Тайна - Кэтрин Хьюз

Она посмотрела на Ирландское море. В воде отражалось чистое голубое небо, и цвет был гораздо красивее, чем обычно. Она улыбнулась, наблюдая за тем, как Берт готовится к завтрашнему аншлагу на пляже – собирает лежаки, смахивая с них песок и ставя их друг на друга. Вот он захлопал в ладоши, чтобы спугнуть двух галок, дерущихся за оставленную тарелку с жареной картошкой. Прошагали ослы, дисциплинированно переправляясь к месту ночлега. Они явно устали от многих часов катания липких малышей туда-сюда по пляжу.

После ванны Мэри нанесла на тело крем, накрутила бигуди и переоделась в халат. Устроившись почитать в кресле, она услышала, что кто-то поднимается по лестнице. Все гости разошлись после завтрака, так что это мог быть только Альберт. Она узнала его слабый свист мимо нот.

Альберт останавливался в «Клэрмонт Виллас» уже несколько лет. Он работал продавцом игрушек и часто приезжал в город в командировку. Несметное количество здешних сувенирных лавок служили прекрасным каналом сбыта его товара. Мэри всегда нравилась его компания, но после того, как Томаса не стало, Альберт стал проявлять к ней повышенное внимание, и Мэри было сложно не испытывать к нему симпатии. С ним было весело, он рассказывал разные истории про свои путешествия, показывал фокусы – в прямом смысле этого слова. Мэри много раз видела, как он доставал из рукава целую ленту связанных платков. Он спасал ее от грусти, и она искренне ждала его приездов. В других обстоятельствах его харизматичная натура вряд ли оставила бы ее равнодушной, но сейчас он впустую тратил свое время. Мэри знала, что придет день, и Томас вернется. Ей сказали, что он мертв, но тела, которое она могла бы похоронить, так и не выдали, и до сих пор какая-то ее часть отказывалась верить, что он ушел навсегда.

С дня того трагического инцидента прошло больше года, но мысли о страданиях Томаса не давали Мэри покоя. Она не знала, умер он сразу, в момент первого взрыва, или позже, под завалами, задохнувшись газом, или заживо сгорел в адском огне. А может быть, он выжил. После взрыва владельцы шахты два дня думали, что с ней делать, и решили ее затопить, похоронив под землей восемьдесят рабочих. Тело Томаса ей не вернули, и, с точки зрения Мэри, достоверных доказательств его смерти у нее не было. Тот факт, что концентрации угарного газа были несовместимы с жизнью, Мэри не убеждал. Он мог выбраться оттуда в бессознательном состоянии, дезориентированный, возможно, потеряв память. Мэри предполагала, что он живет где-то и ничего не помнит о своей прежней жизни. Эта вера поддерживала ее, и она знала, что без неопровержимых доказательств гибели мужа ее огонек надежды никогда не потухнет.

Она услышала, как Альберт поднялся наверх, оступился и тихо выругался. Он стоял на лестничной площадке, и Мэри уже хотела позвать его.

– Мэри, ты там? – раздался тихий стук в дверь.

– Да, Альберт, я здесь. В чем дело? – поглубже запахнув халат, отозвалась она.

– Мэри, мне нужно тебе что-то сказать, – донесся из-за двери его приглушенный голос.

– Открыто, Альберт, заходи, – пригласила его Мэри, положив в книгу закладку и отложив ее на стол.

Альберт повернул ручку, и дверь со скрипом приоткрылась, но из уважения войти он так и не решался.

– Прошу прощения за беспокойство, Мэри, но я пришел попрощаться.

– Ничего, Альберт. Я знаю, что тебе завтра рано уезжать, и завела будильник. Без завтрака я тебя не отпущу.

Он смотрел в пол, не в силах поднять на нее глаза.

– Я уезжаю насовсем, Мэри. Меня переводят в лондонский офис. Это повышение, но теперь я не знаю, когда снова приеду в Блэкпул. Прости.

Он нервно теребил кончик галстука и судорожно сглатывал. Мэри вдруг захотелось успокоить его, и она встала с кресла.

– Пожалуйста, войди, Альберт.

– Я не уверен, что это… – опасливо обернулся он через плечо.

– Пожалуйста, – настояла она.

Она знала, что выглядит не лучшим образом, и удивилась, что ее это не волнует. На ней не было косметики, слой охлаждающего крема еще не впитался, а волосы были в сетке, которая держала бигуди. Они сели рядом на краю кровати, и Альберт взял ее руку в свою.

– Ты такая красивая, Мэри.

Она улыбнулась и сжала его руку. Уже давно ей никто не говорил этих слов.

Спасаясь от жары, Альберт расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук и закатал рукава. Он нерешительно протянул руку и провел пальцем по ее ключице. Это было дерзко с его стороны, но она не отстранилась, а медленно взяла его руку и переплела их пальцы. Он подался к ней и нежно накрыл ее губы своими.

– Ты божественно пахнешь, Мэри.

Неожиданно ее охватила грусть. Она протянула руку и дотронулась до его щеки.

– Это все еще кровать Томаса, Альберт.

– О, Мэри, бедненькая моя.

Он снова поцеловал ее, и, чуть помедлив, она ответила ему. К ней вернулось давно забытое ощущение желания, и она привлекла Альберта к себе. Их объятия были неуклюжими и какими-то неестественными. Тело Томаса подходило ей идеально, словно они были кусочками одного пазла. Альберт облокотился и пристально посмотрел ей в глаза.

– Можно? – Он снял сетку для волос и медленно начал раскручивать бигуди. – Я словно с Хильдой Огден любовью занимаюсь.

Позже, лежа в объятиях Альберта, она старалась не думать о Томасе. Трудно было избавиться от ощущения, что она изменила ему. Она искренне верила, что Томас все еще жив, и у нее были на это основания. Она уже несколько раз ходила к гадалке, которая принимала за причалом. Каждый раз, когда она выходила из тускло освещенной, обитой бархатом комнаты, она уносила с собой надежду. Конечно, никаких подробностей гадалка не раскрывала, но Мэри знала, что подразумевается под каждым ее словом. Настанет день, и ее муж вернется. Только вот теперь ей придется жить с мыслью о собственном предательстве.

Мэри смотрела на свое отражение в ванной. Она выглядела как обычно – может, чуть более раскрасневшейся и растрепанной, – но на душе было тяжело, ее мучила совесть. Нужно было проявить стойкость и не поддаваться на ухаживания Альберта. Его, конечно же, винить не в чем. В конце концов, она сама пригласила его в комнату. Мэри проклинала себя за эту слабость, но слишком уж давно она не чувствовала мужского прикосновения. Она не представляла, как объяснит это Томасу, когда он вернется. Простит ли он ее когда-нибудь? Да и заслуживает ли она его прощения?

Она ополоснула лицо холодной водой и промокнула его полотенцем. Возможно, утром произошедшее будет видеться под другим углом. Она снова села в кресло и взяла книгу, но пытаться читать было бесполезно. Слова проплывали перед глазами и казались полной бессмыслицей. Как и следовало ожидать, Альберт захотел остаться с ней на ночь, но она мягко попросила его уйти. Она знала, что угрызения совести не отпустят ее до утра, и ей совсем не хотелось, чтобы каждые пять минут он спрашивал, все ли в порядке.