Сто удач и одно невезение - Татьяна Алюшина

– Ой! – всплеснув руками.

Зинаида успела отскочить многолетним натренированным скоком в сторону от летевшего уже стакана чаю и, вдогонку за ним, тарелки с недоеденной гречневой кашей.

– Так! Телесные движения! – громыхнула Зинаида, меняя свой стул на чистый, и села.

– Зинуля! – с трудом заглотив непрожеванную еду, перепуганно оповестила Ритка. – А ведь я, наверное, этого… того!

– Симптомы! – затребовала Зинаида «этого… и того».

Ритка перечислила симптомы, о которых вспомнила только сейчас, вполне убедительно и даже более чем основательно. О виновнике и участнике Зинаида спрашивать не стала, имелся только один претендент на данную роль.

– Ну что «как-то не очень»? – передразнила она Ритку.

Это Зинуля о первой Риткиной пробе себя в сексе, впечатлением о которой та, само собой, сразу же поделилась с подругой.

– Да, но потом же было «вроде ничего» и последующее «почти замечательно, но говорят, бывает совсем хорошо»! – оправдывалась Ритуля, цитируя саму себя.

– То, что бывает «совсем хорошо», видимо, у тебя как раз и наступило! – ворчала Зинуля. – Ну что будем делать?

Ритка посмотрела на нее виноватыми глазами и тяжко вздохнула.

– Понятно, – кивнула решительно Зинаида, – к бабушке Симе!

– Угу, – совсем опечалилась Ритуля.

– И как это случилось?! – всплеснула руками Серафима Моисеевна, выслушав прямолинейное, с порога, покаяние внучки.

– Бабушка, ты хочешь, чтобы я рассказала за техническую сторону процесса? – уточнила конкретику вопроса Ритуля.

– Нет, я хочу знать за обстоятельства, где и когда ви умудрились?!

– Та ладно! – отмахнулась Ритка и прошагала на кухню. – Есть хочу!

– Она теперь есть хочет всегда! – пояснила Зинуля удивленной бабушке Симе.

– Так это ж святое! – хоть одному вытекающему из Риткиного положения следствию порадовалась бабушка Сима.

И ринулась в кухню потчевать вкусностями. Допрос велся без отрыва от основного любимого занятия – кормления девчонок.

– И хто поганец? – честь по чести вела следствие бабушка Сима.

– Левик Фридман, – сдала любимого, предварительно вздохнув, Ритуля.

– Та боже ж мой! – прервала процесс накрывания на стол от возмущения бабушка Сима. – Такая интеллигентная семья!

Левик Фридман, сын давнишних московских друзей семьи Левинсон, ровесник девчонок, на которого полгода назад обратила свое благосклонное внимание Ритуля. От ее «щедрости» ему не так уж чтобы много досталось на голову, в прямом смысле – полочка в прихожей, обошлось шишкой, а дверью по носу, обошлось походом к врачу, и то в период его тишайших ухаживаний за Ритулей. Ну а когда она решила, что влюбилась в него, там уж без травматизма – пара порванных брюк, потерянные ключи от дома и всякие мелочи, если не считать сюрпризца в виде беременности.

– И как же это Левочка Фридман так опростоволосился? – поразилась бабушка Сима и попеняла: – Девочки, я ж таки предупреждала мильен раз, що даже у самых интеллигентных мальчиков имеются всегда беспокойные мальчуковые штучки у штанах!

Для начала семья отправила Ритку на осмотр к «хорошему знакомому», потомственному гинекологу Моисею Израилевичу. Имечко!

В русском варианте это звучало бы приблизительно как Петр Павлович Апостолов, а в московском обрусевшем к нему почему-то обращались как к Михаилу Исаевичу.

– Что я вам скажу, Сонечка, – пояснил он после осмотра Риткиной маме. – Аборт – это не самое безопасное для девочки в таком возрасте, надежнее рожать.

– Мы подумаем, – обещала Софья Львовна, пододвигая по столу конверт с вознаграждением.

Семьи Ритина и Левочкина провели срочное заседание и интеллигентно решили жениться и рожать. Этот год Риточка пропустит, а на следующий куда-нибудь поступит, тем более что с жизненным путем в профессии она еще не определилась.

Весной на следующий год родился мальчик, здоровенький, крепенький и удивительно спокойный. Назвали Мишенькой.

Хватит пока с семьи ортодоксальных имен – решили коллективно – и ровной им противоположности. И так тяжело пережили «Маргариту», сделав уступку московской родне, тем более що папа порадовал-таки нашим «Аркадий».

Левика Ритка разлюбила сразу после родов, к тому же, как вы понимаете, он не принимал участия в кормлении младенца, а это Ритку страшно возмущало.

Ну а возмущенная Ритка – это сами знаете!

Словом, от греха на время молодых родителей разлучили, Ритка с ребенком в Одессе, а Левик отсиживался в Москве.

Зина, сдав без проблем и трудностей летнюю сессию, чем ознаменовала окончание первого курса и переход на второй, приехала к Ритке в Одессу на все оставшееся лето.

Ритка благоденствовала, как царица после родов долгожданного наследника, ни фига не делала, ела целыми днями, валялась у телика, читала, отвлекаясь лишь на кормление грудью любимого чада. Многочисленная родня пребывала в состоянии полнейшего умиления, Ритке делать ничего не давали, а чтобы подержать ребенка и повозиться, становились в очередь и сюсюкались с ним, как с принцем крови.

Вот тут-то у Зинаиды и случилась любовь!

Ритке на солнце и пляж ходить запрещалось по медицинским указаниям, и Зинаида курортничала в одиночестве и умудрилась вдряпаться без подругиного присмотра.

Они познакомились на пляже. Ну, собственно, выбор возможных мест для знакомства на морских курортах не пестреет разнообразием. Алексей представился студентом пятого курса Московского политехнического института, родом из Ленинграда.

Так как молодой кормящей матери, имевшей иные занятия, не рекомендовалось гулять по ночам, дискотекам и кафе, Зинаида отрывалась по полной, без каких-либо происшествий, поскольку провоцировать их было некому.

Ох! Он так ухаживал!

Лихость всячески демонстрировал – на клумбу за цветами, за ее улетевшим шарфиком в одежде в море, и брассом, брассом! По морде какому-то забулдыге, что-то там невразумительное промычавшему в адрес Зинаиды. Носил ее на одной согнутой руке, как ребенка за малостью роста и веса, поигрывая мышцами и демонстрируя великолепную физическую форму.

А форма, надо вам сказать, была-а-а!

И цветочки, и шампанское, и стишочки читал при луне, и жаркие признания в любви шептал в ушко. Вообще-то Зинаида к своим восемнадцати годам имела столь не девичий блистательный умище и мудрость житейскую, что на всякую такую шняшку не велась. Но уж больно все красиво, с напором, лихо, по-гусарски!

Да и солнце, море, музыка со всех сторон, улыбки, счастливые отдыхающие люди – располагает!

Словом, огонь непобедимой любви никем не был вовремя потушен. Хотя предпосылки и попытки залить остужающей водицей делались.