Адам и Эвелин - Инго Шульце

— Госпожа Ласло говорит, — сказала Пепи, — что она о вас много слышала.

— Ну, надеюсь, только хорошее, — сказал Михаэль и рассмеялся вместе с госпожой Ласло. — Надеюсь, только хорошее, — повторил он и вопросительно посмотрел на Пепи, которая, кажется, не собиралась переводить его добавление.

— Госпожа Ласло надеется, — сказала Пепи и подняла глаза, словно ища чего-то на небе, — надеется, что вы сошьете для нее платье.

— Ах, Магда счастлива, мне даже переводить не нужно, вы только посмотрите на Магду!

— Она только надеется, — добавила Пепи, — что сможет оплатить работу мастера, вот что ее беспокоит.

Адам улыбнулся Магде, которая говорила без умолку, трогала материал и все время поглядывала то в раскрытый журнал, то на рисунок Адама.

— Я еще даже не начинал, а вы так говорите, как будто уже все готово.

— Но, господин Адам, по тому, как вы об этом рассказываете, как вы это говорите, мы понимаем, что это будет особенное, нечто очень, очень особенное.

— Хорошо, что ты отговорил ее от платья.

— Оно бы правда только в шкафу зря висело, — сказал Адам.

— Юбку она может и отдельно носить.

— Мне ей это перевести?

— Скажи ей, что у нее хорошая фигура.

— Хорошая фигура? — спросила Пепи.

Госпожа Ангьяль тоже с удивлением взглянула на него. Магда повернулась и беспомощно на них посмотрела.

— Ну, скажи ей, скажи. Она немного склонна к полноте, но пропорции правильные, а это — самое главное, как у вас, правда ведь?

Пепи и госпожа Ангьяль обменялись взглядами, а потом заговорили одновременно. Госпожа Ангьяль нарисовала в воздухе волнистую линию и тут же — еще одну такую же вдоль своего туловища. Магда пристально посмотрела в зеркало, словно желая проверить сказанное, подняла подбородок и застыла без движения.

— А теперь, пожалуйста, скажите ей, что платите мне вы, что моя работа — это подарок, иначе ей придется унести материал с собой…

— Подарок? — Мать и дочь уставились на него.

— Я ей все равно не по карману. А вы, вы — мои друзья, вы смогли меня уговорить… А что? Это моя плата за аренду места для палатки.

— Ты вообще ничего не возьмешь?

— Пусть она отдаст вам остатки ткани, этой великолепной материи! Когда мы еще такую достанем?

— Но, господин Адам…

Он сел на подоконник, достал из нагрудного кармана сигару, посмотрел на срезанный кончик и закурил. Только он начал выпускать из окна первое облако дыма, как три женщины окружили его.

— Она счастлива, — сказала госпожа Ангьяль, — но она приняла ваше предложение беспрекословно, будто так и надо. Мне это не понравилось, господин Адам, это было неправильно, не нужно вам было этого делать.

— Она правда ни слова не понимает? — спросил Адам и кивком указал на Магду.

— Она жадная.

— Жадина, — сказала Пепи и повернулась к Магде.

Адам помахал рукой, чтобы разогнать дым. Он снова затянулся и высунулся в окно.

— Не нужно, господин Адам, нам нравится этот запах. Это — часть вашей работы. Пепи говорит…

— Мы победили, победили! — прошептала Пепи. — Остатки мы сможем взять себе.

— У меня уже есть одна идея.

— Какое счастье, что ты здесь, — сказала Пепи. — Кури лучше в комнате, пусть весь дом этим пропахнет.

— А что там твоя мама все говорит?

— Убеждает Магду, что взять эту ткань просто так она не может. Ей бы лучше поосторожней, а то еще чуть-чуть, и Магда с ней согласится.

— Пусть приходит через три дня, через три дня — первая примерка. Ты только посмотри на эту женщину!

Магда втянула живот и щеки, поставила руки на бедра и повернулась боком к зеркалу. Наполовину прикрытые веки придавали ее лицу глуповатое выражение.

Прощаясь, она начала смущаться и попыталась сделать книксен. Пепи повезла Магду домой на машине. Госпожа Ангьяль написала Пепи список продуктов и проводила ее до двери.

Адам, с сигарой в рту, одной рукой бросил рулон ткани на раздвинутый стол, так что материал лег волнами.

— Внакладе мы не остались, — обратился он к вошедшей госпоже Ангьяль. — Даже если я сошью ей еще одну блузку, нам достанется больше половины. Этого и на Пепи хватит.

— Правда? Мне стыдно, что я при вас говорю такие вещи, господин Адам. Но Магда действительно очень скупа.

— Я уже кое-что придумал, — сказал Адам. — Начнем?

— Прямо сейчас, здесь?

Он кивнул и выпустил дым в сторону лампы. Осторожно положив сигару на край подоконника, Адам снял с шеи сантиметр.

— Вы не хотите?

Госпожа Ангьяль отодвинула стул и присела на краешек.

— Что же дальше-то будет, господин Адам, это ужасно, скажите мне, что же будет? Госпожа Эви — такая красивая женщина, как с картинки, но скажите, зачем он ей? Зачем она это делает?

Адам скривил губы.

— Я не знаю, — сказал он. — Я думаю, еще дней десять, и мы с ней поедем обратно.

— Вы думаете? И вы готовы принять ее обратно?

Адам пожал плечами:

— Это все так, дурость.

— Правда? Ну не знаю.

— Посмотрим. Главное, что вы разрешили мне остаться.

— Вы можете остаться, конечно, вы можете оставаться, сколько захотите, всегда, сколько…

— Спасибо большое, это…

— Вы же знаете, вы всегда можете здесь остаться.

— Спасибо, — сказал Адам, взял двумя руками сантиметр и посмотрел на госпожу Ангьяль, которая, казалось, рассматривала свои накрашенные ногти.

— Пепи мне все рассказала, — произнесла она вдруг. — И я могу вам признаться, что мы бы оставили ребенка. Пепи надеялась, что забеременеет.

— Как? Что Пепи рассказала?

— Этого не должно было быть, тогда. Но она все время рассказывала о вас. Для Пепи те дни у вас в саду были просто чем-то потрясающим.

— Мне тоже было очень хорошо тогда, — сказал Адам. — А у Пепи разве нет молодого человека? У нее же был молодой человек?

— Нет, он ей не ровня, ничего хорошего бы у них не вышло. Она приехала, и вскоре они расстались. Я была так рада.

— Пепи надеялась, что забеременеет?

Госпожа Ангьяль кивнула:

— Да, это так, это так. Но это знаю только я… а теперь и вы.

Адам обмотал сантиметр вокруг указательного пальца левой руки. Снаружи завизжала циркулярная пила.