Живи в моих снах - Елена Левашова

****

Сердце ныло или заходилось в бешеном стуке, впервые заявив о себе, но Туманов отмахивался от неприятных симптомов. Ждал новостей от зеленой, тощей девчонки, внедрённой Крыловым в банк под видом студентки-практикантки.

А когда она позвонила и шепотом, взволнованно выпалила Туманову правду о якобы проигранных деньгах, он едва удержал телефон в руках.

— Лев Данилович, на счету Беличенко огромная сумма денег. Думаю, он приезжал за ними в тот день, когда вы настигли его. Там… там гораздо большая сумма, чем я ожидала, уверена, Аркадий проворачивал аферы многократно.

— Дашенька, точно? Ничего не путаешь? — сгибаясь от боли в грудине, выдавил он.

— Все точно. Я сделала банковскую выписку для полиции, прокуратуры или других инстанций. Если Аркадий добровольно откажется возвращать долг, тогда…

— Не откажется, будь уверена. Мерзавец! Наплёл про Капитолину Андреевну… Она мне по ночам снилась, пока я не поднял весь город на уши, чтобы найти ее наследников. Туманов тяжело дышал, стараясь говорить как можно естественнее. Не хотелось смущать или пугать девчонку.

— Неужели, и это вам удалось? — воскликнула девушка.

— Родственники подали в суд на мошенников, Даша. Беличенко увяз в дерьме по самые уши и в его интересах вернуть деньги Колосовским.

Боль отступила, позволяя Льву закончить разговор. Он ласково поблагодарил Дашу за помощь Мише, собираясь попрощаться, когда невестка огорошила его новостью:

— Проблема Миши решилась. — Дрожащим голосом сказала она. — Я завтра же подам на развод. А съеду сегодня…

— Стой, стой, девочка… Не смей, прошу тебя, не делай этого… Ох… Грудную клетку сковало прутьями острой боли. Туманов со свистом выдохнул, держась за сердце рукой.

— Лев Данилович, вам плохо? Где вы?

— Черт… — выдохнул Лев. — Даша, пообещай, что не сделаешь этого. Обещай мне.

Девушка всхлипывала в трубку и повторяла одно лишь слово «да». Она настойчиво требовала у Туманова вызвать скорую, предлагала свою помощь, слушая его святящее дыхание в трубке.

— Я возле холдинга. — Выдохнул Лев. — Жду сына на парковке, не волнуйся, девочка, не умру… Не умру, пока не признаюсь.

Туманов закончил завтрак и протянул Мише тарелку. Тот напряжённо молчал, понимая, что откровенного разговора с новоиспеченным папашей не избежать. Каких вопросов ждёт Туманов от сына? И ждёт ли он их?

Хочет услышать о чувствах мальчишки, всю жизнь испытывающего вину за своё рождение?

Миша тщательно запечатал в душе эти чувства, но они лезли, словно мерзкие скользкие гады, наружу.

Воспоминания упорно возвращали его к образу одинокого мальчика, который сделал свою мать несчастной. Своим появлением разрушил амбициозные планы молодой женщины, все время напоминая ей о мужчине, бросившем ее.

Именно тогда мальчик Миша усвоил один из первых жизненных уроков: душевную боль отлично лечит физическая.

Раны и переломы, сбитые костяшки пальцев, ожесточенные лица соперников проносились, мелькая жуткими кадрами перед глазами.

Поверженные противники, кубки в дрожащих пальцах… Миша заплатил высокую цену за собственную уверенность и уважение окружающих, за иллюзию полного контроля над своими чувствами…

— Прости меня. — Туманов вернул сына в реальность. — Когда-нибудь, со временем… Понимаю, что прошу невозможного…

— Хватит. — Отрезал Миша. — О чем вы хотели поговорить? Вы же не просто так искали встречи со мной?

Глаза Миши продолжали колоть недоверием и злостью, однако взгляд он не отводил, смотря Туманову прямо в глаза.

Лев искал опору своим мыслям, его бросало от одной крайности к другой. Смотрел на взрослого сына, испепеляющего его злобным взглядом больших карих глаз. Определенно, для сына он навсегда останется предателем…

Ведомый мудростью, опытом или, напротив, эгоизмом он впервые в жизни бесстрашно играл чужими судьбами и не находил объяснения своим поступкам.

— Я внёс недостающую сумму на счет холдинга. С сегодняшнего дня ты должен мне.

Голос Льва Даниловича прогремел, вспарывая тишину, повисшую в палате. Для усиления эффекта сказанного недоставало грома и молнии из дешёвого блокбастера.

— Считаешь, мое прощение можно купить? — ошеломлённый поступком Туманова, ответил Миша. — Вы обсудили с моей женушкой новый план шантажа?

Лев сглотнул, почувствовав в груди зарождающиеся уколы боли, и ответил:

— Условия брачного договора остаются прежними.

****

Миша мчался по раскаленному солнцем асфальту в холдинг. Гнев схлынул, уступая холодному рассудку. Определенно, быть должным Туманову гораздо лучше, чем близким родственникам. Неприятной деталью, отравляющей жизнь, оставалась Фиона.

Миша ощущал острое разочарование: девчонка вьёт из него верёвки, заставляет плясать под ее дудку.

Миша буркнул секретарше приветствие и зашёл в кабинет. Бросил пиджак на кресло. Через минуту сладковатый сигаретный дым заполнил его легкие, смешиваясь с посторонним, приторно-цветочным запахом духов.

«Ангел» — он безошибочно угадал обладателя ставшего навязчивым запаха.

— Мишель… — прошептала она, по-хозяйски присаживаясь на край рабочего стола. Миша хотел снова, как чертов попугай, возразить ей, что имя ему не нравится, но слова застряли в горле.

Ей все равно. Плевать на него и его желания, чувства, проблемы, мысли, мечты… Ей что-то нужно от него, как и всем остальным потребителям и паразитам.

Голубой сигаретный дым поглотило весеннее небо. Миша закрыл дверь в кабинет и молча подошёл к Ангелине.

Она привычно улыбнулась ленивой ухмылкой, не заметив во взгляде Миши перемены. Ангелина кокетливо подставила шею для его поцелуев, но Миша рывком повернул девушку спиной и наклонил к столу.

Послышался треск рвущейся ткани дизайнерского платья Ангелины. Ее возмущённый возглас стих от прикосновения пылающей щеки к холодной поверхности лакированного стола.

Лязгнула пряжка брючного ремня Миши, его нетерпеливые пальцы оттянули край кружевных трусиков Ангелины. Он заполнил ее резким толчком, обдавая раскалённым дыханием щеку. Долбился в ней грубо и остервенело, погружаясь в чёрное марево собственного бессилия.

Сквозь пелену слез Ангел видела подрагивающий в такт мощным толчкам Миши стаканчик с ручками. Дорожка из ее слез спустилась к прижатому уху, образуя на восхитительном лакированном столе липкие разводы.

Она громко всхлипнула, когда горячее семя Миши растеклось по ее ягодицам. Он хрипло застонал и грубо обтер Ангела оторванным лоскутом платья.

— Че-е-е-рт… Ангел, прости. Прости!

Разъярённой тигрицей Ангелина бросилась на Мишу. Удары ее хрупких ладоней беспорядочно обрушивались на его лицо.