Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

«Граждане всей России! Указом 8-го июля Государственная дума распущена.

Когда вы избрали нас своими представителями, вы поручили нам добиваться земли и воли. Исполняя ваше поручение и наш долг, мы составляли законы для обеспечения народу свободы, мы требовали удаления безответственных министров, которые, безнаказанно нарушая законы, подавляли свободу; но прежде всего мы желали издать закон о наделении землею трудящегося крестьянства путем обращения на этот предмет земель казенных, удельных, кабинетских, монастырских, церковных и принудительного отчуждения земель частновладельческих. Правительство признало такой закон недопустимым, а когда Дума еще раз настойчиво подтвердила свое решение о принудительном отчуждении, был объявлен роспуск народных представителей.

Вместо нынешней Думы правительство обещает созвать другую через семь месяцев. Целых семь месяцев Россия должна оставаться без народных представителей в такое время, когда народ находится на краю разорения, промышленность и торговля подорваны, когда вся страна охвачена волнениями и когда министерство окончательно доказало свою неспособность удовлетворить нужды народа. Целых семь месяцев правительство будет действовать по своему произволу и будет бороться с народным движением, чтобы получить послушную, угодливую Думу, а если ему удастся совсем задавить народное движение, оно не соберет никакой Думы.

Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную думу. Ни одного дня Россия не должна оставаться без народного представительства. У вас есть способ добиться этого: правительство не имеет права без согласия народного представительства ни собирать налоги с народа, ни призывать народ на военную службу. А потому теперь, когда правительство распустило Государственную думу, вы вправе не давать ему ни солдат, ни денег. Если же правительство, чтобы добыть себе средства, станет делать займы, то такие займы, заключенные без согласия народного представительства, отныне недействительны, и русский народ никогда не признает и платить по ним не будет. Итак, до созыва народного представительства не давайте ни копейки в казну, ни одного солдата в армию. Будьте тверды в своем отказе, стойте за свои права все как один человек. Перед единой и непреклонной волей народа никакая сила устоять не может. Граждане! В этой вынужденной, но неизбежной борьбе наши выборные люди будут с вами».

16 июля 1906 года против бывших членов Думы, «выборжцев», было возбуждено уголовное дело по двум статьям Уголовного уложения (ст. 129 и 132): 167 бывших депутатов были преданы суду Особого присутствия Санкт-Петербургской судебной палаты. Действия подсудимых не подпадали под статью 129, которую им вменяли: они могли быть обвинены в составлении, но не в распространении воззвания. За одно составление подсудимых не могли лишить политических прав. Как заявил один из адвокатов подсудимых, Оскар Пергамент, «венок славы подсудимых так пышен, что даже незаслуженное страдание не вплетет в него лишнего листа… Но если нужно произвести над ними насилие, то зачем же к насилию над людьми прибавлять еще насилие над законом?»[184]. Однако адвокатам не удалось доказать свою правоту, и подсудимые были лишены права в дальнейшем избираться в Государственную думу.

Процесс по делу членов Государственной думы был совершенно исключительным событием не только в русской истории, но и, быть может, в истории народов и государств: на скамье подсудимых находились народные представители. Муромцеву, строго соблюдавшему порядок, законность и справедливость, человеку строгих моральных правил, пришлось впервые (единственный раз в жизни!) появиться на скамье подсудимых[185].

Защита, на стороне которой выступали известные адвокаты-политики М. Л. Мандельштам и В. А. Маклаков, оспорила решение (о трехмесячном заключении), но это привело только к новым гонениям.

Через семь месяцев после разгона первой Думы, 20 февраля 1907 года, была созвана вторая Государственная дума. 3 июня того же 1907 года вторая Дума тоже была распущена. Мы уже говорили о том, что с каждым новым созывом депутатский корпус нижней палаты сильно менялся. Вместе с тем были депутаты, которые работали в Государственной думе не одного созыва прежде всего благодаря своим профессиональным качествам, к которым в первую очередь относятся ораторское искусство, политическое чутье и понимание, как тогда говорили, законоведения.

Именно к таким относился Василий Алексеевич Маклаков, депутат второй, третьей и четвертой Дум. Он заметно выделялся не только среди депутатов, но и в плеяде юристов, руководствовавшихся в своей практической деятельности идеей создания правового государства в Российской империи накануне революции 1917 года. В. А. Маклаков прожил значительно дольше таких заметных юристов-революционеров, как С. А. Муромцев, В. Д. Набоков и Г. Ф. Шершеневич.

В третьей и четвертой Государственных думах представительство кадетов сильно уменьшилось. Вместе с тем П. Н. Милюков был лидером не только кадетов, но и всей Государственной думы. Он произносил речи, приковывавшие внимание как депутатов, так и членов Совета министров, двора и, конечно же, прессы. Самое знаменитое его выступление, получившее название «Глупость или измена», было произнесено 1 ноября 1916 года. Милюков раскритиковал внутреннюю и внешнюю политику империи и, приводя конкретные примеры, спрашивал: «Что это — глупость или измена?»

«Вы должны понимать и то, почему у нас сегодня не раздается никакой другой речи, кроме той, которую я уже сказал: добивайтесь ухода этого правительства. Вы спрашиваете, как же мы начнем бороться во время войны? Да ведь, господа, только во время войны они и опасны. Они для войны опасны: именно потому-то во время войны и во имя войны, во имя того самого, что нас заставило объединиться, мы с ними теперь боремся. (Голоса слева: „Браво“. Аплодисменты.)

Мы имеем много, очень много отдельных причин быть недовольными правительством. Если у нас будет время, мы их скажем. И все частные причины сводятся к одной этой: неспособность и злонамеренность данного состава правительства. (Голоса слева: „Правильно“.)

Это наше главное зло, победа над которым будет равносильна выигрышу всей кампании. (Голоса слева: „Верно!“) Поэтому, господа, во имя миллионов жертв и потоков пролитой крови, во имя достижения наших национальных интересов, во имя нашей ответственности перед всем народом, который нас сюда послал, мы будем бороться, пока не добьемся той настоящей ответственности правительства, которая определяется тремя признаками нашей общей декларации: одинаковое понимание членами кабинета ближайших задач текущего момента, их сознательная готовность выполнить программу большинства Государственной думы и их обязанность опираться не только при выполнении этой программы, но и во всей их деятельности на большинство Государственной думы.

Кабинет, не удовлетворяющий этим признакам, не заслуживает доверия Государственной думы и должен уйти (шумные аплодисменты)»[186].

С началом Первой мировой войны продолжительность сессий Думы уменьшалась, а перерывы между ними увеличивались[187]. В свете зажигательных речей с думской трибуны, вроде процитированной выше, Дума