? Костя купи то, купи это, квартиру купи, разорись. На отпуск сколько я вам выделил денег? Вспоминаешь обо мне только тогда, когда тебе что-то нужно! Ты относишься ко мне как к мешку с деньгами, как к спонсору!

– Это неправда, никогда этого не было! – вскрикнула Алина. Его слова сильно ранили ее, но не потому, что они были ложью, а потому что были слишком близки к правде. – Всегда все для тебя делаю!

– Да что ты делаешь? Что?!

– А что ты хочешь от меня?

– Уже – ничего! – отчеканил ледяным голосом Костя и ушел на кухню, где стал пить чай, заглатывая по полкружки залпом и сильно обжигая язык.

Федя, посмотрев на эту жуткую сцену семейных разборок и не сказав ни слова, ушел в свою спальню, где уставился в планшет. Марьяна заплакала и стала требовать что-то от матери. Алина пыталась успокоить ее, хотя у нее самой тряслись руки, но ничего не получалось, ведь на все вопросы дочь упорно отвечала: «Не хочу! Нет!» Измучившись за вечер с дочерью, но все же вовремя уложив детей спать, Алина забегала по квартире, собирая вещи, – сначала детские, а затем свои.

Для себя она раз и навсегда решила, что не останется больше стеречь мужа. Если он не поедет – значит, вынесет приговор их отношениям, и она уйдет от него после отпуска. Терпеть его несправедливость было больше невмоготу. Если поедет – то, так и быть, она даст ему второй шанс.

Упаковав все вещи в два больших чемодана, она повалилась на кровать рядом с мужем и сразу заснула от усталости.

Прежде чем Алина провалилась в сон, в ее мыслях всплыл вопрос: «Что же он выберет? Что?»

Глава пятая

Вечером следующего дня вся семья Кости и Алины наконец добралась до Тенерифе. Любезный таксист-испанец привез их к новому комплексу апартаментов. Они бросили все чемоданы в своей квартире, и Костя с Федей и Марьяной пошли к океану: дети были в первый раз в этом месте.

Апартаменты достались им с мебелью и техникой от старых хозяев, и еще в прошлый приезд Алина успела купить самые необходимые на первое время вещи: кухонную утварь, полотенца, постельное белье. Поэтому сейчас она занималась тем, что разбирала чемоданы, пока Костя увел детей, чтобы они не мешали.

Здесь, в новом месте, отчаяние сменилось опустошением, и