Записки странствующего писателя о подводных погружениях и древних цивилизациях - Сергей Арно

В Луксор прибыли уже поздним вечером; конвой с бронетранспортерами, конечно, ушел без нас. На подъезде к городу нас встретил гид. Посовещавшись с водителем и сделав несколько звонков начальству, он предложил отложить поездку в Асуан до утра, сказав, что это слишком опасно. Так и сделали.

Нашли первую попавшуюся гостиницу и устроились на ночлег.

Город странный, не похожий на другие города Египта. Впрочем, то же самое можно сказать о любом городе этой страны, все они отличаются, и словно даже люди в них живут разные. Луксор запомнился самыми назойливы ми продавцами в Египте: так за покупателем не бегают нигде! Если вы идете по рынку, продавец не только призывает вас, размахивая руками, к своему магазинчику, он подскакивает к вам, загораживает дорогу, заговаривает на английском, потом – на русском. Причем вы, не останавливаясь, обходите его, не отвечаете на его вопросы, а он идет рядом и говорит, говорит… и, отойдя от своей лавки на изрядное расстояние, уже, наверное, забывает, зачем идет за вами. Тут же вас перехватывает другой продавец, потом третий… Но извозчики, исполняющие функцию таксистов, которых в Луксоре множество, проявляют просто чудеса прилипчивости. Такой извозчик, узнав в вас иностранца, может ехать за вами по улице три квартала по встречной полосе, навязывая свои услуги.

Каждое утро, приходя на смену ранним имамам, город оглашают звонкие голоса продавцов чеснока. Они едут по улице на телегах, наполненных чесночными головками, зазывая покупателей в мегафон, чтобы всем было слышно. Должно быть, чеснок для жителей Луксора – блюдо первой необходимости, и они за ночь съедают все запасы, а утром покупают свежий к завтраку. Здесь чеснок пользуется таким же успехом, как во Франции багеты и круассаны, за которыми по утрам выстраиваются очереди.

Но по слухам, продавцы чеснока несут функцию защиты горожан от злых духов. Чеснок развешивают в до мах, чтобы духи не смогли причинить вред его обитателям. То, что в Луксоре это очень актуально, я понял, оказавшись здесь во второй раз.

Утренняя дорога в Асуан запомнилась бесконечными тракторами с прицепами, доверху набитыми длинными стеблями сахарного тростника. На всех площадях, на всех улочках дети и взрослые едят сахарный тростник. Дети группками бегут за тракторами с тростником, выдергивают стебли и тут же, сорвав верхний слой стебля зубами, поедают мягкую сладкую внутренность тростника. Это похоже на какой-то праздник уборки урожая.

Когда едешь к Асуану, шоссе вьется между известняковых гор, совершенно лишенных растительности, – ни травинки, только изредка на обочине встречаются пучки жухлой травы. И тут горы кончаются, и ты видишь пальмы, зеленую сочную траву, кустарник с изумительными красными, желтыми, белыми цветами… через несколько километров неожиданно пейзаж меняется – и снова за окном горы без признаков растительности, потом снова за окном зеленая трава, пальмы… Иногда случалось, что с одной стороны дороги буйная зелень, а с другой – безжизненные горы. Вода здесь поступает только снизу от Нила, а дожди – редкость невероятная, но жителям Петербурга это объяснить трудно.

По дороге в Асуан нас привлекла уборка урожая сахарного тростника. Пока операторы снимали процесс уборки, рядом с нашей машиной остановился мотоцикл, с него слез египтянин с густой бородой и недолго поговорил с нашим гидом на арабском языке.

– Этот человек ловит скорпионов, – подойдя, сказал гид. – Он хочет показать вам своих питомцев.

Мы подошли.

Египтянин, достав из сумки банку, вдруг вытряхнул из нее двух больших скорпионов; они ползали по асфальту, угрожающе водили своими смертоносными хвостами, не вызывая приязни. Их хозяин словно бы играючи подпихивал их пальцем, демонстрируя нам презрение к смерти. Потом, загнав скорпионов обратно в банку, достал из сумки двух полуметровых змей и, держа их за хвосты, показал нам. Змейки изумрудно-зеленого цвета с желты ми вкраплениями недовольно извивались в его руках. Одна из них, изогнувшись, вцепилась в рукав его гала беи, египтянин отцепил ее и затряс змейками перед нами. Мне почему-то очень хотелось дотронуться до них. Оказалось, что не только мне: оператор протянул к одной руку, но змеелов, закричав что-то грозное и пугающее, выпучив глаза, отступил. Змейки были тоненькие, с виду безобидные и очень симпатичные.

Как я узнал позже, это была «восточная зеленая мамба», яд которой парализует человека, и он довольно быстро умирает в мучениях.

Несмотря на начало мая, жара стояла градусов тридцать пять, спасал только ветерок – неудивительно – самое теплое место Египта.

Я спросил нашего гида-египтянина, давно ли у них был дождь.

«Да, – сказал он, возведя глаза к небу. – Я помню этот дождь, это было два года назад, – и, подумав, добавил: – в четверг».

В этой части Египта дожди случаются раз в три года, все остальное время – беспощадное солнце!

На подъезде к плоти не стоит башня Дружбы народов. Монумент был задуман как символ не рушимой дружбы Египта и Советского Союза, сооружение выполнено в виде семидесятипяти метрового цветка лотоса. Пять лепестков на высоте сорока шести метров объединяет огромное кольцо смотровой площадки.

Мы хотели подняться на башню и снять Асуанскую плотину с высоты памятника эпохи развитого социализма. Но оказалось, что на башню не пускают. Месяц назад в башне Дружбы с трехметровой высоты упал лифт с туристами, и девушка сломала ногу, – с тех пор башня закрыта. Пришлось довольствоваться ее осмотром. Внутри башня производит такое же угнетающее впечатление, как и снаружи. На одной стене – барельефы довольных русских людей, на другой – счастливые лица египетских граждан, в камне высечены струи воды и прочая жизнеутверждающая символика советских лет. На стенах золотом написано то, что обычно писали в таких случаях: «… арабо-советская дружба, не уступающая по своей прочности Асуанской плотине…», и прочее, и прочее. На меня этот памятник архитектуры впечатления не произвел. Пахнуло перегоревшим советским прошлым.

Амбициозный проект президента Египта Насера по возведению плотины вызвал сопротивление в Америке и Европе, и Всемирный банк отказался выделять на это средства. Но Насер был упорен в достижении цели. Для привлечения денег он национализировал Суэцкий канал. Но денег, поступающих от эксплуатации канала, оказалось недостаточно. Тогда президент Египта обратился за помощью к Советскому Союзу.

Первая попытка управления разливами Нила и строительства плотины была предпринята еще в XI веке Ибн ал-Хайсамом и в более позднее время. Но самой удач ной можно считать Асуанскую плотину, построенную при поддержке Советского Союза.