Доктор Фальк. Тайна серого монаха - Игорь Евдокимов

фланировали по залу, иногда бросая на Василия Оттовича хищные взгляды. Кажется, настал момент аккуратно выскользнуть из «Швейцарии» и подготовиться к ночному бдению. Однако его объект оказался куда ближе, чем он думал.

— Доктор Фальк, мне чудится или вы меня избегаете? — раздался за спиной знакомый голос с томной хрипотцой.

— Что вы, Екатерина Юрьевна, мы виделись вчера, — ответил Василий Оттович оборачиваясь.

Шкляревская выглядела сногсшибательно в темном вечернем платье. Воистину эта женщина знала, как притягивать к себе восторженное внимание.

— Да, там интересно сложились обстоятельства. Видите ли, я хотела напомнить вам про обещание… Удивительно, кстати. Вы первый за очень долгое время мужчина, который, дав мне обещание, не поторопился его выполнить, — Екатерина Юрьевна показалась доктору слегка заинтригованной.

— Вы сами избавили меня от этой необходимости, — пожал плечами Фальк. — Преклоняюсь перед вашей смелостью, раз вы решили признаться и дать алиби Платонову.

— Раз это вам известно, то, думаю, вы знаете и об условиях, которые я выставила, поэтому не нужно дарить мне комплименты там, где они не заслужены, — с ленцой ответила Шкляревская.

— Таинственный гость на участке вас больше не беспокоил?

— Нет, признаюсь, я даже подумала, что он мог мне привидеться, — улыбнулась Екатерина Юрьевна. — Но если вы захотите его подкараулить, то после вашего фантастического выступления этим утром вам не обязательно сидеть всю ночь снаружи…

Видимо, с рубашками доктора что-то случилось, потому что второй раз за день ему захотелось оттянуть воротник, сдавивший шею. Хотя… Это все духота! Да, в зале безусловно очень душно!

Его спасителем внезапно оказался Вансовский. Добродушный усатый коммерсант просто проходил мимо, но Фальк ухватился за него, словно за соломинку.

— Прошу меня извинить, я буквально на минутку, — объявил он Шкляревской и подскочил к Вансовскому. — Федор Романович, вы не видели своего компаньона?

— Знаете, нет! Сам его ищу! — признался коммерсант. — Позвольте, а вам-то он зачем? Только не говорите, что вы умудрились разговорить нелюдимого Харитона Карповича?

— Можно и так сказать. Буквально пять минут назад он мне угрожал.

— Угрожал? Вам? Мельников? — Вансовский расхохотался было, но вглядевшись в серьезное лицо собеседника осекся. — Нет, простите, Василий Оттович, но вы ошибаетесь.

— Нет, я уверен в том, что видел и слышал, — упорствовал Фальк.

— Послушайте, Харитон может показаться немного странным человеком. Он нелюдим. И у него довольно своеобразная манера выражать свои мысли. Поэтому я положительно убежден, что вы просто неверно его поняли. Я обязательно переговорю с ним по этому поводу. А меж тем — не желаете ли наведаться к нам в гости? — предложил Федор Романович. — Столь роскошного приема не обещаю, но хотя бы полюбопытствуете, чего мне удалось добиться.

— Боюсь, что пока не могу ответить на ваше приглашение, — признался Василий Оттович.

— Как знаете, как знаете. Но если передумаете — не стесняйтесь! Екатерине Юрьевне тоже будем рады! Откланиваюсь, — Вансовский адресовал улыбку куда-то за спину Фальку, и доктору не составило труда догадаться, кто там находился.

Дамские пальчики заинтересовано скользнули по предплечьям доктора, распространяя вокруг себя тысячи и тысячи мурашек. Шкляревская украдкой прижалась к его спине и горячо шепнула:

— Я не делаю предложений дважды, и не терплю отказов…

После чего Екатерина Юрьевна оставила Фалька одного, застывшего, словно статуя. Не в покое, следует заметить — покой после такого Василию Оттовичу мог только сниться. Просто одного.

