Трудности иммиграции в волшебный край - Алиса Жданова

[2] «Пить уксус» в китайском языке синоним слова «ревновать». Это связанно с легендой, по которой император решил подарить одному из своих подчиненных наложницу, но жена подчиненного отказалась ее принимать. Поэтому император предложил ей выбор — выпить чашку уксуса либо принять наложницу. Она выбрала уксус и вряд ли после этого выжила.

Входные двери торжественно распахнулись, и император с императрицей вплыли в зал. Император — грузный мужчина на вид лет пятидесяти-шестидесяти с тяжелым взглядом и ухоженной бородой — был с ног до головы одет в черные, глянцево блестящие шелка, затканные золотой вышивкой так плотно, что цвет наряда был почти не различим, а наряд императрицы —эффектной женщины лет тридцати — был такого же цвета и радовал сложным кроем. За ней тащился двухметровый шлейф, и я тут же подумала, что если она вот так вот прогуляется с утра по всем залам, уборщикам уже потом и подметать ничего не нужно.

Все эти мысли промелькнули в голове в один миг, когда мы кланялись и, застыв, ждали, пока венценосная чета проследует к тронам во главе зала и устроится там с удобствами. После этого можно было сесть и нам, и я, с облегчением разогнувшись, опустилась на свое место.

— Приветствую магов, будущих глав пяти могущественных родов, опору трона и империи,— начал император звучным голосом, который долетал до самых дальних уголков огромного зала. Сразу видно, что человек привык командовать!

Тут я крем глаза заметила, что ученик мага в зеленом, сидящий слева от меня, вытаращился на меня, открыв рот, и раздраженно дернула плечом. Что уставился? Пусть императора слушает... Смерив его выразительным взглядом, я гордо отвернулась, но тут же наткнулась на такой же взгляд ученика справа и мага напротив. Да что он на меня смотрят?

Страшная догадка поразила, словно молния, и, поддернув рукав, я с ужасом уставилась на свою руку. Белую женскую руку. Иллюзия развеялась!

Император, заметив, что его слушают без должной внимательности, перевел грозный взгляд на меня, пытающуюся дотянутся до края одежды мастера Рэна, сидящего передо мной, который был еще не в курсе, что случилось, и его брови сдвинулись.

— В чем дело? — раздраженно вопросил он, и от ужаса у меня пересохло в горле. — Что это такое?

Тут, наконец, маг обернулся — и, уже медленно поднимаясь, чтобы дать ответ императору, я встретила его обреченный взгляд. Попались.

Что же мне сказать императору? Как все объяснить? Да я от страха забыла все эггерионские слова, не говоря уже о хэйанских!

Судорожно сглотнув, я сначала зачем-то сделала книксен, что в мужской одежде смотрелось донельзя комично, и только затем открыла рот, все еще не зная, что скажу.

— Ваше императорское величество, — передо мной возникла фигура стремительно поднявшегося мага, частично заслонившая меня от разгневанного взгляда императора, и я выдохнула. Он все объяснит. Все будет хорошо.— Прошу прощения. На мою ученицу нападали, и я приказал ей носить иллюзию и притворяться мальчишкой. У нас не было ни малейшего намерения оскорбить ваши величества, — маг почтительно поклонился, и я согнулась пополам следом за ним — просто чтобы император не сверлил меня взглядом поверх головы мага.

— Здесь вам нечего опасаться, — сварливо отозвался император, и мы выпрямились, — пусть она переоденется во что-то приличное, что за позор — разгуливать в мужской одежде! — император брюзгливо дернул щекой, и я незаметно выдохнула. Неужели все? Нас не посадят в тюрьму?

— Обсудим вам поступок позже, а сейчас перейдем к приему,— да, было бы глупо надеяться, что все разрешится так просто. Наказание последует, но не сейчас.

—Мои служанки ее переоденут, — нежно произнесла императрица и щелкнула пальцами, на которых блеснули острые ногти. Тут же откуда-то из теней, клубящихся в углу, из воздуха и ветра, в общем, практически из ниоткуда, в зале возникли четыре девушки в розовом, слаженно шагающие двумя шеренгами, как будто тренировались в армии. Еще одна, одетая чуть роскошнее остальных, подскочила к императрице, и та что-то прошептала ей на ушко. Наверное, дает указание одеть меня в какое-нибудь тряпье, — мрачно подумала я, глядя на довольное лицо императрицы. Почему-то она не вызывала у мен доверия — слишком... красивая и опасная. Как яркая змея, окрас которой недвусмысленно сообщает окружающим, что она ядовита.

Меж тем подошедшие служанки заключили меня в квадрат, поклонились императрице и засеменили к выходу, вполне однозначно подталкивая меня перед собой. Что я говорила про тюрьму? Уже и конвой появился.

Пятая, главная, догнала нас уже в коридоре и, неохотно кивнув мне, возглавила шествие. Ее прическа была утыкана золотыми шпильками и заколками, и я запоздало сообразила, что она, должно быть, не служанка, а придворная дама.

Шли мы довольно долго, и если бы не мрачные мысли о том, как нас с магом бросят в темницу, я бы с удовольствием рассмотрела дворец — но сейчас все мои мысли были только о том, что я подвела мага. Не нужно было мне вообще приезжать в империю... вдруг его посадят тюрьму? Или. казнят?

Мне нужно произвести хорошее впечатление, — внезапно сообразила я. Если император увидит, что я — абсолютно безобидный и милый человек, то он нас просто отпустит. Я мы забудем про этот прием, как про страшный сон.

Меж тем наш путь закончился в огромной комнате, заставленной шкафами — наверное, гардеробная. Чья же? Этой придворной дамы? Однако, когда один из шкафов открыли, меня ослепил блеск золотых тканей, и я поняла, что это — платья императрицы. Для простой придворной дамы они были слишком роскошны.

На мое удивление, никто не пытался предложить мне облачиться в тряпье — наоборот, платье, которое достали для меня из одного из шкафов, было сказочно прекрасным — золотистым, с вышитыми изящными птичками и цветами. Служанки споро помогли мне облачиться в него и тут же усадили меня перед небольшим туалетным столиком и принялись в четыре руки сооружать мне прическу, в то время как придворная дама принесла откуда-то тяжелый ящик с косметикой, завидев который, я испугано замотала головой.

— Я не могу краситься, это неприлично, — категорично заявила я под шипение девушек, которые упустили прядки, и им пришлось начать прическу заново.

—Ее императорское высочество красится, а тебе, значит, неприлично? — угрожающим тоном произнесла придворная дама, и я тут же замолчала. Какая неприятная женщина.

Впрочем, мочала я недолго, потому что она намеревалась «украсить» меня кирпичнокоричневыми румянами, которые состарили бы меня на десять лет, и, вырвав коробку, я сама нанесла легкий макияж — всего лишь немного розовых румян и полупрозрачную помаду.

К тому моменту, когда я отложила кисточку, служанки как раз воткнули мне в прическу последнюю шпильку и, встав, я посмотрела на себя в зеркало. Надо же.— я неуверенно улыбнулась — мне идет. Платье подчеркивало золото волос, глаза блестели, и легкий румянец придавал лицу свежести и очарования. Вспомнив, что мастер Рэн увидит меня сейчас в таком виде, я довольно улыбнулась и следом за такой же довольной фрейлиной вышла к коридор. Зря мне показалось, что она — неприятная особа... Вон какое замечательное платье она мне подобрала!