Белый Дозор - Алекс фон Готт

2

Не менее чем Квак, был переменами в руководстве НИИСИ ошарашен фармацевтический магнат Михаил Петрович Глинкин. Его интерес был иным, но назначение неизвестного ему молодого и, по слухам, совершенно неподкупного человека на место директора заставило Глинкина изрядно понервничать.

НИИСИ давно представлял для магната чрезвычайный интерес. Если при Агабабове он смотрел на институт сквозь пальцы, поскольку никаких особенно серьезных и опасных для его бизнеса исследований там не проводилось, то теперь «генерал Аспиринов», как звали его за глаза некоторые злопыхатели, всерьез насторожился. О! Этот человек дорого бы дал, провались институт в тартарары, исчезни его здание с лица Земли. Ведь Глинкин боялся! НИИСИ был ему, что называется, костью в горле, грозил его бизнесу. Благодаря положению и связям хозяина фармацевтические предприятия Глинкина обеспечивали государственные потребности в различных лекарствах, в том числе предназначенных и для лечения онкологических заболеваний. Сфера деятельности института была бизнесмену хорошо известна. Перспектива появления лекарства от большинства форм рака, над которой трудился коллектив института во главе со Спиваковым, равно как появления средств лечения множества других болезней, заставляла Глинкина смущаться, истерить и ставила под угрозу всё, на чем этот человек наживал огромные капиталы. Ведь если не будет болезней, то не будет и больных, а значит, потребность в лекарствах уменьшится, и это очень простая и очень доходчивая арифметика потери прибыли, с чем никто из деловых людей никогда не согласится. И всё же, зная о том, над чем работает институт, Глинкин не мог знать о нюансах, о подробностях этой деятельности, а значит, не мог и действовать, не мог предупредить опасность и нанести удар первым. Заполучить «своего» человека в НИИСИ у Глинкина, к его удивлению, не получалось. Он привык, что всё продается и всё покупается, но разглашение сведений о работе института приравнивалось к государственной измене, каралось соответствующим образом, да и люди в институте работали проверенные и, выражаясь модерновым языком, «старого формата», то есть честные, неподкупные, увлеченные своей работой и ни на что другое не желавшие отвлекаться. Ко всему этому стоит прибавить, что стараниями Спивакова и его куратора со стороны Кремля, того самого генерала, зарплата в институте стала очень и очень приличной, и люди перестали уходить, наоборот! — в НИИСИ был конкурс по двести человек на место, как в старые добрые времена в какой-нибудь «Внешторг», куда особенно и не попадешь, как бы ни хотелось. Так что не было, решительно не появлялось желающих поставлять информацию для Глинкина, а через него, опосредованно, и для международного синдиката производителей лекарств, вполне официально объединенных в «Международную ассоциацию производителей лекарственных и медицинских препаратов» — «IAFMP».

3

Этот мир давно уже представляет собой театр кукол, в котором почти нет зрителей. Есть только марионетки и кукловоды. Тех, что дергают за ниточки, — меньшинство, а в роли марионеток выступает почти всё население шарика, несущегося Божьей волей в пространстве и времени.

Кукловодов совсем немного, но они давно уже мнят себя равными богам и не верят ни во что, кроме собственной власти, которая кажется им почти безграничной. Кукловодам не нужны боги, не нужны дьяволы, не нужен никто, чье первенство они вынуждены были бы признать. Люди-кукловоды считают, что вера в Бога хорошо подходит для их послушных марионеток, отвлекая последних от желания задрать головы повыше и поглядеть, разобраться, кто же там всё-таки дергает за ниточки. Слепая, бездумная вера («просто верь, и всё») отвлекает от потребности попытаться понять разницу между марионетками и кукловодами и, уяснив, что разницы никакой нет и те, что дергают за ниточки, точно такие же люди, стереть кукловодов с лица Земли раз и навсегда, окончательно установив равенство всех перед всеми. А уж после этого, сняв с собственных конечностей ниточки, превратиться в свободных людей. Такова идеальная мечта! Но человечество недостойно свободы.

Оно просто не знает, что с нею делать, и спустя недолгое время кукловоды появятся вновь. «Ведь куда лучше, — на подсознательном уровне решает типичный человечек-марионетка, — впрячься в ярмо и тянуть его, вспахивая чужую землю, ради гарантированной охапки сена по вечерам».

Этот мир слишком увяз в собственных пороках, слишком много шагов он сделал к пропасти, в которую вот-вот сорвется, и ничто уже не остановит его падение. Некоторые марионетки глупы и решительно отказываются признавать себя лишь подневольными куклами в многоопытных руках кукловодов. Журналисты-марионетки насмешливо опровергают «теории заговоров» и «околомасонские басни», заявляя об «исторических спекуляциях» и «профанации вопроса». Культура выдает на-гора качественный быдло-продукт. Молодежь не знает, что обозначает глагол «думать» и что это за действие такое — напрягать мозговые извилины. Марионетки несчастны, но не хотят понять, отчего. В чем причина их депрессий, уныния, постоянного желания убежать от проблем и забыться в компании бутылки или шприца. А между тем, несмотря на оплаченный скепсис, а порой и откровенную тупость журналистов-марионеток, на все их насмешки и «авторитетные опровержения», всё на Шарике обстоит следующим образом:

Есть теневое правительство Земли, состоящее из двух десятков наиболее влиятельных и богатых семей. Финансовая аристократия, ведущая свою родословную от венецианских черных гвельфов, и ростовщики, из числа наследников каннибала Шейлока, воспетого Шекспиром, — вот два прародителя нынешних кукловодов. Это немногочисленное сообщество небожителей стоит на высшей ступени эволюции человеческой алчности — чувства, не ведающего берегов и границ, того, что не помещается уже ни в один из мутных сосудов одряхлевшей герцогини де Мораль, ныне окончательно разорившейся, вышедшей в тираж, стреляющей подачки у благотворительных фондов и готовой смолчать даже в случае явного преступления, когда речь заходит о гранте от Конгресса или Британского совета — плате за отсутствие морали в делах кукловодов. Бабка де Мораль — старая шлюха, совершенно деградировала и выжила из ума. Мораль и нравственность давно уже несовместимы с ценностями современного общества: нажить, потратить, получить кратковременное наслаждение, почувствовать себя несчастным, снова нажить, снова потратить и так далее, по нескончаемому кругу, на котором теряется совесть, рассудок и сама жизнь.

А превыше всего марионетки почитают собственный эгоизм, благодаря которому люди — уже давно не единое целое, а всяк сам по себе и всяк мнит себя… Богом! Да! Марионетки тоже хотят думать, что от них многое зависит! И нужно, нужно, как говорил злобный калмык Ленин, «положительно необходимо» уничтожить этот мир, ибо как исправить его уже не получится, слишком сильный в нем процент коррозии, разъевшей каркас человеческой сущности до необратимого предела. Скоро всё рухнет, и тогда молчаливые зрители театра кукол тихо встанут со своих мест, стараясь не хлопать стульями, выйдут из зрительного зала и отправятся творить новый, совсем свежий мир. Они умеют делать это, ведь зрители и есть боги.

Будущее окончание спектакля угадывалось, и оно уже не за горами. А пока гигантская космическая стрелка отсчитывала этому миру последние дни, и положение вещей оставалось прежним: