Те, кто против нас - Борис Руденко

Нестеров неопределенно хмыкнул и несколько минут шагал молча, переваривая услышанное.

— Разве ситуация только теперь стала критической? — с неожиданным вызовом воскликнул он. — Вы что, вокруг себя вообще ничего не видите? Посмотрите, что в стране творится! Где были раньше эти ваши полномочия?! Если вы такие разумные и могучие, как вы могли такое допустить? И как можете спокойно смотреть на происходящее сейчас?!

— А что вы хотели бы предложить? — едко осведомился Гонта. — Очередную революцию?

— Почему бы и нет, если у вас есть возможности и совершенно ясно, что существовать так дальше нельзя!

— Было это уже, — отмахнулся Гонта. — И дров в свое время наломали, и глупостей страшнейших городили из самых благородных побуждений. И, кстати, не только в нашей стране. Боже мой, Нестеров, вы же историк! Ну неужели вы и сами до сих пор не поняли, что в результате любой революции наверх выплывают отнюдь не самые умные и благородные, а наиболее беспринципные и жестокие. Хищники! Это мне впору вас спросить: разве вы не видите, что вокруг происходит?

— Вы хотите сказать, что Октябрьская революция?.. — неуверенно спросил Нестеров.

— Да нет же, — с усталым вздохом ответил Гонта. — Селекты к Октябрьскому перевороту не имеют никакого отношения. Главную ошибку они совершили в феврале. Благородные порывы, модные идеи… своеобразный результат Серебряного века. Тогда казалось, что стоит, чуть-чуть подтолкнуть историю, инициировать массы в нужном направлении, и цивилизация попадет, наконец, в нужную колею. И поначалу вроде бы все развивалось в полном соответствии с прогнозами. А потом случилось то, что должно было случиться. Мы тогда и не подозревали, что хищники способны к быстрой организации на таком высоком уровне. То есть их инстинктивная способность сбиваться в стаи была известна давно, но настолько мгновенная и масштабная реакция казалась нам невозможной. Вот тогда и последовал Октябрь и все дальнейшие события…

— Значит, во всем виноваты вы? — вырвалось у Нестерова, и он тут же испугался, увидев, как закаменели скулы собеседника.

Но помрачневшее лицо Гонты выражало не ярость, не обиду, а глубочайшую горечь.

— Можно совершить ошибку, когда что-то делаешь. И если не делаешь — тоже. Но в обоих случаях ошибка может оказаться одинаково страшной, — медленно произнес он. — Небогатый выбор, не так ли?

Нестеров почувствовал, что продолжать тему в данный момент дальше не стоит.

— На чем мы поедем? — спросил он.

— Наверное, вот на этой машинке, — показал он на быстро приближающийся автомобиль, обтекаемый, черный и блестящий, с затемненными стеклами, сквозь которые не разглядеть содержимого салона, как ни щурь глаза. — Как полагаешь, «Ауди» представительского класса нам подойдет?

Нестеров успел лишь раскрыть рот для соответствующего вопроса, как машина довольно резко тормознула и причалила к поребрику прямо возле них. Гонта открыл дверцу и невозмутимо уселся рядом с водителем.

Нестеров с понятным смущением забрался на заднее сиденье.

— Только побыстрей, ребята, я на презентацию опаздываю, — озабоченно сказал водитель — мужик средних лет до того холеного и гладкого вида, что Нестерову стало совершенно очевидно: простым шофером он уж никак не мог быть.

— Вы знаете поселок «Лесное» на Боровском? — спросил Гонта.

— Спрашиваешь! — обиделся хозяин «Ауди». — У меня же там дружков море. За полчаса докатим!