Дабы хоть немного унять разбушевавшийся в груди пожар Фальк схватил у проходящего мимо официанта шампанского с подноса, произвел в уме нехитрые вычисления относительно дозы алкоголя и ее влияния на его дальнейшую способность приступить к ночному дежурству, и, сочтя влияние несущественным, осушил бокал игристого. Залпом, отчего даже внешне начал походить на гусара перед дуэлью.

Дорога домой прошла как в тумане. Не от трех бокалов шампанского, естественно, а от обилия мыслей и визуальных образов, роившихся в бедной голове Василия Оттовича. Неудивительно, что первым дело придя домой он сунул голову под кран умывальника и, шипя, как следует полился холодной водой. Полегчало. По крайней мере Екатерина Шкляревская перестала появляться перед его мысленным взором.

Еще большее облегчение доставил вид материализовавшейся рядом Клотильды Генриховны с любимым вопросом:

— Чаю?

— Нет, драгоценная, благодарю. Мне нужно будет уйти, ночной вызов, вернусь только утром.

Кухарка с достоинством кивнула и удалилась, оставив Фалька размышлять над вопросом, почему он, взрослый мужчина, вынужден был придумать какой-то несуществующий вызов чтобы улизнуть из дома. А с другой стороны — что он еще мог сказать? «Не беспокойтесь, я отправляюсь в засаду дабы убедиться, что женщина, обратившаяся ко мне с недвусмысленными авансами, не попытается вывезти под покровом ночи сокровища шведских монахов»? Оформленная таким лаконичным образом мысль заставила Василия Оттовича сесть и задуматься: а что он действительно творит? Куда делась его взвешенная, рациональная сторона, что при иных обстоятельствах давно рекомендовала бы отправиться спать и не шляться по темным аллеям на ночь глядя? Что толкает его на откровенно сумасбродные поступки? Обстоятельства? Обещания? Невесть откуда взявшийся охотничий азарт? Юная рыжая девица, нашедшая себе приключений? Часы на стене кабинета коротким мелодичным звоном объявили, что на дворе уже половина одиннадцатого. Предаваться самокопанию поздно — нужно либо идти, либо оставаться.

— Я подумаю об этом завтра! — клятвенно пообещал себе Фальк и направился к выходу.

Черных вещей в гардеробе Василия Оттовича было немного, поэтому доктору пришлось постараться, чтобы, с одной стороны, выбрать одежду, в которой он не будет выделяться в темноте, а с другой — не выглядеть при этом так, будто собрался на похороны. Результатом Фальк остался доволен лишь отчасти.

Достигнув дачи Шевалдиных он остановился. Казалось, дом спал, полностью погруженный в темноту. Но из объяснений Лидии Фальк помнил, что комната девушки выходит на задний двор. Василий Оттович крадучись обошел дачу по кромке деревьев. «Так вот как чувствовал себя серый монах», подумалось доктору, отчего он даже вполголоса фыркнул.

Еле заметный огонек действительно виднелся в одном из окон второго этажа. Значит, Лидия не спит, а ждет его визита. Против воли Василий Оттович представил рыжеволосую девушку одну, у окна, одетую в воздушную ночную рубашку… Пришлось помотать головой и даже немного отхлестать себя по щекам. После беседы со Шкляревской в «Швейцарии» его мозг однозначно играл с ним злые шутки.

Следующая проблема, возникшая перед Фальком, носила характер орнитологической. А именно: как привлечь внимание Шевалдиной? Она говорила что-то про павлина, но, во-первых, доктор слабо представлял себе, как кричат павлины; во-вторых — сомневался, что ему удастся сей крик повторить; и, в-третьих, павлинье пение ночью в Зеленом луге было бы крайне неуместным. Перебрав в уме всех птиц, радовавших дачников своими песнями, Василий