Танцующий в огне - Виктор Келлехер

Это был последний и самый существенный удар в битве, но даже в агонии леопард продолжал сопротивляться. Он тащил ухватившуюся за древко Джози по всему склону, и каждый его рывок ударял ее о скалу. Вся в синяках и царапинах, она держалась почти до самого конца, но от последнего конвульсивного удара отпустила копье и упала. Она попыталась встать, но бешено вращающееся древко попало ей в висок, и она снова упала, как раз в тот момент, когда леопард, харкнув кровью, испустил дух.

– Джози! – закричал Айвен со своего укрытия на дереве, но она не шевелилась.

Какое-то время он тоже не двигался. Он был потрясен жестокостью всего произошедшего. Он все ждал, когда она сядет и помашет ему рукой, но она все так же лежала без чувств. Тогда он, вскрикнув, стал отчаянно спускаться вниз.

До вершины он добрался чуть раньше, чем Харно. Леппо, уже выпутавшийся из останков щита, присел на корточки рядом с Джози.

– Лунная женщина, – прошептал он и мягко потряс ее за плечо. Его длинные черные волосы закрыли его лицо, когда он наклонился к ней. – Ты меня слышишь?

– Может быть, ее охотничий дух предпочел последовать за леопардом на просторы вечного леса, – тихо предположил Харно.

– Нет! – горячо возразил Леппо и перевернул ее на спину. – Смотри! Она все еще с нами.

Он был прав. Ее грудь мерно вздымалась и опускалась. Но она была очень бледная – губы стали синюшные, глаза ввалились. У Айвена сжалось горло.

Сам того не желая, он вспомнил, что она говорила о смерти накануне вечером. По крайней мере, это тоже способ выбраться из этой проклятой дыры. И когда Леппо застонал и заплакал, так что его слезы закапали на ее лицо, Айвену подумалось, что, возможно, Харно был прав: ее охотничий дух, столь же порывистый, как всегда, был полон решимости преследовать леопарда даже за гранью смерти.

При свете костра Айвен помог Орну и Арику сложить остатки мяса буйвола на сани, а потом пошел к небольшому озерцу в скалах, чтобы помыться.

Процесс сдирания шкуры и свежевания вызывал в нем отвращение. Один только вид крови! А вонь! Один раз его чуть не стошнило, но Харно был непреклонен.

– Нельзя так шарахаться от крови, пришелец, – жестко сказал он. – Она несет не только смерть, но и жизнь. Тебе надо научиться этому.

Харно, конечно, был прав. Но все же, как приятно было смыть грязь и снова почувствовать себя чистым, насколько это возможно после такой жестокой охоты и последовавшей за ней кровавой бойни.

Во всяком случае, ему сейчас было гораздо лучше, чем Джози, грустно подумал он и присоединился к сидящим у костра.

Джози все еще была без сознания. Ее положили на подстилку из папоротника чуть поодаль от костра. Леппо, не принимавший участия в разделке туши, сидел возле нее, отвернувшись от света. Время от времени он вздыхал, начинал бормотать обрывки песен, потом снова вздыхал и замолкал. Однажды он поднялся и начал пританцовывать, но со вздохом оставил и это занятие.

– Что он делает? – изумленно спросил Айвен.

– Он хочет песней пробудить ее, – ответил Харно и снова занялся мясом, жарившимся на огне, – а танцем вернуть к жизни.

– Тогда почему он останавливается?

Арик щелкнул языком и презрительно сплюнул в костер.

– Даже дети знают такие вещи, – проворчал он. Харно взглядом заставил его умолкнуть.

– Пойми вот что, парень, – сказал он, стараясь, чтобы его слова не услышал Леппо. – Только настоящий шаман – такой как Льена – может выманить заблудившуюся душу из тех призрачных мест, которые отделяют нас от мертвых. Мы простые охотники. Мы не знаем шаманских песен и танцев, и у нас нет силы использовать их.

– Тогда почему?..

– Сердце желает многого, – ответил Харно. – Вот твое, например. Я наблюдал за тобой у озера. Ты бы вернулся на луну, если бы мог, но без серебристой рыбы с небес ты бессилен сделать это. Вот так же и с Леппо. Без Льены он может только сидеть и смотреть, в точности как ты у озера.

– Но Джози… то есть лунная женщина… она ненавидит его. Она…

На этот раз его прервало насмешливое хмыканье Орну.

– Да этот пришелец совершенно бесчувственный! – сказал он и тоже сплюнул в костер в знак своего презрения.

– Хватит болтать, – утихомирил всех Харно и подцепил кусок мяса с огня. – Вот, отнеси это Леппо, – велел он Айвену. – Это поможет отогреть его сердце. Айвен положил мясо на кусок коры и понес туда, где, скорчившись, сидел Леппо. Но Леппо злобно отшвырнул протянутое ему мясо в сторону.

– Зачем ты посылаешь ко мне эту ингулу? – с горечью спросил он.

Айвен понял это слово: ингулами называли всех женщин.

– Называя его так, ты бесчестишь всех женщин нашего клана, – отозвался Харно.

– А как еще мне его называть? – сказал Леппо и, отвернувшись от Джози, рванул Айвена за ворот рубахи, показав всем талисман птицы, который дала ему Агри. – Посмотрите, что он носит. Женский знак! Я видел его прошлой ночью, когда он спал. Неудивительно, что он не может охотиться.

– Может, они обменялись душами с лунной женщиной? – предположил Орну.

– Кто их знает, этих лунатиков? – добавил Арик и тут же склонил голову, как бы извиняясь, когда Леппо свирепо зыркнул на него.

– Поосторожнее! – проворчал Леппо и вернулся к своему дежурству у неподвижной фигурки Джози.

– И все-таки я считаю, что он не достоин слова «ингула», – настаивал Харно, будто споря с окружающей ночью. – Талисман ничего не значит. У него облик мужчины, и он должен ему соответствовать.

Орну сделал вид, что не замечает Айвена, когда тот снова сел на свое место у костра.

– Так как же нам тогда называть его? Этого мужчину с женским знаком?

– Он по-прежнему безымянный. Арик покачал головой.

– Теперь он даже меньше, чем безымянный. Он – ничто. Он – дена тарун.

В буквальном переводе, насколько знал Айвен, эти два слова означали «тот, кто убегает», «трус». Он придвинулся поближе к огню, потупив взор. Щеки его пылали.

– Да, дена тарун, – согласился Орну. – Или даже хуже. Существо без души. Камень, горсть земли… – Он остановился, подыскивая слово, которое бы в полной мере передало его презрение, и, наконец, нашел. – Он – джали! – На языке древних людей это слово означало «раб».

– Эй, джали, – сказал Арик, пробуя словечко на вкус. – Принеси нам наше мясо. Это все, на что ты теперь годишься.

Но когда Айвен потянулся к огню за мясом, Харно оттолкнул его руку.

– Мы не держим джали, – упрекнул он своих спутников. – Я слыхал о таких людях в долине, за озером, но их обычаи не для нас. – Потом, обращаясь к Айвену, добавил: – Ешь, безымянный. Но помни, что наше мясо – это лишь дар. Оно не твое по праву. Отныне не твое.