В опасности - Флинн Берри

– Я не под подозрением. Им нужна информация о Рэйчел для составления портрета жертвы. – Я гляжу через дорогу на черные ставни на окнах гостиницы. – А мне хочется знать, не сделает ли кто из жителей городка чего-нибудь странного. Мое присутствие здесь может заставить убийцу разнервничаться.

– Если он еще там, – возражает Марта. – А скорее всего – уже нет.

– С чего это ты так говоришь?

– Ты же не уверена, что он ее знал.

– Он убил ее собаку. Зачем ему расправляться с собакой, если только он не хотел покарать Рэйчел?

– Не знаю, – отвечает она, и я чувствую, что она плачет, но делает вид, что это не так. – Он вроде как псих. Похоже, что это дело рук человека не в своем уме.

На часах всего лишь десять тридцать, когда я возвращаюсь к себе в номер. Мне так много нужно сделать. Надо бы прибраться в доме Рэйчел. Разобраться с ее ипотекой и счетами. Написать короткие ответы людям, приславшим на ее похороны цветы и венки. Надо бы денег заработать. Открыть новую кредитную линию, прежде чем исчерпается лимит по карте. Поговорить с психоаналитиком или кем-то из агентства помощи жертвам преступлений. Марта выслала мне список групп для семей жертв убийств. Одна из них есть в Оксфорде, стоит узнать, когда они собираются.

Вместо этого я решаю отправиться на прогулку по каналу. Надевая сапоги, замечаю рядом с комодом кучку белого порошка. В ней лежат два больших предмета, и я узнаю ручку и часть дна кувшина, стоявшего на комоде. Наверное, я ночью его разбила. Этого я не помню. В свое время я ходила во сне, год спустя после того, как Рэйчел уехала из дома, а я еще жила в Снейте вместе с папой. Интересно, что же еще изменилось, чего я не заметила?

Я заставляю себя не проходить мимо дома Кита. Я сегодня уже была там два раза, до и после прогулки по каналу. Его дом – совсем не то, что я ожидала увидеть. Я думала, что он живет в доме вроде того, где мы выросли, в небольшой, наскоро отштукатуренной коробке, построенной после войны, но одиннадцатое здание по Брей-лейн оказалось деревянным строением с крышей из дранки. Дранка там в форме ракушек, выкрашенных в светло-зеленый цвет. Дом похож на те, что часто встречаются в датских или шведских портовых городах.

Очень трудно идти медленно. Если Кит и обвинит меня в том, что я за ним слежу, мне надо быть уверенной, что это делает его похожим на психа, которому все мерещится. Все мои движения должны выглядеть естественными, словно лишь виновный сможет их приметить.

Я решаю зайти в бакалейную лавку в Марлоу, где, по крайней мере, есть шанс с ним столкнуться. К тому же это экономия. Я не могу позволить себе ходить по ресторанам или покупать на вынос готовую еду, и думаю, мне удастся уговорить девчушку из «Охотников», чтобы та разрешила мне кое-что оставить в морозильнике их ресторана.

Я не ходила по магазинам с того дня, как все это случилось. Помню, как несколько недель назад заходила в сетевой «Теско» в Килбурне вместе с массой людей, вышедших из метро, так же проголодавшихся после работы и покупавших продукты к ужину, чтобы побаловать себя после нелегкого дня.

Какая-то женщина трогает меня за руку. Я перевожу взгляд с коробок с макаронами, на которые я смотрела и гадала, сможет ли девчушка из «Охотников» разрешить мне попользоваться их плитой. У женщины длинные прямые волосы, на ней зеленая охотничья куртка. Я узнаю ее по прогулкам по каналу. У нее два огромных ньюфаундленда.

Пытаюсь вспомнить, как ее зовут. Как-то звучно, дождливо, почти по-лондонски. Тамсин? Я спрашивала о ней у Рэйчел.

– Она так свежо выглядит, – заметила я. – И бодренько.

