47-й самурай - Стивен Хантер

Филиппу Яно еще никогда не доводилось видеть, чтобы лезвие резало так прямо, так чисто, так быстро.

Американец ничего не понял, Томоэ, еще ребенок, тоже ничего не поняла. Но он понимал все.

Этот острый меч словно пришел из легенды. Он режет все. Его выковал не Масамуне; это клинок работы его ученика.

Филипп Яно снова посмотрел на хвостовик. По полосе металла ползли иероглифы, каждый из которых представлял собой поэму, праздник для глаз, — полустертые от времени, разъеденные ржавчиной, уничтоженные отверстиями. Всего отверстий было три — каждое следующее появлялось тогда, когда очередному воину, обладателю меча, приходила мысль чуть укоротить лезвие. В последний раз это произошло где-нибудь году в 1941-м, когда какой-то простой слесарь военно-морского завода в Токио зажал лезвие в тиски и опустил вращающееся сверло, прежде чем захоронить его тайны в дешевой металлической фурнитуре син-гунто образца 1939 года. И то, что прежде было утонченным, стало примитивно-банальным.

Склонившись над лезвием, Яно стал изучать выбитую надпись.

Он тщетно бился над иероглифами несколько часов, используя все имеющиеся под рукой справочники.

В первую очередь Яно исследовал «Справочник старинных лезвий», изданный ограниченным тиражом тысяча двести экземпляров. Затем он обратился к работам Сасано Масы и Кадзимы. Труд Икеды Суэмацу, посвященный знаменитому мастеру Нацуо, Яно лишь быстро пролистал, поскольку Нацуо работал значительно позднее, но, возможно, он перенял у древнего кузнеца какой-то прием. По той же самой причине Яно бегло просмотрел «Настольную книгу японских мечей» Нагаямы.

В библиотеке университета обязательно должны быть и другие работы, и, возможно, ответ отыщется в одной из них. Однако второстепенным кузнецам кото, чьи мечи составляют основу большинства коллекций старинного оружия, в этих трудах почти не уделено внимания, а скорее всего именно среди них и следует искать мастера, который выковал этот клинок.

Оставалась еще одна возможность — книга под названием «Кото бендзи», в которой перечислены многие менее известные старые кузнецы, с поразительно точными репродукциями и описанием характерного рисунка ковки, что полезно для распознавания подделок. В этой работе представлены годы с 1345-го по 1590-й, в ней собраны четкие изображения практически новых хвостовиков, еще не тронутых ржавчиной.

Но у кого она может быть? Придется поискать. Этот труд никогда не переиздавался, а если ответ где-то и есть, то именно в нем.

И вдруг Филиппа Яно осенила одна мысль.

Сместившись влево, он устроился за компьютером и быстро вошел в Сеть. Проверив электронную почту, Яно ничего не обнаружил в своем почтовом ящике — впрочем, в нем никогда ничего не бывало, — после чего запросил поисковую систему на английском языке. Он ввел «Кото бендзи», подождал, пока под аккомпанемент щелчков и жужжания компьютер копается в необъятной электронной вселенной, и наконец получил десять возможных вариантов.

Гм, первой шла электронная энциклопедия, затем несколько интернет-магазинов, предлагающих состоятельным американцам старинное оружие с накруткой всего семьсот процентов, потом ссылки на другие сайты, в том числе сайты магазинов, торгующих книгами по данной тематике и разной мелочью вроде накладок на рукояти и ножен.

Яно наугад ткнулся по нескольким адресам — везде безрезультатно. Однако через час исследований он вышел на страничку маленького оружейного магазинчика в Талсе, штат Оклахома (подумать только!), высокопарно именующего себя «Самурайским магазином». Яно быстро просмотрел изображения непомерно дорогих, но, несомненно, настоящих мечей (многие были с документами, то есть имели сертификат Японской ассоциации холодного оружия) и наконец открыл раздел «КНИГИ» и запросил список работ. Где-то в середине он нашел: «Кото бендзи», издание 1823 года, очень редкое, состояние удовлетворительное, переплет потрепанный, пятна на обложке, цена 1750 долларов.

1750 долларов!

Наверняка эту книгу можно было бы найти и в Японии, в какой-нибудь библиотеке или в монастыре.

Самурайская культура стала общемировой, и теперь редчайшие реликвии можно скорее отыскать на Среднем Западе Соединенных Штатов, в горной Шотландии или в Италии, чем в Японии. Коллекционеры, подобно назойливым насекомым, налетают со всех сторон, раскупают все как сумасшедшие, потом перепродают, и лишь немногие чему-то учатся. И в этом самое странное: многие из тех, кто лучше всего разбирается в японских мечах, вовсе не японцы. Вот, к примеру, японский ученый в 1823 году исследовал великое множество клинков, выкованных с конца пятнадцатого века до начала семнадцатого, и тщательно перерисовал хвостовики в книгу, которой каким-то образом удалось пережить сто восемьдесят четыре года войн, лишений, революций и крайней жестокости и в конце концов оказаться в магазине в Талсе, штат Оклахома, и мудрый владелец этого магазина разместил страницы этой книги в штуковине под названием Интернет, так что сегодня она, пройдя через столетия и континенты, предстала перед взором отставного военного, живущего в пригороде Токио!

На страничке «Самурайского магазина» были представлены обложка ценного старого труда и титульный лист, имелась ссылка на «избранные страницы», а также пространное описание.

«Ну хорошо, мистер самурай из Оклахомы, — подумал Яно, — я буду играть но твоим правилам».

Он стал щелкать на поле «избранные страницы», и на экране одна за другой замелькали страницы книги.

И вдруг Яно застыл. Глядя на изображение хвостовика давно забытого меча, пришедшее с того края океана, он понял, что видит свой меч. Клинок Яно.

Да, это был именно он.

Никаких сомнений.

Разумеется, хвостовик, изображенный на экране компьютера, был длиннее, потому что варвары военно-морского завода, готовящие оружие для очередных безумных войн, еще не укоротили его, отрезав половину иероглифов.

Но Яно пристально рассмотрел самый конец хвостовика своего меча и действительно разглядел фрагменты трех иероглифов, грубо оборванных ленточной пилой или напильником, совершившими усекновение. Совпадение было полным.

Тогда он снова перевел взгляд на экран компьютера, на полный, необрезанный хвостовик того самого меча, который сейчас держал перед собой руками в резиновых перчатках, и прочитал родословную клинка, имя кузнеца, выковавшего его, имя дворянина, которому предназначался меч, результаты проверки остроты лезвия и даже…

На мгновение Яно ощутил горечь разочарования, узнав, что этот клинок выковал не Мурамаса. Нет, да и как такое возможно? Вероятность — один на миллион, подобно крупному выигрышу в лотерею. Имя кузнеца не было ему знакомо; оно писалось двумя иероглифами, первый из которых читался как «Нори», а второй как «нага». Следовательно, мастера звали Норинага; возможно, он был одним из учеников Ямато (клинок был похож на работу школы Ямато). Увы, Норинага-сан ты один из многих тысяч. Наверное, это твой самый острый клинок, ты должен гордиться.

Но затем Яно обратил внимание еще на одну деталь — на маленькое углубление на рукояти, почти затерявшееся среди бурых пятен ржавчины и неровностей неполированной старой стали.