Преступный мир и его защитники - Н. В. Никитин (Азовец)

Узнав случайно, что профессор убит, она не поверила этому известию и послала купить номер газеты. Трагическая кончина Донберга, по-видимому, не прошла бесследно для нее, и она стала искать забвения в водке. После этого, по словам прислуги, к ней ходили и другие мужчины, причем она упрашивала прислугу скрывать это от всех, так как над ней был будто бы учрежден полицейский надзор. Поведение Ольги Геккер в это время вообще было странным. Она временами разговаривала сама с собой и плакала.

Мастерица из магазина Ольги Геккер, Трофимова, рассказала, что хозяйка часто бывла нервной и раздражительной, грубо обращалась с мужем. Незадолго до убийства профессора, после двухдневного отсутствия хозяйки, мастерица стала спрашивать ее, где она провела все это время.

— Была на яхте у Донберга, — последовал ответ.

— Неужели же вы все-таки остались чисты в своих отношениях с ним?

— О нет, после этой ночи мы уже с Донбергом близки, — развязно сказала будто бы Ольга Геккер.

Когда умер профессор, она вступила в любовную связь с каким-то молодым человеком. Отправляясь по утрам на могилу погибшего из-за нее профессора, она вечером принимала у себя на квартире своего любовника, не уклоняясь от посещений и других мужчин.

Ученица Плотникова, работавшая в ее магазине, слышала однажды, как Ольга Геккер раздраженно кричала мужу: «В ногах буду у Донберга валяться, а к тебе не пойду!»

Полное презрение сквозило в ее отношениях к подсудимому, и, взбешенный, он пригрозил как-то, что застрелит Донберга. «Если хочешь стрелять, то лучше в меня, — в ответ на это сказала она. — Только, пожалуйста, не в лицо».

С яхты она вернулась веселой и жизнерадостной и говорила всем, что чувствует себя очень счастливой и прекрасно провела время с профессором Донбергом.

Подозревая жену в неверности, Юлиан Геккер перед своим преступлением стал следить за Ольгой и подговорил прислугу жены наблюдать за всеми мужчинами, появляющимися на этой квартире.

По окончании допроса свидетелей были оглашены наиболее существенные для дела письменные документы. Вначале читается дневник Ольги Геккер, озаглавленный «Моя исповедь». Дневник этот она начала вести еще до замужества и записывала в него главным образом свои мысли и впечатления.

«При благоприятных условиях из меня может выйти искренно преданная, любящая жена, — говорится в начале дневника. — Приятно, когда есть цель в жизни, когда есть для кого усовершенствоваться и быть хорошим человеком… Я хочу видеть в муже авторитет, чтобы он являлся главой дома… Трудно прожить девушке без цели в жизни. Старая дева — это лишняя, скучная гостья на жизненном пиру… Думаю, что буду хорошей матерью. Мой идеал — воспитывать детей и развивать их нравственную сторону. Для семейного счастья надо, чтобы обе стороны поклялись никогда не иметь друг от друга секретов, чтобы они составляли одну душу (приводятся ссылки из сочинений Вольтера о семейной жизни). Писала совершенно секретно, что чувствую, что думаю, — не судите».

В другом месте дневника Ольга Геккер, будучи уже невестой Геккера, пишет: «Все равно, где ни жить. Мой идеал — ровная, покойная жизнь. Вдвоем с мужем — любимым человеком — это легко. Я готова пойти на всевозможные уступки, чтобы в доме был мир и довольство. Для мужа я готова сделать все, решительно все.

Я привяжусь к моему мужу, и его Бог будет моим Богом, его народ — моим народом (Юлиан Геккер — лютеранин из поляков). Детей своих я воспитаю в польском духе. Мой обожаемый Юля!.. Как я желаю, чтобы Бог помог мне доставить ему счастье! Я так непозволительно счастлива, что не знаю, как и отплатить. Все сделаю, чтобы он был счастлив, горячо любимый Юля… Эти строки писала моя душа, мое сердце».

После замужества, когда первый пыл страсти прошел, она заносит в свой дневник: «Меня он, кажется, не понимал и считал хуже, чем я есть… Я постараюсь переделать себя и заменить сварливость лаской. Постараюсь сделать Юлека счастливым, но прошу и его не делать мне неделикатных замечаний, хотя бы и наедине, не кричать и не ссориться из-за денег… Скандалов больше не буду делать… Теперь у меня два желания: поехать на воды и быть здоровой».

В своем письме из Мариенгофа в 1897 г. Ольга Геккер пишет: «Душа, золото мое, милый мой, желанный, душа Юлианчик, мой милый… Страшно скучно без тебя. Я бы отдала полмира, чтобы видеть тебя, расцеловать твои пухлые, аппетитные ручки… Зимой все улучшится, и характер свой, честное слово, изменю».

Судя по письмам, она в это время лечилась сеансами гипнотизма. Сеансы были неудачны, она засыпала и жаловалась мужу на «врачей шарлатанов», даром получающих деньги.

«Ненавижу знакомиться и глубоко ненавижу гостей обоего пола, — пишет она в другом письме. Моя духовная жизнь постоянно с тобой. Я влюблена в тебя и обожаю. Солнышко ты мое красное, пиши мне скорее. Обнимаю тебя и целую так же горячо, как люблю. Горячо любящая тебя жена и друг…»

«Теперь будут жалеть тебя, — пишет Ольга в другом письме мужу, — что ты, несчастная жертва, женился на нервной больной… За все мерзости, которые я тебе делала, чувствую себя виноватой перед тобой…»

В 1898 г. в ее письмах попадаются фразы: «Я буду прежней, но в улучшенном виде… Как хорошо иметь деньги и быть самостоятельной!»

В следующем году у нее уже прорывается глухое отчаяние и недовольство жизнью: «О, как на душе гадко и темно! Мне так жутко, так жутко!»

В это время она была уже на высших курсах в Петербурге и высказывала намерение оставить их. Мужу она пишет: «Дуся! Почему ты не едешь в Варшаву? Тебя это развлекло бы». В том же году она получает от Донберга записку на немецком языке: «Мое милое сердечко! Сегодня я прибыть не могу», а через день пишет мужу: «Обнимаю тебя, мой дорогой Юля».

Одно из ее писем читается при закрытых дверях.

Когда отношения супругов обострились в высшей степени, Юлиан Геккер в своем письме к родным горько жаловался на жену. Он узнал, что она оговаривала его перед знакомыми во всевозможных подлостях, выдумывая небылицы.

«Что это: квинтэссенция человеческой подлости или сумасшествие? — пишет он. — Если первое, то надо взять себя в руки и не обращать внимания на негодную, скверную женщину. Если второе, то ее, бедную, надо лечить».

Дальше в переписке Ольги Геккер попадается: «Я каждую ночь вижу смерть… страшно страдаю. Меня угнетает мысль, что я не человек, а лишняя тварь и тебе не нужна. Но должна же наконец наступить перемена в моей духовной жизни!.. Ах, если бы быть здоровой! Это самое главное,