Другая жизнь - Элен Алекс

— Твоя беда в том, — тихим, но сильным голосом сказал Алекс Мартин Камилле, — что вокруг тебя слишком много одних брюнетов.

И Камилла вскинула на него темные, как растревоженные птицы, прекрасные глаза.

Это была очень сильная сцена, это была первая сцена фильма, когда главный герой и главная героиня подошли друг к другу так близко. И в физическом плане, и в моральном.

— Снято! — громко сказал Эйб Робинсон.

Съемочная группа, которая во время этой сцены остановила дыхание, вновь начала дышать. Все стали аплодировать главным героям и крепко пожимать друг другу руки.

Алекс Мартин был в тот день настоящим героем. И три осветителя взяли у него — на всякий случай — по два автографа на брата про запас.

Самым необычным во всем происходящем было то, что настоящие родственники Камиллы тоже были брюнетами. А того, чем занимались ее двоюродные братья, не знал даже дедушка Ичи, который вообще-то всегда и все на свете знал.

Нет, разумеется, двоюродные братья Камиллы врали всем, что все в их жизни идет так, как надо и как полагается. И что они тоже, как и все обыкновенные и порядочные люди, ходят по утрам на самую обычную работу.

Дедушке Ичи приходилось им доверять, проверять всех ему было некогда, у него и так был постоянно забот полон рот. Родственников у дедушки Ичи в этой жизни было предостаточно, все они давно уже сбились со счета, пересчитывая друг друга. И за всеми нужен был глаз да глаз.

— Что-то тут все-таки происходит не то, что надо, — на четвертой неделе съемок сказал сам себе умный дедушка Ичи.

— Ты о чем? — спросила его изрядно уставшая к тому времени Камилла.

— Тут слишком много досадных совпадений, — сказал дедушка Ичи.

— Каких совпадений? — не поняла Камилла.

— И о том, что кругом одни брюнеты, и о том, что кругом — только один блондин.

— Может быть, тебе взять у самого себя выходные и не приезжать несколько дней на съемки? — предложила Камилла.

— Это вряд ли решит мои проблемы, — тяжело вздохнул дедушка Ичи.

— Но зато ты хоть немного отдохнешь.

— Ну что ты, как я могу все бросить и отдыхать. Они тогда тут еще и не такое наснимают.

— Они и так тут наснимают только то, что сами захотят, и никто им не указ, а ты — тем более.

— Но я хотя бы должен быть в курсе того, что тут происходит.

— Но ведь тебя все это так расстраивает, тебе лучше немного отдохнуть.

— Если я буду сидеть дома, я совсем с ума сойду от неизвестности.

— Как знаешь, — пожала плечами Камилла.

Дедушка Ичи, не покладая рук, сам себе постоянно придумывал увлекательные проблемы и был неизмеримо счастлив от их великого и неразрешимого множества. Так пусть теперь сам с ними и разбирается.

На съемки фильма приехал Марк Роуз, это был прекрасный композитор всех времен и народов, от его музыки мог заплакать любой. Марк Роуз задумчиво ходил по особняку, саду и импровизированным съемочным площадкам и тревожно заглядывал людям в глаза.

— К печальным глазам главной героини подходит только флейта, — сказал он в конце концов.

— Как скажете, вам виднее, — сказали ему все.

Марк Роуз с интересом просмотрел отснятый материал.

— Да, да, — сказал он после просмотра, — ведущая партия — только флейта.

— А что вы можете сказать насчет просмотренного материала? — спросил Марка Роуза Джефф Дармер.

Он хотел услышать что-нибудь приятное.

— А в просмотренном материале я, например, ничего не понял, — признался Марк Роуз.

— Но как же тогда вы будете писать музыку к нашему фильму, если вы ничего не поняли? — удивился Джек Марлин.

— А музыку к вашему фильму я буду писать, следуя личному чутью, — открылся Марк Роуз.

— Вот точно так же, на ощупь, мы и снимаем наш фильм, — взаимно признался Марку Роузу Люк Беррер.

И все они пожелали друг другу удачи, пожали руки и разошлись.

Время неумолимо шло дальше, и в середине июля белокурый Алекс Мартин запретил Доре Мартин привозить еду на съемки и питался теперь вместе со всеми. Но Дора Мартин нигде не работала, делать дома ей было все равно нечего, и поэтому она никак не могла не приезжать на съемки.

Она стояла в общей толпе зрителей и с восторгом наблюдала за съемками. Отличалась толстая Дора Мартин от всех остальных обыкновенных зрителей тем, что это именно ее муж, Алекс Мартин, был тут такой белокурый, молодой, красивый, перспективный и талантливый.

В середине июля должна была сниматься кульминационная сцена фильма. И в этой сцене Даг Хауэр должен был нежно держать руки внучки по фильму в своих руках и говорить ей что-то, невероятно важное и трепетное.

Камилла должна была слушать его со слезами на глазах и кусать губы. Из правого глаза великолепного Дага Хауэра тоже должна была покатиться скупая мужская слеза.

Дедушка Ичи не разрешил знаменитому на весь мир Дагу Хауэру держать Камиллу за руки.

— Бог мой, но это уже слишком! — вскричал Эйб Робинсон.

Дедушка Ичи был непреклонен.

— Вы обещали выпутываться сами, вот сами и выпутывайтесь, — важно сказал дедушка Ичи.

И киностудии братьев Тернеров пришлось снимать эту сцену по отдельности. Отдельно печальный Даг Хауэр держал в своих руках руки неброской артистки и говорил трогательные речи, обращаясь в пустое пространство. Отдельно непрофессиональная Камилла кусала свои прекрасные губы.

Целых два дня после этого киностудия братьев Тернеров и вся съемочная группа не разговаривали с дедушкой Ичи.

В конце июля снималась еще одна сцена с Алексом Мартином и Камиллой. Главная героиня фильма должна была в который раз повздорить со своими неугомонными родственниками, резко выбежать из шикарного особняка, сесть в машину и на большой скорости выехать за ворота.

Родственники героини по фильму должны были сильно обеспокоиться. И эти обеспокоенные родственники, все ее горячие двоюродные братья, жених по фильму и безутешный дедушка тоже должны были броситься к своим машинам и поехать за ней вдогонку.

А вот найти, догнать и привезти домой главную героиню должен был их нерасторопный садовник, который тоже поехал за ними следом самым последним на своем старом, простеньком и недорогом автомобиле.

Полтора десятка машин выехало в одно прекрасное утро за ворота шикарного особняка. Тут были операторы, техники и актеры, которые представляли собой родственников главной героини. Тут были Эйб Робинсон, Даг Хауэр и Люк Беррер. Отдельная машина была у наблюдающих за своим фильмом со стороны Джеффа Дармера и Джека Марлина.