Великий Макиавелли. Темный гений власти. "Цель оправдывает средства"? - Борис Тененбаум

Процитируем показания потрясенных современников и очевидцев, они рассказывали более чем пикантные истории: будто Лукреция председательствовала на папских оргиях, прикрыв наготу лишь куском прозрачной ткани, будто однажды на двор перед папским дворцом было пригнано стадо жеребцов и кобыл, папа с дочерью из окна смотрели на буйные лошадиные случки, а потом надолго уединились в папской опочивальне.

Рим – теоретически – был готов возглавить Крестовый поход. Hо в том же Риме вплоть до 1495 года жил турецкий принц, известный на родине как «несчастный султан Джем»[5], который после смерти отца проиграл битву за стамбульский престол своему брату, Баязиду Второму, и бежал на Мальту, под защиту братьев-иоаннитов. Джем оказался в Риме еще при папе Иннокентии, а потом жил при папе Александре. C ним, кстати, дружил сын папы, Хуан Борджиа, который даже копировал своего друга в манере одеваться.

Султан Баязид платил папе Александру 40 тысяч венецианских золотых дукатов в год на то, чтобы «его брат мог жить так, как достойно жить принцу», – но деньги, конечно, шли в основном в уплату за то, чтобы Джема из Рима не выпускали. Собственно, султан однажды тайно предложил папе Александру 300 тысяч дукатов за то, чтобы несчастный султан Джем как-нибудь в подходящий момент умер, – это решило бы проблему, так сказать, кардинально.

Проблема, кстати, примерно так и решилась.

Когда в 1495 году Карл VIII, уже в Риме, потребовал выдачи ему султана Джема, Александр VI был вынужден подчиниться и выдал своего пленника-гостя. А тот, уже в лагере французских войск, совершенно неожиданно умер. Как шептались – от медленно действующего яда, секрет которого был известен только Борджиа...

A через два года, в 1497-м, в один прекрасный день в городе Риме обнаружился еще один убитый принц, Хуан Борджиа, друг несчастного султана Джема. Его выловили из Тибра. Hо не утонувшим – он попал в реку уже зарезанным...

В убийстве обвиняли Чезаре. Говорили о том, что братья поссорились из-за женщины – кто называл Санчу, жену Жоффре Борджиа, а кто Лукрецию, к которой оба они, по-видимому, питали отнюдь не братские чувства.

Другая гипотеза заключается в том, что убийцей являлся отец молодой девушки Антонио Пико делла Мирандола, один из представителей древнего римского рода. Он доводился родственником Джованни Пико де Мирандола, тому, который был другом Лоренцо Медичи.

Незадолго до смерти Хуан не упускал возможности упомянуть, что обесчестил его 14-летнюю дочь – а род Пико де Мирандолы считался обидчивым и мстительным даже по стандартам того времени...

Но как-то вот прижилась все-таки версия номер один. Причиной убийства, правда, совсем не обязательно послужили дела любовные. Приводились и менее романтические причины – Чезаре желал светской, а не церковной карьеры. Своим саном кардинала oн тяготился, хотел вместо этого воинской славы и статуса принца и государя – и его брат Хуан стоял у него на пути. Ну, кто именно убил Хуана Борджиа, вероятно, мы не узнаем никогда, но вот то, что титула принца Чезаре действительно добивался, – об этом мы знаем совершенно точно.

Он устроил брак своей сестры Лукреции с Альфонсо Арагонским, сыном короля Неаполя Альфонсо II, как раз с этой целью.

Комбинация намечалась такая: Санча, незаконная дочь короля Альфонсо II, была замужем, по крайней мере номинально замужем, за младшим из братьев Борджиа, Жоффре. Но у короля была и еще одна дочь, Карлотта, – и она была рождена в законном браке. Чезаре наметил ее себе в жены – в случае успеха он входил в число принцев неаполитанской ветви арагонской династии, а династия эта после обьединения Кастилии и Арагона правила и в Испании. Коли так, – брак Лукреции с Альфонсо, сыном короля Альфонсо II и братом Санчи, уже вошедшей в семью Борджиа, был бы желателен. Брак состоялся, молодая пара, принц Альфонсо и его жена, Лукреция Борджиа, были, по-видимому, очень счастливы вместе. Супругу Лукреции даже показали юного Джованни Борджиа, представив ребенка как маленького брата его супруги.

То есть была задействована та булла, где утверждалось, что он сын Александра VI, а не та, в которой утверждалось, что отец ребенка – Чезаре Борджиа.

Принц Альфонсо был так деликатен, что очень хвалил своего маленького шурина, брата Лукреции – хотя, вне всяких сомнений, об обстоятельствах его рождения знал куда лучше, чем теперешние историки.

В общем, все было хорошо, и если что и омрачало счастье новобрачных, так это упорное нежелание папы Александра отпустить своих «детей» хоть куда-нибудь – ну, например, в Неаполь.

А потом случилась беда.

Александр VI поменял свою систему союзов. Теперь его главным другом был новый король Франции, Людовик XII. Все «недоразумения прошлого» были забыты – уж очень обе стороны нуждались друг в друге.

Король Людовик доводился своему предшественнику кузеном – Карл VIII умер бездетным, и его трон перешел к боковой ветви королевского рода.

И теперь король Людовик XII страстно желал жениться на вдове Карла VIII. Увы, ему мешала проблема родства. Но Святой Престол и не такие проблемы решал с завидной легкостью.

Как мы помним, граф д’Арманьяк ни на секунду не усомнился в том, что папа римский может разрешить ему сожительство с его родной сестрой – а тут вдова покойного кузена, что ж тут сложного? Сложного тут действительно ничего не было – но папа хотел содействия и в своих делах. У него возник проект «приватизации» большой части Папской области.

Идея состояла в создании для Чезаре Борджиа герцогства в Романье. Франция должна была помочь ему войсками, а кроме того, дать достойный титул и супругу из семьи родственников корoля Людовика XII. Так Чезаре стал герцогом Валентино. Король Людовик XII был осторожным человеком. Он сделал серьезные выводы из неудачи итальянского похода 1494 года – нельзя начинать вторжение в Италию, не заручившись поддержкой итальянских союзников. Сделка была предложена не только папе римскому, которому было обещано помочь с его планами в Романье. Венеции было обещано приращение ее территории – за счет герцогства Миланского, где правил ненавистный французам предатель, Лoдовикo Сфорца.

Когда в 1498-м Чезаре Борджиа начал свою кампанию по сокрушению викариев церкви, о которой мы кое-что уже знаем, oн не случайно начал с замка Форли.

У графини Катерины Сфорца больше не было защитника.

От Лодовико, герцога миланского, можно было ожидать чего угодно. Он гордился своей государcтвенной ловкостью и показывал флорентийскому послу фреску, на которой он сам был изображен в виде кормящего кур крестьянина. Куры послушно клевали то, что он им подсыпал, а у него была под рукой метелка. Как герцог Лодовико сказал послу – он, Лодовико, «готов вымести всю ту грязь, которую принесли с собой в Италию петухи и куры».

Примем во внимание, что «gallo» – это «петух», а французов звали галлами – и мы увидим, что Лодовико Сфорца был очень доволен своим остроумием.