Клио и Огюст. Очерки исторической социологии - Вадим Викторович Долгов

но и на его потомство. Потом, будучи хозяином холопа, хозяин имел полную свободу изменить «характер занятости» и провинившийся чем-нибудь тиун мог быть низведен в простые работники.

Такая замысловатая конфигурация социальных координат – не редкость в эпохи древности и средневековья. Особенно на Востоке: ключевые должностные лица османской империи – великие визири – начинали свою карьеру из рабского положения. Таким был, например, один из влиятельнейших великих визирей за всю историю Османской империи – Паргалы Ибрагим-паша, занимавший свой пост с 1523 по 1536 г. В детстве он был похищен пиратами, продан во дворец, получил образование и стал доверенным лицом султана Сулеймана Великолепного. Более того, в Османской Турции был специальный институт: девширме. Турки собирали с покоренных народов жестокий налог – налог детьми. Дети эти становились рабами султана. Им давали специальное образование, готовили их к военной и государственной службе. Из девширме вышли многие турецкие государственные и военные деятели. Именно так формировались отряды знаменитых янычар. Таким образом, социальная мобильность в случае янычар и евнухов имела два измерения, два противоположных вектора. С одной стороны, Паргалы Ибрагим-паша стал рабом, т. е. совершил движение вниз, с другой – был вознесен на вершины власти, т. е. совершил движение вверх. В данном случае результирующий вектор все-таки направлен вверх, ибо по реальным возможностям Ибрагим-паша был не рабом, а правителем. Несмотря на формально рабское положение, Ибрагим-паша, несомненно, представитель знати.

История дает нам много примеров социальных систем, которые, будь они введены в круг рассмотрения социологов, оказались бы тяжелым испытанием для современных теоретических конструкций.

Социальная система ацтеков в той или иной мере знакома всем историкам и социологам, получившим образование в советское время. В классической работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» немецкий философ вслед за Генри Морганом рассматривает мексиканское общество как пример военной демократии, типологически сходной с общественным строем древних германцев. Разумеется, нечто общее в обществах, находящихся на сходных ступенях исторического развития, найти можно. Но, по мнению специалиста по истории ацтеков проф. В. Е. Баглай, особенного у древних германцев и мексиканцев не меньше, чем общего, с какой бы меркой ни подходить к сравнению их обществ[48].

Использование для изучения ацтеков теорий современного обществознания подчас приводило к весьма неожиданным результатам. Так, например, известно, что до прихода европейцев американский континент не знал лошадей или какого-нибудь их аналога для верховой езды. Поэтому при использовании критерия профессиональной занятости кроме понятных и привычных европейцу групп воинов и земледельцев боливийский историк, эссеист и профессор Нестор Табоада Теран выделял отдельную устойчивую группу древнеацтекских носильщиков.

Верхушку ацтекского общества составляла служилая землевладельческая и чиновная знать. Источники формирования знати были различны. Основу ее составляли потомственные аристократы, но можно было возвыситься и за счет личных достоинств: прежде всего за военные заслуги.

Ацтекская знать обладала развитой системой титулов. В. Е. Баглай пишет:

Первую, наиболее высокую категорию составляли тетеуктин (ацт. tecuhtli – «сеньор», «господин», мн. ч. teteuctin). Насколько можно судить по сохранившейся информации, за определенные льготы и вознаграждение они несли в течение всей жизни военную и гражданскую службу. В эту же категорию входил ацтекский правитель-тлатоани, хотя и был по правовому статусу выше всех, а также некоторые (наиболее лояльные к Теночтитлану) местные правители и вожди. Соответственно слой тетеуктин дробился на многочисленные «разные ранги».

Вторую категорию составляли пипилтин (ацт. pilli – «сын»; мн. ч. pipiltin). Это были люди, «знатные по происхождению», «знатные по рождению». В нее входили представители знати, которые по тем или иным причинам не имели или пока еще не получили должность. Тем не менее они вследствие безусловной принадлежности к знати определялись как «сыновья» знатных родов. В зависимости от ранга, занимаемого представителями их рода (отцами прежде всего), пипилтин также делились на категории: выделялись «сыновья тлатоани» (ацт. tlatocapilli или tlacopiltzin – «сыновья правителей») и «внуки правителей» (ацт. pipiltzintli). Остальные представители этой группы знати определялись официально как «идальго», «сыновья знати», если использовать европейскую средневековую классификацию, используемую в работе одного из раннеколониальных авторов (ацт. tecpilli или tecquiuac – «сын господина»).

Ранги становились очевидны окружающим благодаря внешним атрибутам. Например, качествам одежды: простонародье должно было ходить в одежде, изготовленной из волокон агавы (сейчас волокна агавы – сизаль – идут на плетение канатов), а знать могла ходить в одеяниях из хлопка. Кроме того, одеждой отмечались успехи молодых воинов.

<…> Если юноша, побывав несколько раз в бою, не пленил ни одного противника, его называли в насмешку «недостойный, имеющий космы койота» (ацт. cuexpalchicacpal). Его положение менялось с первыми успехами. Если ему удавалось пленить противника, его называли «молодой воин, который взял в плен» (ацт. telpochtli yaqui tlamani). Это давало право носить хлопчатобумажную одежду желтого цвета с определенного типа украшениями. Когда новый тлатоани брал своего первого пленного, устраивался очень большой праздник. Если воин брал в плен двоих, то, согласно «Кодексу Мендосы», награждался накидкой с оранжевой каймой (ацт. tilma) и военным костюмом, украшенным перьями (ацт. cuextlan). За захват в плен троих врагов отличившийся получал особую воинскую одежду, известную как «костюм бабочки». Такой воин уже имел право на командирскую должность и мог стать учителем-наставником в телпочкалли или калмекак. Захват четырех пленников позволял носить особую прическу, состоящую из завязанных высоким узлом на макушке длинных волос (ацт. temillotl – «каменная башня»). Она была уже признаком того, что обладатель ее – военачальник (ацт. mexicatl или tolnaucacatl). Кроме особых богатых одежд (ацт. nacazminqui) он надевал также во время ритуальных торжеств особую маску-шлем в виде головы ягуара. Воин, взявший в плен 5–6 человек, получал еще более богатый костюм (ацт. xopolli). Красную накидку с белой полосой (или сочетанием красного с белым) получали самые знатные и достойные воины, в том числе и сам тлатоани[49].

Интересно, что в социальной терминологии индейцев названия социальных категорий нередко происходили из названий этнических групп. У инков «этническое» происхождение имела господствующая группа во главе с верховным правителем – Великим Инкой[50], а у ацтеков ремесленников именовали словом «тольтека», которое происходило от названия древнего мексиканского народа тольтеков, создавших высокую материальную культуру[51].

Индия. Социальное устройство индийского общества настолько экзотично, и так сильно отличается от привычных европейцу форм, что его часто приводят в качестве яркого примера своеобразия восточного общества. Как известно, исторически индийское общество состоит из четырех, как принято говорить, каст. Или, если использовать более корректный термин, – варн. Слово «варна» имеет значение «род» или «цвет», что находит прямое подкрепление во время обряда «второго рождения», т. е. инициации: в разных варнах используют в торжественных одеяниях шнуры разного цвета.

Высшей