Шпионка Гарриет - Луис Фитцью

Гарриет прокралась обратно на улицу, села и записала в блокноте:

ОЙ-ОЙ-ОЙ, ЛУЧШЕ, ЧЕМ КИНО. ТАКОЙ СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ, ЧТО МНЕ ПРОСТО НЕ ВЕРИТСЯ. СПОРИМ, ФАБИО, КАК ОБЫЧНО, ЗАДУМАЛ ЧТО-ТО НЕ СТОЛЬ УЖ ХОРОШЕЕ. ДА, ВЕДЬ ОН ЖЕ НЕ СКАЗАЛ, НА КОГО ОН РАБОТАЕТ КОММИВОЯЖЕРОМ. ИНТЕРЕСНО, ЧТО ОН ПРОДАЕТ? НАДО БУДЕТ ЗАВТРА ВЕРНУТЬСЯ И ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО СЛУЧИТСЯ С МАЛЫШОМ ДЖО.

Гарриет направилась к дому Гаррисона Витерса. Она заглянула в чердачное окошко. Гаррисон Витерс сидел за рабочим столом, но не работал. Он глядел в окно. На лице его было невероятно грустное выражение, грустнее и представить себе нельзя. Девочка долго-долго смотрела на него, но он даже не пошевельнулся.

Она пробралась к другому окну. Тут она увидела такую странную картину, что чуть не свалилась с крыши. Она увидела пустую комнату. Ни одной кошки. Она вернулась к первому окну, посмотреть, может, она не заметила кошек в другой комнате. Нет, ни там, ни на кухне.

Она присела на корточки. «Они до них добрались, — подумала девочка. — В конце концов добрались». Она снова наклонилась, чтобы посмотреть на его лицо. Она глядела долго-долго. Потом села и записала в блокнот:

БУДУ ПОМНИТЬ ЭТО ЛИЦО, ПОКА ЖИВУ НА СВЕТЕ. ВСЕ ЛЮДИ ТАК ВЫГЛЯДЯТ, КОГДА ЧТО-ТО ТЕРЯЮТ? Я НЕ ИМЕЮ В ВИДУ, КОГДА ТЕРЯЮТ ЧТО-НИБУДЬ ВРОДЕ ФОНАРИКА. Я ИМЕЮ В ВИДУ, ЧТО ЛЮДИ ТАК ВЫГЛЯДЯТ, КОГДА У НИХ НАСТОЯЩАЯ ПОТЕРЯ.

Гарриет была так расстроена, что даже не пошла больше работать. Вечером после ужина она решила поупражняться в том, как быть луковицей, и прежде всего стала падать на пол, каждый раз с ужасным шумом. Идея была такая — упасть, будто катишься вниз наподобие луковицы, потом покататься по полу, сделать несколько кругов, замедлить и остановиться, как бы это сделала луковица, которую бросили на стол. Катаясь кругами, Гарриет натолкнулась на стул и уронила его.

Мать вошла в комнату и посмотрела на девочку, придавленную стулом.

— Что ты делаешь? — довольно спокойно спросила она.

— Пытаюсь быть луковицей.

Мама подняла стул, но Гарриет даже не пошевельнулась — так она устала.

— А что значит весь этот шум, который ты устроила?

— Говорю тебе, я пытаюсь быть луковицей.

— Очень шумная луковица.

— Ничего не поделаешь. У меня еще не получается, как надо. Мисс Берри сказала, что когда я научусь, шума не будет.

— А, это для рождественского представления… да?

— Не думаешь же ты, что я пытаюсь быть луковицей по собственному желанию?

— Пожалуйста, не груби, дорогая. Встань и покажи мне, что ты намерена делать.

Гарриет встала и снова упала, затем покатилась и каталась кругами, пока не закатилась под кровать, откуда вылезла, вся покрытая пылью.

Миссис Велш была в ужасе.

— До чего неряшливая прислуга. Завтра же ее уволю, — она посмотрела на Гарриет, которая собиралась снова упасть. — В жизни не видела более неуклюжего танца. Это мисс Берри тебе велела?

— Мисс Берри велела быть луком. ЭТО Я ПРИДУМЫВАЮ ТАНЕЦ, — подчеркнуто сказала Гарриет.

