Это всё магия! - Ольга Миклашевская

Хорошо, что Тай понятия не имел о моих страхах.

– Справедливо, – согласилась я. На такой аргумент и правда нечем возразить.

– Тогда решено, – кивнул всадник. Чинно, как две престарелых леди, мы раскланялись и пошли каждый своей дорогой.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я первым делом направилась проверить, как там мое золотое яйцо. Скорлупа постепенно темнела, и это был хороший знак: по моим предположениям, дракончик должен вылупиться, когда оболочка станет совсем черной.

Остальные яйца, белое и желтое, в отличие от моего, требовали особенных условий. Белые водные драконы потому так и называются, что яйца они откладывают в неглубокие водоемы. Когда детеныши появляются на свет, то самостоятельно всплывают на поверхность. Удивительно, если учесть, что за всю оставшуюся жизнь белые драконы могут вообще ни разу не приблизиться к воде. Только разве что если попить. Поэтому белоснежное яйцо с полупрозрачной скорлупой, через которую видны очертания зародыша, лежало на дне большого аквариума.

Что касается желтого, то здесь воссоздать естественные условия значительно сложнее. Самки желтой молнии откладывают яйца в темных пещерах, пряча свое сокровище между неподъемных булыжников. Местной вариацией на эту обстановку был деревянный ящик, не пропускающий ни единого лучика света, и множество здоровенных камней, которым по размеру было далеко до тех, что используют драконихи, но они выполняли свою функцию. После вылупления детенышу необходимо самостоятельно пробраться через препятствия. Этот самый первый опыт желтой молнии является одновременно самым важным: именно он определяет потенциал животного.

К сожалению, самых сильных подопечных этой породы можно поймать только в неволе, а сделать это очень и очень трудно. Поэтому по-настоящему быстрая молния – реальная гордость своего владельца. Дракон Тая, которого, как я выяснила, звали Бром, похоже, был именно таким, пойманным и прирученным.

Я начинала проникаться рассказами Тони о подвигах лейтенанта и по-настоящему уважать его, а не только по-девчачьи пускать слюни на расстоянии.

Машинальным движением я измерила золотое яйцо, быстро поместила его на небольшие ручные весы и, особенно не напрягаясь в расчетах, записала все цифры и параметры. Яйцо по-прежнему слишком медленно увеличивалось в размерах, но меня это не волновало. Когда скрещиваешь виды, последствия непредсказуемы, так что нет смысла сходить с ума из-за каких-то мелочей. Как я уже говорила, из маленьких яиц иногда вырастают достаточно крупные животные.

В любом случае, это было отличное исследование, достойное высшей почести – мантии звездочета, которую могут носить только те ученые, которые совершили по-настоящему удивительное открытие или принесли пользу империи, скажем, вывели новый вид драконов.

В воскресенье тренировки обычно не проводились, поэтому, проверив каждого дракона, я не знала, чем себя занять. В замке, между тем, царило непривычное оживление: я удивилась, сколько на самом деле здесь обитает людей, эльфов и оборотней. Обычно все они показывались на свет в разное время, из-за чего складывалось впечатление, что Северный форт – не серьезный оборонный пункт, а так, несколько пограничников, которых посадили на всякий пожарный.

Группа эльфов устроила в зале около столовой игровую зону. Тут и там мелькали маленькие золотые шарики из «Одинокого путника», самой популярной настольной игры последнего времени. Огромное поле занимало треть комнаты, и забава заключалась в том, что каждый из многочисленных игроков совершает ход в одно и то же время. Все это сопровождалось непрерывным смехом, гамом, а также хихиканьем наблюдающих девушек, и некоторых я видела впервые.

– Эй, Тая, давай к нам! – Мне махнула рукой черноволосая приземистая эльфийка с плотным телосложением. Точно не всадница: скорее всего, занята в разведке.

Недолго думая, я направилась в сторону девушки, не переставая неловко улыбаться.

– Привет. Я Тая, – представилась я, но спохватилась: меня же только что назвали по имени.

Но эльфийку мои слова ни чуточку не смутили.

– Знаю, – кивнула она и протянула мне стакан смородинового морса. Как я поняла, социализация через безалкогольные напитки в этом месте – вещь более серьезная, чем пьяные вечеринки в столице. – А я Нуна. Моих родителей съел василиск, когда мне было шесть. Воспитана полевым магом без одной руки, сбежала с полей, как только стукнуло двадцать. – Свою краткую биографию она выпалила на одном дыхании.

К ней сразу же присоединились две девушки – тоже невысокие, но сложены более ладно. Маленькие острые ушки делали их немного похожими на детей. Одна из эльфиек, с резкими чертами лица и такими тонкими губами, что их почти не было видно, поспешила включиться в разговор.

– Ты Тая, да? Мы о тебе столько слышали! Рады наконец познакомиться! А то мы всю неделю в заданиях – даже присесть некогда. – И она протянула мне изящную ладошку, которую я спешно пожала. – Я Рия, кстати. А это, – она кивнула на третью девушку, – Зуби. Если что, мы сестры. И да, я старше.

Кажется, я начала понимать, о чем говорила мама, когда предупреждала насчет болтливости лесного народа (хотя, если устроить соревнования, родительница сама кого хочешь заболтает до смерти). Удивительно, что эльфы-мужчины при этом как раз больше склонны к уединению и не так разговорчивы. Может, именно поэтому многие из них предпочитают смешанные браки с людьми.

– Даже боюсь спросить, что вам обо мне рассказали, – вежливо улыбнулась я. Морс на вкус был кисловат, поэтому я просто стала вертеть стакан в руках.

– О-о-о! – включилась третья девушка, Зуби. Все трое вели себя так, как будто мы знакомы уже целую вечность, и это помогало расслабиться по-настоящему. – Это история, покрытая мхом и старой корой! К сожалению, – Зуби заметно поникла, – нам о ней рассказывать запретили.

– Под угрозой личной неприязни, – кивнула Нуна.

Угроза личной неприязни – наказание не из приятных, в этом я с эльфийкой была полностью согласна. К счастью или к сожалению, обвиненный в «хранении и распитии спиртного» лейтенант Раэль также должен был понести наказание: отправиться в Ниму за провиантом и заодно забрать кое-какие боеприпасы у кузнеца. Подвох заключался в том, что Тай ненавидел спускаться в город и обычно эту работу выполняли минимум пятеро военных, а тут его отправляли совсем одного. Именно поэтому я и вызвалась помочь.

Наказание за несуществующую провинность колыхало мое знамя справедливости, но рассказывать правду всадник запретил категорически: он занимался своим таинственным расследованием. Когда же я поделилась с ним подозрениями о Мо, он лишь отмахнулся и сказал, что такие ножи в гарнизоне не редкость. Очень часто их мешками приносят после стычек с темными, а порой всадник теряет свое оружие, и его подбирают. Многочисленные кульбиты в воздухе не гарантировали сохранность всего, что не закреплено на военном.

На мой аргумент – Мо иностранец – Тай обвинил меня в расовых предрассудках, и больше мы к этой теме не возвращались. Однако то, что я видела, «развидеть» нельзя. Теперь Мо казался мне чересчур подозрительным: я волей-неволей следила за каждым движением врача, находя даже самые обыкновенные вещи странными. Кажется, мания преследования обеспечена мне до поимки настоящего преступника, хотя, признаться, я бы не отказалась от победного «Я же говорила!».