Не сказав более ни слова, водитель газанул, отчего Нестерова вжало в мягкую спинку, словно при взлете авиалайнера. Больше ни водитель, ни Гонта за всю дорогу не произнесли ни слова. Нестеров, конечно же, тоже помалкивал. Несмотря на довольно плотное движение, «Ауди» действительно домчалась до «Лесного» всего за тридцать пять минут. Правда, причиной тому была не только уверенная рука водителя, но полное презрение к правилам движения, дорожным знакам, светофорам и соседям по асфальтовой полосе. Вначале Нестеров усмотрел в такой манере езды влияние Гонты, но вскоре понял, что водитель ведет машину так, как давно уже привык.

Поселок «Лесное» был обнесен высоким забором из бетонных плит. Въезд сквозь раздвинутые автоматические ворота преграждал легкий шлагбаум, который, впрочем, тут же поднялся, едва «Ауди» свернула на подъездную дорожку. У плечистого охранника машина вопросов не вызвала.

— Нам коттедж двадцать два, — негромко произнес Гонта. — По-моему, сейчас направо…

Забор коттеджа под номером «двадцать два» тоже был высоким, но сложенным из красного кирпича с геометрическим узором из белого. Над чугунными воротами со вделанной калиткой торчала телекамера слежения.

— Еще минутку подожди, пожалуйста, если нетрудно, — попросил Гонта, вылезая из машины.

Он подошел к калитке и вдавил кнопку звонка.

— Кто? — неожиданно громко раздалось из динамика.

— К Андрею, — сказал Гонта. — По делу, друг мой, по очень важному делу.

— В чем проблема? — настаивал вопрошающий.

— Он тебе сам объяснит, если захочет, — пообещал Гонта. — Но если ты против, то мы сейчас же уедем. Дело-то не наше, а его.

Спустя две-три минуты раздался щелчок внутренней щеколды. Калитка слегка приоткрылась.

— Спасибо, братан, — довольно мерзким, по мнению Нестерова, голосом сказал Гонта водителю. — За мной должок.

— За базар ответишь, — довольно хохотнул тот.

Мотор «Ауди» взревел, машина развернулась едва ли не на месте, осыпав ботинки Нестерова и Гонты мельчайшей асфальтовой крошкой, и мгновенно умчалась прочь.

— Как вы это сделали… с ним? — спросил Нестеров, пока они шли по красно-коричневым плиткам дорожки, что вела от калитки к стеклянному подъезду дома.

— Он подвез своих знакомых, — поморщил лоб Гонта. — Не то чтобы самых близких и важных, но безусловно нужных. Точнее, которые могут пригодиться. Так он сейчас считает, а скоро просто забудет об этом.

— Забудет о причине опоздания на презентацию? — усомнился Нестеров.

— О причине — нет. Но сам посуди: на презентации он здорово надерется. И очень быстро — как раз потому, что опоздал. А на следующий день, с похмелья, вообще трудно что вспомнить. То, что он подвозил знакомых, — это точно было! А вот кто они, черт их знает… Неужели ты ни разу в жизни не испытывал подобных ощущений?

— Испытывал, тут не возразишь, — усмехнулся Нестеров. — Понимаю. Это и есть «ограниченные рамки» суггестии в действии?

— Именно так, — в тоне Гонты не было обиды. — Я рад, что ты начал все правильно понимать. Собственно, я в тебе и не сомневался.

Размышления Нестерова, не стоит ли обидеться на Гонту ему самому, были прерваны тем, что дорожка из керамических плиток закончилась.

* * *

Зачем Ирина вдруг решила позвонить своей подруге, она и сама не смогла себе объяснить. Побродив минут десять по квартире, сняла трубку и набрала номер, сразу же, без предисловий заговорив о компьютере Нестерова. Подруга попыталась убедить, что из-за такой ерунды Андрюшу беспокоить не стоит, что он отдаст деньги, как обещал, но Ирина настаивала и в конце концов проговорилась, что друзья Нестерова сами приедут к Андрею за компьютером. Так что еще через десять минут Калитовский уже знал, что ему следует ожидать гостей.