Приключения Барона Мюнхгаузена - Готфрид Август Бюргер

нашел другую его половину. Молодые ивовые деревца, которые я вырвал, помогли мне хорошенько подогнать обе части. Некоторые ветви срослись с конем, другие устремились ввысь и образовали беседку, которая мне с этого времени давала в поездках укрытие и тень. Конь уже умер[142].

9. Была у меня небольших размеров борзая, которая на службе у меня очень состарилась. Никогда у меня не было лучшей борзой. Она бегала великолепно, и в конце концов (поскольку я ее часто и много использовал) она прямо-таки «отбегала» себе ноги, так что они стали намного короче. С тех пор я использовал ее как таксу еще весьма продолжительное время[143].

10. Эта же собака, когда она была еще борзой (это была сука), бежала однажды за зайцем, который показался мне очень, большим. Было жаль моего бедного зверя, потому что собака была беременной, но она все же не потеряла своей резвости. Я лишь медленно следовал за ней на коне. Вдруг мне послышалось тявканье многих собак, но такое нежное и слабое, что я не знал, что и подумать. Подъехав, я увидел, что заяц был также беременной самкой и окотился при беге. То же самое произошло и с моей собакой. Родилось ровно столько же молодых зайчат, сколько было щенят. Инстинкт заставил первых бежать, а других — преследовать. Когда я подошел, у меня оказалось шесть зайцев и шесть собак[144].

11. Однажды после обеда сидел я с дамами за чайным столом в зале усадьбы г-на фон***. Мужчины были на дворе и осматривали нового коня. Вскоре оттуда начал доноситься шум. Я побежал туда и увидел коня настолько дикого, что каждый, кто к нему подходил, боялся сломать себе шею, не говоря уже о том, чтобы сесть на него. Когда все отступили, я одним прыжком очутился на спине коня и объезжал его до тех пор, пока он не выбился из сил и не стал послушным. Чтобы совершенно доказать это и не заставлять дам сойти вниз, я прыгнул на коне сквозь открытое окно в зал. И так как конь был достаточно послушным, а я верил в его искусность, я вступил со своего незанятого места на чайный стол и проскакал мимо всех дам, причем конь ступал так аккуратно, что ни одна чашка не разбилась[145].

12. На охоте со мной постоянно происходили самые удивительные истории. Однажды в Польше, в то время как я уже полностью расстрелял свои припасы, на меня двинулся медведь с широко раскрытой пастью. Я быстро полез в карман, но не нашел ничего, кроме пары очень больших кремней. Один из них я швырнул изо всех сил в открытую пасть зверя. Он почувствовал боль, быстро повернулся. Странная форма другого кремня дала мне мысль швырнуть его в другое, повернутое теперь ко мне отверстие медведя. Мне это удалось. Клинообразный камень вошел внутрь и проникал все дальше. О чудо! — он встретил в желудке тот первый, высек из него огонь и сжег медведя живьем[146].

13. В другой раз (всегда случалось так, будто звери знали, когда у меня нет оружия) на меня бросился ужасный волк. Он был уже совсем рядом со мной. Я машинально сунул руку в его разинутую пасть и просовывал ее ради собственного спасения все глубже и держал ее там. Но как из него выйти? Оставаться надолго в таком положении мне не хотелось. Если же я вытащу свою руку наружу, то разъяренный зверь нападет на меня. Короче говоря, я решился: крепко ухватился за внутренности, вывернул волка, как перчатку, и оставил его лежать[147].

14. Из России я отправился далее, в Турцию. Из-за некоторых необычных обстоятельств меня там взяли в плен и сделали рабом. Моей обязанностью было выгонять пчел султана днем на луг, а вечером загонять их в корзины. Однажды вечером я недосчитался одной пчелы и вскоре увидел, что два медведя поймали ее и ели, так как она была полна медом. Я бросил серебряный топорик, который как раз держал в руке, в медведей, чтобы отбить у них украденное, но, вероятно, не так повернул руку: топор улетал все дальше в небо и в конце концов попал на Луну. Как достать топор? Я быстро все обдумал, посадил турецкий боб, который, как известно, растет высоко и быстро. Он рванулся вверх и в действительности завился вокруг Луны. Тогда я проворно вскарабкался по нему и благополучно добрался до Луны. Но мне пришлось долго искать свой топор, пока я не нашел его в соломе. Я хотел вернуться обратно. Однако был уже полдень. Солнце высушило боб, и он, засохнув, упал на землю. Как же спуститься? Я вернулся обратно, сплел для себя веревку из соломы такой длины, как только мог, привязал ее довольно крепко наверху и начал спускаться; я продвигался уверенно, хотя сразу же заметил, что веревка коротка. Когда я добрался до конца, то крепко ухватился одной рукой за веревку, а другой отрубил сверху кусок, привязал его снизу и скользнул вниз. Так я делал и далее. Но наконец шнур, так часто сплетаемый, совсем оборвался, и я упал вниз на землю с такой силой, что выбил яму в десять саженей глубиной и застрял в ней. Выбраться из нее нельзя было иначе, как только пойти домой, взять лопату и выкопать себя. И это мне удалось[148].

15. Зимой во время прогулки недалеко от своего дома на меня набросилась бешеная собака. Чтобы поскорее убежать, я сбросил свою шубу и двумя прыжками очутился в дверях. После этого я приказал принести шубу, и слуга повесил ее к другим вещам. На следующее утро меня привлекли вопли парня: «Ах, посмотрите-ка, что шуба вытворяет!» Я быстро вошел и обнаружил, что почти вся моя одежда разорвана и разбросана. Шуба напала на новое платье, так что и оно было совершенно растрепано. Итак, было ясно, что собака, от которой я вчера убежал, укусила, видимо, шубу и что шуба из-за этого взбесилась[149].

16. Вы знаете знаменитую певицу Габриэль. Я слышал ее в Петербурге и был в высшей степени восхищен. Незадолго до своего отъезда я прибежал к ней, просил, умолял и бросался перед ней на колени и предлагал ей 100 луидоров (все мое тогдашнее состояние), пока она наконец не согласилась на