Лекарство для безнадежных - Кирилл Григорьев

— Что было потом?

— Сармат исчез. Я был уверен, что остался он там, на мосту. Но, конечно, ошибся. Попрактиковавшись немного на полях сражений, он подался в Москву, поближе к папаше. Второй раз я его встретил уже после войны, в фойе Большого. Был он там с какой-то дамочкой, весь важный, уже в чине полковника. Узнал меня, обрадовался. Упились мы с ним тогда в усмерть. Рассказывал, что стал то ли советником при Берии, то ли еще кем-то, высоким. По крайнем мере, жил он действительно неплохо, на широкую ногу, квартиру имел на Тверской. О его папаше и о том мосту мы с ним не вспоминали. Однако, много слухов ходило… Якобы организовал сынок папе крупную неприятность. С черным воронком, все как полагается. Так сказать, изолировал. А попозже — устранил.

— Как?

— Это-то я точно знаю, был один знакомый следователь. При Хрущевской оттепели всадили папане, Рипперу, то есть, в подвале Лубянки две серебряных пули в лоб и никакая некромантия не помогла. А Сармат до Олимпиады дотянул. Потом исчез, как и не бывало его никогда.

— Может, сынок убрал? Я так понял, что родственные связи у них не в почете.

— Всякое может быть, Тарас. Мы же живем долго. Так, с виду молодимся, а внутри уже гниль трухлявая. Говорят, что первые лет триста особенно тяжело.

Петровский усмехнулся. За все годы работы в «Полночи» он никак не мог привыкнуть к подобным откровениям.

— А насчет связей родственных — это ты верно подметил, — произнес Вепрь. — Как крысы они. То ли магия их такой отпечаток накладывает, то ли просто люди такие. Выведенные специальной селекцией. Выродки, одним словом. Думаешь, почему на них все школы ополчились? Потому что нелюдь, он нелюдь и есть. Как бы сам он себя не называл. Хоть Господом Богом.

— Ты лично с Тензором пересекался?

— Не довелось, к счастью, — улыбнулся Вепрь. — Хотя мне почему-то кажется, что доведется. Возможно, не сейчас, но, чувствую, скоро.

У Петровского проснулся мобильник.

— Да? — жестом извинившись, поднял Тарас трубку.

— Забрал я нашего террориста, Тарас Васильевич, — доложил Анатолий Кравченко.

— И как он?

— Глухой совсем. Вообще ни на что не реагирует.

— Прощупать пытался?

— Я же говорю — глухой.

— Ладно, — сказал Петровский. — Вези сюда, разбираться будем.

Он отложил телефон и посмотрел на Вепря.

— Ну, что же, — довольно произнес Тарас, — готовься к встрече с поджигателем. Толя сумел-таки договориться в милиции.

1

Сволочной демон так и не оставлял Ивана в покое.

Теребил его, нашептывал разные гадости.

И о нечестивой Галькиной жизни, о том, как она ему изменяла налево и направо, и о дружках Ивановых, какие были они при жизни негодники.

— И правильно ты все Ваня сделал, — усердствовал демон. — Наказал очень плохих людей. Сколько они тебе все горя в жизни принесли, вспомни. Ноги же об тебя вытирали.

В общем-то, Иван и сам уже начал потихоньку задумываться. Взять вот, например Галину. Он к ней так и эдак, со словами и без слов, а она? Подобно шлюхе площадной (формулировку подсказал демон) на Ванином чемоданчике любовью бесстыже занялась. И было бы с кем! Нет, ведь самого убогого выбрала!

Такое безобразие Иван, понятное дело, просто так оставить не мог. Он поступил единственно верно, по-мужски, по-взрослому. Сжег за собой мосты и перешел через Рубикон в новую жизнь.

— А, какая она, эта новая жизнь у тебя будет! — распинался демон. — И дом, и деньги, и женщины красивые, молодые, не чета Гальке твоей.

— Как же она у меня будет-то? — простодушно любопытствовал Ванька. — Я же в камере сижу.

— А ты от всего отказывайся, — посоветовал демон. — Вообще ото всего. На тебя у них все равно улик нету, поджог они повесить не смогут, а полянку нашу с тобой заветную до сих пор так и не нашли. Ты, Ваня, главное меня слушайся, не пожалеешь!

Иван соглашался и внимал.

Демон знал много интересных историй. И про прекрасных женщин с бархатистой кожей, и о быстрых машинах с шикарными салонами и сверкающими боками, и о удивительных домах на пультах управления, с многоярусными бассейнами и водопадами в садах. Время с таким улетным рассказчиком летело незаметно.

Ближе к утру, демон сказал Ивану: «Приготовься».

— Что делать-то будем? — прошептал Иван.

— Играть в сумасшедшего. Будешь?

— А меня не побьют? — поостерегся Иван.

— Это как играть будешь. Плохо сыграешь — точно побьют.

Для начала Иван принялся кричать. Потом начал собственный пиджак кушать. Тот был невкусный и пах бензином, да и жалко было Ивану практически новую вещь портить. Зато соседка по камере разразилась громкими воплями — решила, наверное, что после пиджака Иван за нее примется.

Два милиционера вытащили Ивана из камеры и посадили в комнату. В настоящую, как у людей, с окнами. Через одно из стекол на Ивана теперь взирал строгий майор Величко. Тот не знал, что через другое, духовное окошко, на Ваню гораздо серьезнее товарищ посматривает.

Конечно, даже лицо майора за стеклом, по совету демона, Ивана не остановило. У него еще оставались брюки. Когда Ваня, морщась, дожевывал второй кусок, вырванный из штанины, Величко решил нанести ему визит.

— Долго еще дурака валять будешь? — поинтересовался он, остановившись в дверях.

В ответ Ваня с урчанием выдрал новый кусок. Он начал жевать его и заплакал — так ему было жалко хорошие брюки. Величко же решил, что Ваня себя жалеет.

— Уймись, дурила, — проникся майор к нему расположением. — Сейчас дурку вызовем, и отвезут ребятки тебя.

Тут начала подтягиваться новая смена и майору стало не до всеядного Ивана. Изредка какие-то люди заходили к нему, смотрели с сочувствием и, ехидно матерясь, уходили. А Ваня сосредоточенно жевал.

К концу передачи смены Иван успел съесть полштанины.

— А с этим что делать, Величко? — громко спросил новый дежурный, остановившись в дверях.

Майор ответил что-то неразборчивое.

— Ну и вонь, — поморщился новичок и удалился, оставив Ивана в одиночестве.

— Молодец, — подбодрил вконец обессилевшего Ивана демон. — Продержись еще чуть-чуть.

Иван не ответил, глотая слезы. Он ел.

Когда с одной штаниной было почти покончено, в дверях появился новый посетитель. Молодой симпатичный высокий человек со шрамом на щеке.

— Это он? — спросил молодой человек у нового дежурного.

— Ага, — отозвался тот. — Целую брючину уже сожрал. Все утро за ним слежу, хоть бы воды попросил.