Звезды МУРа. Золотой век московского сыска - Эрик Котляр

привлечь, как соучастниц убийства, перепугались и признались, что были на той самой вечеринке. Таким образом, Бузан и его товарищи представили суду обвинение Петрикова в ещё одном убийстве.

Муровских сыщиков отличает дотошность. Если они зацепились за доказательства, остановить их невозможно. Они собрали достаточно улик, чтобы обвинить Кондратьева в заказе убийства Подольского, и на этом можно было бы считать их работу завершенной. Но муровская школа тем и характерна, что пока в деле остаётся хоть один факт, вызывающий сомнение, оперативники будут до конца просеивать через сито розыска все тёмные стороны жизни своего клиента.

После убийства Подольского Кондратьев всячески старался приблизиться к семье погибшего. Сочувствовал его матери, любезно предлагал свою помощь и охотно взялся продать тот самый БМВ ХЗ, возле которого погиб хозяин ООО «Передовые агротехнологии». Мать погибшего и в самом деле обратилась к Кондратьеву с такой просьбой. Кондратьев год ездил на этой машине, затем потихоньку её продал, но денег мать Подольского так и не увидела. Пока он приводил всякие отговорки, мать Подольского верила, что Кондратьев выбирает выгодного покупателя. И всё ещё полагаясь на добропорядочность «друга семьи», она попросила его продать ещё и мицубиси-паджеро, на котором ездил сын Подольского. Увы, деньги не поступили и от этой «продажи» иномарки, поступившей в распоряжение Кондратьева. Таким образом, усилиями сыщиков из отдела по раскрытию заказных убийств заказчику преступления были ещё предъявлены обвинения в мошеннических действиях.

Работа оперативных органов сейчас требует большой квалификации. Преступники, окруженные демократической заботой о гражданских правах (потерпевшие, к сожалению, такой заботы лишены!), имеют право выбирать для себя судей по факту. На понятном языке — суд присяжных. А это для тех, кто собирает обличающие улики, требует тщательного доказательного процесса. В случае с Кондратьевым и его подельниками надо было предъявить суду безупречные факты, доказывающие его участие в преступлении, как основной фигуры — заказчика. Поскольку исполнитель, Петриков, несмотря на то, что обвинение против него было объективным, под влиянием адвокатов внезапно решил отказаться от первичных показаний, Кондратьева присяжные могли осудить только по мошеннической статье. Но мошеннические действия Кондратьева при продаже машин давали присяжным основание считать выдвинутую сыщиками мотивацию для организации убийства Подольского убедительной — Подольский вкладывал в развитие автосервиса огромные средства, а Кондратьев бесшабашно тратил их на свои прихоти. И когда пришел черед для ответа, «где деньги Зин», наступила пора для подольских бандитов. То есть, в обязанности сыщиков сегодня входит не просто подбор доказательств, но и убедительных аргументов для обвинительного выступления прокурора.

Результат — Кондратьеву суд назначил срок в двадцать три года, стрелку Петрикову — двадцать лет, хотя убийство в области присяжные не посчитали доказанным и ход их размышлений вызывает интерес. В судебном заседании Петриков начал говорить, что свидетель и есть убийца, а он-то как раз, настоящий свидетель. Поскольку обвиняющий Петрикова человек внешне действительно выглядел не очень респектабельно, а для присяжных эмоциональная оценка играет не последнюю роль, они прониклись недоверием к его словам. Тем более, девицы показали: в момент разборки все находились на кухне, и узнали об убийстве только когда вбежал Петриков и потребовал от них вымыть помещение. То есть, в комнате на момент убийства находились только двое, сам Петриков и зарезанный им парень…

На вопрос судьи, куда вы все отправились после произошедшего, свидетель невразумительно промямлил, что-то вроде того: как куда? Разъехались по домам, мол, все были потрясены, ну не в милицию же сразу бежать?

Непонятно решение суда в отношении Семенова. Он получил только пять лет, поскольку у присяжных создалось мнение, что он не знал, куда и зачем едет и кого везёт.

Вот в этом опять проявилась некомпетентность так называемого суда улицы, на что многократно указывают профессиональные юристы. Вообще, первичные показания подсудимых всегда для квалифицированных судей бывают наиболее аргументированными.

Ведь почему бандиты теперь требуют разбирательства в суде с присяжными? Подмечено, что отказ от первичных показаний всегда влияет на эмоции присяжных. И, соответственно, на выносимый ими вердикт. Чем чаще всего и пользуются в своей практике адвокаты. В случае с Семеновым присяжные совещались и спорили до десяти вечера. Семенов судим в прошлом по тяжелой статье. По показаниям Петрикова, он у него видел оружие, вместе со стрелком они проводили подготовку к убийству, следили за жертвой, и только потому, что Семенов в момент убийства находился в машине, а не на месте преступления, присяжные посчитали, что он мог не догадываться об убийстве Подольского!? Вот за такие, в общем, пустые выводы и ругают суды присяжных. Видеть пистолет у сидящего рядом человека и не знать для чего он взвёл курок, прежде чем выйти из салона? Такой аргумент для оправдания можно расценить как классическую демагогию.

Сыщики пережили неприятные минуты, опасаясь, как бы присяжные не потребовали выпустить Семенова прямо из зала суда. Да и для судьи такая нестыковка создавала трудности для окончательного приговора…

Мы рассказали подробно эту историю читателям, чтобы было понятно, какой сегодня трудный хлеб у тех, кто сутками неутомимо совершает незаметную для посторонних глаз работу, обременённую сложными законами и подчас необъективными критериями со стороны общества, для безопасности которого они отдают свои силы. Таковы их не очень благодарные будни.

P.S. Имена фигурантов изменены.

За скупой строчкой газетных новостей читатель не видит напряженного труда людей, призванных по долгу службы охранять общество от преступных посягательств. Поток информации о дерзких и жестоких преступлениях возрастает с каждым днём. «Намыленный» глаз читателя привычно пробегает очередное сообщение в криминальных сводках об нападении бандитов на инкассаторский фургон и расстреле охранников, и сразу переключается на заметки по экономике, политике, спортивным событиям и подробностям гламурной жизни. Пройдёт два дня и газетная строчка о бандитском налёте будет забыта. Она растворится в вихре криминальных сообщений, с которых в столице начинается новый день.

И только в детективных службах Московского уголовного розыска теперь каждое рабочее утро будут докладывать о том, как продвигается поиск убийц и разбойников. И неважно, что, спустя короткое время, где-то в другом месте Москвы повторится нападение на инкассаторов. Опять прогремят выстрелы, кто-то будет убит, кого-то в бессознательном состоянии доставят в больницу. Усталым от бессонных ночей сыщикам только прибавится дополнительных забот, и строже с них будет спрос за нераскрытое преступление, совершенное раньше…

Преступников в Москве много, сыщиков по пальцам пересчитать. Начальству надо отчитываться в показателях хорошей работы службы, а сыщикам, которые из последних сил добывают эти показатели, предстоит месяцами не появляться дома, променяв уют вечеров с родными на засады и встречи с агентурными людьми, типа, по словам знакомой песни: «кто-то что увидел, кто-то что услышал…».