Лучше бы сказать «цветуще», но этого я говорить Рэйчел не собиралась.

– Не бодренько, – фыркнула Рэйчел, – а богатенько.

Рэйчел рассказала мне, что у этой женщины трое детей, а живет она в каменном георгианском доме за плотной живой изгородью, который можно частично разглядеть с канала.

Женщина бросает взгляд на мою корзину, и я чувствую, как она немного расслабляется, и слегка вздыхаю. Это то, что нужно. Она пригласит меня на ужин. Возможно, в конечном итоге предложит мне пожить у них, а не в «Охотниках». Я могла бы оказаться полезной. Присмотреть за детьми, выгулять собак. Разумеется, привести в порядок сад. Мои волнения насчет кредитной задолженности улягутся. Помню, как несколько недель назад посмотрела на ее дом сквозь живую изгородь и заметила в саду усеянные желтыми яблоками деревья.

– Надеюсь, его скоро найдут, – говорит она. – Я уже устала бояться по ночам в собственном доме. А вы думаете, что это кто-то из ее знакомых по Галлу?

– Рэйчел никогда не жила в Галле.

Она смотрит на меня так, как будто я вру.

– Тогда, простите, где?

Я узнаю ее тон. Именно так говорят мои клиенты в Лондоне, когда что-то у них в саду увяло или сломалось после грозы и они просят меня им напомнить, сколько они за это заплатили.

– Мы выросли в Снейте.

– Это ведь рядом с Галлом, да?

Я кладу в корзину упаковку шоколадных бисквитов.

– А почему вам страшно по ночам?

– Потому что…

– Она погибла в четыре часа дня, – обрываю ее я, – сука ты тупая.

Я обхожу ее и несу покупки к кассе. Никто из вас ее не защитил, думаю я, шагая прочь от нее по проходу. Наверное, это дело рук кого-то из вас, а остальные ничего не заметили и позволили этому случиться.

Дверь на кухню закрыта, а девчушки нет ни у стойки портье, ни в ее комнате в мансарде. Я ощупываю все верхние дверные косяки в поисках ключа. Мне нужно положить продукты в холодильник, а потом хотелось бы приготовить ужин.

Пакеты с провизией оттягивают мне руки, мне хочется есть, и у меня кружится голова. Наконец я открываю заднюю дверь и пристраиваю молоко и яйца на каменных плитах. Сейчас не очень холодно, но ночью подморозит.

Интересно, можно ли будет пить молоко после того, как оно оттает. У меня не хватает духу вернуть продукты, но у меня нет денег, а они обошлись мне в десять фунтов. Я гляжу на покупки, и это уже слишком, все эти дурацкие переживания вкупе со сверлящей болью, и я начинаю тихонько выть, зажав рот курткой.

Вместо того чтобы варить макароны в большой полутемной кухне «Охотников» и, возможно, начать возвращаться к нормальной жизни, я пью виски, лежа в постели, и стараюсь пораньше заснуть.

«Изумрудные ворота» и заведение, где торгуют рыбой с жареной картошкой, уже закрыты, и я думаю, что бы я смогла съесть, если бы не была такой тупой. Суп с острыми свиными клецками. Блинчики со свининой «Му Шу» со сливовым соусом. Или клецки с луком-пореем.

Как же я устала. Если бы прямо сейчас позвонили детективы и сказали: «Мы полагаем, что дело безнадежно. Мы прекратили поиски», я, похоже, испытала бы облегчение.

Утром я еду на машине в кафе, пристроенное к автозаправочной станции на Бристоль-роуд, что в нескольких километрах от Марлоу. Она ничем не отличается от других заправок, но кормят там очень вкусно. Я как-то спросила Рэйчел, отчего так, а она ответила: «Андерс» и указала вилкой на мужчину в белом поварском одеянии и колпаке шеф-повара. В «Охотниках» поесть нечего. Молоко ночью все-таки замерзло и разорвало бутылку. Убрать все это я еще не успела.