Ученица рыцаря - Мирослава Адьяр

Две книги рассказывали о “каменной магии”: свойствах кристаллов и их целительной силе, одна – настоящий сборник легенд и мифов востока. Там наверняка были истории и об источнике, куда рыцари отправлялись в паломничество.

Видать, эта тема сильно ее задела.

Истории о дальней дороге, о мире, куда только предстоит отправиться, если последнее испытание не переломает ее и не выплюнет.

Когда только успевала? Эктору казалось, что он выжимал из Саши все соки на тренировке, но, видимо, нет.

Ритер сидел на краю кровати и осматривал девчонку с помощью артубирата. Тонкие пластинки раскрылись веером над ее лицом, и Эктор отчетливо видел белоснежные линии, расчертившие белую кожу. Она вся была оплетена такой паутиной, что медленно подтачивала силы души и тела.

– Я зря сюда вернулся, – Эктор опустился на массивный стул у стены. Капитан чувствовал себя совершенно беспомощным, и это злило. – Мне стоило остаться на дороге и не откликаться на призыв магистра.

– Это дурость, – отмахнулся Ритер. – Ты же знаешь, что магистру не отказывают.

– Я совершаю ошибки, ты разве не видишь? – раздражение медленно подступало к горлу, и Эктор никак не мог его утихомирить. Горький комок удалось только проглотить, чтобы тот оброс шипами и разрывал грудь изнутри тупой болью. – Я принял на себя обязанности капитана потому, что, как ты и сказал, магистру не отказывают. Но мне было куда лучше на дороге, среди северных гор. Я уже давно не “комнатный рыцарь”. Из меня паршивый учитель.

– Прекрати, Эктор, тут нет твоей вины, – Ритер отложил артубират и поправил одеяло. Саша выглядела как призрак. Такая же бледная, почти прозрачная. – Кто угодно пропустил бы откат, мы с ним лично никогда не имели дела. А все, что рассказывают, всегда стоит делить на два, реальной информации – никакой. Кто мог представить?

– Мы знали, что он есть. Этого достаточно.

– Саша поправится, – Ритер поднялся и положил руку другу на плечо. –  Ей нужно пару дней. Душа уже крепко укоренилась в теле, мир не сможет ее подавить. Покой и уход – вот и все. Артубират не показал никаких отклонений, так что через два дня она будет как новенькая.

Ритер подошел к двери и уже повернул ручку, но голос Эктора за спиной заставил его остановиться:

– Я должен был обрадоваться, – мужчина задумчиво смотрел на Сашу, положив подбородок на сцепленные пальцы. – Я не хотел этого, не хотел быть наставником… убийцы. Головой я понимал, что Саша не чародейка, но внутри все скручивалось от ярости. От ненависти к себе. И к ней. И я должен был почувствовать облегчение, когда откат захватил ее. Возможно, это выбросило бы ее душу из тела, расставило бы все по местам. Освободило бы меня.

Ритер повернулся и уперся спиной в дверь.

– Но?

Эктор вздрогнул. Медленно повел головой и посмотрел на друга с такой болью, что даже сердце самого черствого человека дрогнуло бы.

– Я испугался, – проговорил мужчина. – Запаниковал. И это было так неожиданно, что я не смог справиться.

– Помнишь, что Ада всегда говорила?

Взгляд Эктора стал жестким, холодным, но Ритер видел колебания друга.

– Внешне мы – каменная стена, с написанными на ней законами Ордена, но внутри – всего лишь люди. И твой страх – очень человеческая реакция. Ты понимаешь, что она, – Ритер качнул головой в сторону спящей девушки, – жертва обстоятельств и мира, где ей совершенно точно никогда не было места.

– Возможно, – сказал Эктор, – тогда почему у меня такое чувство, будто я предаю их?

Ритер долго молчал.

Он понимал, о чем говорит друг, но не мог подобрать нужных слов.

И нужны ли они ему?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

– Ада была самым яростным охотником на чародеев, – медленно сказал он, когда тишина стала невыносимой. – Она была острее любого клинка, но что бы ни случилось – она умела жить дальше. И хотела бы этого для тебя.

– Разве это возможно?..

– Я не сказал, что будет просто.

Ритер все-таки открыл дверь, но задержался на пороге на несколько секунд.

– Через два часа нужно будет дать ей отвар.

– Я все сделаю, – коротко бросил Эктор, даже не повернув головы. – Можешь не волноваться.

Я с трудом разлепила веки и сразу же снова зажмурилась, не сумев вынести раскачивания потолка над головой. В горле отвратительно пересохло, нестерпимо хотелось пить, но никаких сил пошевелить хотя бы пальцем я не смогла наскрести.

Тело будто мне не принадлежало. Оно напоминало здоровенный мешок с ватой – мягкое, непослушное и чужое. Переполненное тяжелой кипящей влагой, что постоянно выступала на поверхности, и кто-то - или что-то - убирало ее прохладной тряпочкой.

Я чувствовала прикосновение грубой ткани к лицу, ощущала, как что-то поднимает меня, совсем чуть-чуть, только голову, чтобы ткнуть в губы шершавый край чашки и булькнуть в рот острый и горький отвар.

Иногда я не могла проглотить его, даже если очень старалась. Кашель душил меня изнутри, а по щекам катились бессильные слезы. Я чувствовала себя самой слабой на свете, брошенной, опустошенной; и острая боль, раскалывающая мою голову снова и снова, никак не давала сосредоточиться на мире вокруг.

– Как она?..

– Пока держится…

Я уцепилась за эту фразу, как за спасательный круг. Пока держусь, да. И должна держаться дальше, хоть и совсем не понимаю, что происходит и почему в один день ты свободно размахиваешь мечом и тренируешься, а в другой – не в силах даже собственную руку поднять.

Может, это наказание?

Может, само тело отвергает меня?

Или Эктор шептал какие-нибудь особенные молитвы местному божеству, чтобы оно забрало меня поскорее, избавило его от ноши, подарило покой.

– Пока держится, – гремело в ушах, и голос казался до боли знакомым.

Неужели мой мучитель сидит у моей койки и ждет?

Да нет, не может быть.

Он бы поручил это Эрисе, не стал бы сам возиться, разве нет? Может, это голос Ритера? В его присутствие я больше поверю.

Я снова попыталась открыть глаза – и на этот раз было куда легче. Потолок уже не раскачивался – я вообще его не различала. Только тени мельтешили где-то на границе видимости, и стоило чуть-чуть повернуть голову, как они стыдливо прятались под стол и забивались в угол комнаты.