— А, — как-то неопределенно отозвалась мать.

Гарриет упала снова, на этот раз почти докатившись до двери в ванную.

Вошел мистер Велш.

— Что это вы тут делаете? Звук такой, будто кто-то боксирует с грушей.

— Она пытается быть луковицей.

Родители стояли и наблюдали, как Гарриет падала снова и снова. Мистер Велш вынул трубку изо рта и стоял, скрестив руки.

— Согласно Станиславскому, ты должна почувствовать себя луковицей. Ты чувствуешь себя луковицей?

— Ни в малейшей степени.

— Ну и ну. Чему их теперь учат в школе? — рассмеялась миссис Велш.

— Нет, я серьезно. Где-то в городе наверняка есть целая школа, где как раз в эту минуту все катаются по полу.

— Я никогда НЕ ХОТЕЛА быть луком, — прокричала Гарриет с пола.

— Это хорошо. Как ты думаешь, сколько в наши дни пишется пьес с участием луковиц? — расхохотался мистер Велш. — Не могу себе представить, чтобы ты хотела быть луковицей. По правде сказать, я не уверен, что лук хотел бы быть луком.

Миссис Велш улыбнулась:

— Экий ты умный. Посмотрим, как бы у тебя получилось падать как луковица.

— Надо попробовать, — сказал мистер Велш, отложил трубку и с тяжелым стуком упал на пол.

— Дорогой, ты не ушибся?

Мистер Велш лежал на полу.

— Нет, — тихо сказал он, — но это не так легко, как кажется. — Он продолжал лежать на полу, шумно дыша. Гарриет упала еще разок, просто за компанию.

— Почему бы тебе не встать, дорогой, — миссис Велш обеспокоенно склонилась над мужем.

— Я пытаюсь почувствовать себя луковицей. Уже получилось ощутить себя зеленым луком.

Гарриет тоже пыталась почувствовать себя луковицей. Она крепко зажмурилась, обхватила себя руками, подтянула колени к животу и принялась кататься по полу.

— Гарриет, что случилось? Ты заболела? — подбежала к ней миссис Велш.

Девочка все каталась и каталась по комнате. Это было совсем не так плохо — чувствовать себя луком. Она наткнулась на смеющегося отца, не стала больше жмуриться и улыбнулась ему.

Отец тоже весьма серьезно почувствовал себя луковицей и принялся кататься по комнате. Гарриет внезапно вскочила и начала писать в блокноте:

ИНТЕРЕСНО, КАК ЭТО БЫТЬ СТОЛОМ ИЛИ СТУЛОМ, ВАННОЙ ИЛИ ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ? ИНТЕРЕСНО, ЧТО БЫ ОЛЕ-ГОЛЛИ ОБ ЭТОМ СКАЗАЛА? ОЛЕ-ГОЛЛИ ПОХОЖА НА ПТИЦУ С ЗУБАМИ. ДУМАЮ, ЧТО Я СЛЕГКА ПОХОЖА НА ЛУКОВИЦУ. ТАК ХОТЕЛОСЬ БЫ, ЧТОБЫ ОЛЕ-ГОЛЛИ ВЕРНУЛАСЬ.

Гарриет была настолько поглощена писанием, что совершенно забыла о родителях. Когда она в конце концов захлопнула блокнот и оглянулась, она увидела, что они еще стоят в комнате и как-то странно смотрят на нее.

— Что ты такое делала, дорогая? — спросила миссис Велш как бы между прочим.

— Записывала кое-что в блокнот, — Гарриет почувствовала себя неловко. Они так странно на нее смотрели.

— Да? А можно посмотреть?

— Нет! — почти прокричала девочка, а затем более спокойно добавила. — Конечно нет, это же секрет.

— О! — обиженным тоном сказал отец. «Что такое с ними произошло? — подумала Гарриет. — Они прямо-таки уставились на меня».

— Это что-нибудь для школы, дорогая? — спросила мать.

— Нет, — ответила Гарриет, чувствуя себя еще более неловко. "Почему они так глядят на нее? "

— Я немножко устала, дорогой. Не пора ли ложиться спать? — обратилась миссис Велш к мужу.