Дикий дракон Сандеррина - Кира Измайлова

— Разве приятно сразу понимать, что женщина чувствует?

— Иногда это удобно, — усмехнулся я. — Но чаще всего они переживают, щедро ли я им заплачу, что подарю и позову ли снова, когда опять окажусь в их краях. Ну и гадают, что приключилось с моими руками, как же без этого. С другой стороны, если попадается такая, которой нравится заниматься этим делом, а посторонние мысли ее не занимают, вот тогда… недурно выходит.

Кьярра снова задумалась, а я добавил:

— Тродда наверняка упивалась бы победой. Вот это — не самое приятное ощущение, ты права. А теперь, когда ты узнала все, что хотела…

— Еще не все, — перебила она и зевнула. — Но другое подождет. Ты же не уйдешь потихоньку?

— Нет. Сперва нужно решить, что делать дальше. И где тебя прятать.

— Разве здесь плохо?

— Хорошо, только припасов надолго не хватит, с твоим-то аппетитом. А выбираться за провиантом… опасно, сама понимаешь. Не хочется мелькать лишний раз.

— Я потерплю, — заверила Кьярра. — Главное, вода есть. Я ничего тут не испорчу, обещаю! И потом… Ты меня спас, и я должна тебе помочь, вот так.

— Э нет, постой! — нахмурился я. — Мы квиты — бежали-то вместе. И если на то пошло, это ты меня спасла. Я бы замерз насмерть, не согрей ты меня.

— Тем более.

— Что — тем более? Или ты рассуждаешь, как какой-то древний мудрец: раз уж спас кому-то жизнь, то обязан заботиться о нем до самой его смерти?

Я представил, как за мной до скончания дней моих будет таскаться сторожевой дракон, и невольно улыбнулся.

— Это не очень долго, — серьезно сказала Кьярра. — Люди мало живут.

— Тебя запросто могут убить, — любезно ответил я.

Она пожала плечами: мол, убьют так убьют, эка невидаль…

— Ложись-ка ты спать, — сказал я после паузы. — Время уже позднее.

— А ты?

— А я не сплю, забыла? Подумаю, что предпринять в первую очередь.

— Например? — любопытно спросила она.

— Например, неплохо было бы разыскать того, кто все это затеял. Из-за него я теперь работать не смогу спокойно!

— Почему?

Я застонал про себя и объяснил:

— Мы с тобой так шумно сбежали, что не заметить это было сложно. Нас пока не нашли, но наверняка ищут. Тебя так уж точно: и тот, кто приказал тебя поймать, и, думаю, другие личности тоже. Про меня-то понятно: если я ухитрился уйти, то ищи — не ищи, ничего не выйдет, пока сам не решу объявиться.

— И что тогда?

— Да знать бы! Может, и ничего. Скажу, что дракон взбесился, чародеи его не удержали, а я успел сбежать. Еще и неустойку стрясу… А может, кто-нибудь захочет узнать подробности этой истории. Есть, знаешь, умельцы — как начнут расспрашивать, мигом выложишь даже то, о чем давно забыл. И попадаться им в руки мне совершенно не хочется…

Я покачал головой.

— И ведь только все наладилось, дела пошли… и на тебе! Неужели опять уходить придется?

— Опять? Ты уже откуда-то убегал?

— И не один раз, — усмехнулся я. — Сбежать — не проблема, устроиться на новом месте — тоже, но хотелось бы захватить побольше наличности. С ней как-то легче живется. А я ее с собой не ношу, сама понимаешь. Хочешь не хочешь, а к Веговеру наведаться придется. Может, он что полезное расскажет…

— Он первый тебя и выдаст, — заметила Кьярра.

— Не думаю. — Я поднялся и потянулся. — Укладывайся, где хочешь, а я пойду прогуляюсь. Здесь, возле дома, не переживай.

Снаружи было прохладно. Ветер поднялся — кроны сосен тихо гудели в вышине, — но он не нес с собой никакой тревоги и тем более беды, наоборот, успокаивал и шептал на ухо о том, что пока можно ни о чем не беспокоиться. Но только пока. А потом… Видно будет.

Я вернулся в дом и обнаружил, что Кьярра устроилась на ночлег на половичке у очага. Свернулась клубком — ей только хвоста не хватало, чтобы обвиться сверху, — поджала колени к груди и, похоже, уже уснула.

Посмотрев на нее, я все-таки не выдержал, принес подушку, подсунул Кьярре под голову — кажется, уже немного привык, и прикосновения к ней ощущались не настолько болезненно, — потом укрыл одеялом. Под утро тут бывает прохладно, а по полу дует.

«Если выживем, — подумал я, растянувшись на своем лежаке, — может, поищем тебе новый дом, получше прежнего. Там, где людей нет».

— Рок, — услышал я, открыл глаза и встретился взглядом с Кьяррой. — Уже утро.

— Ты ранняя пташка. Солнце едва встало.

— А я раньше, — пожала она плечами и отстранилась. — Привыкла. Иначе охоты не выйдет.

До меня она не дотрагивалась, только потянула за рукав, чтобы… разбудить? Однако…

Кьярра тоже это заметила, поскольку сказала:

— А говорил, не засыпаешь никогда.

— Приврал, — усмехнулся я. — Иногда проваливаюсь ненадолго, если сильно устал… и очутился в безопасности. Обычно сам этого не замечаю.

— Наверно, у тебя и голова болит оттого, что ты не спишь, — заявила она.

— Тебе почем знать, что у меня болит?

Кьярра снова пожала плечами.

— Чувствую. Когда мы все были в обозе… тебе было как-то не по себе. Но так, терпеть можно. Потом совсем хорошо. А когда мы сбежали, то там, в снегах, ты просто упал. Шел-шел, даже говорил что-то, смеялся, а потом рухнул… и не шевелился. Я испугалась, что ты умер.

— Надо же… — Я сел и внимательно посмотрел на нее. — Я этого не помню. Вернее, как упал — помню, но…

Я осекся. Ведь было, было! Думал еще — из жары в такой холод, наверняка без приступа не обойдется. Вот и не обошлось. Видимо, я лишился сознания раньше, чем почувствовал, как раскаленный обруч стискивает голову.

Обычно после такого я лежу пластом сутки, а то и больше. А в этот раз… К слову, а сколько я провел под крылом Кьярры?

— Мы убежали до рассвета, а сюда пришли под вечер, — ответила она на мой вопрос. — Сам посчитай.

Выходило, меньше дня. Или повезло, или дело тут… хм… в целебных свойствах дракона.

— Один ученый человек сказал мне, — сообщил я Кьярре, — что мы не приспособлены ощущать так много всего. У обычных людей чувства намного слабее, чем у провожатых. Вот мы за это и расплачиваемся. Не я один страдаю, уверен. Но все мы об этом помалкиваем, потому что…

— Нельзя выдавать свою слабость, — закончила она. — Это я понимаю. Кто-нибудь может подстеречь тебя, когда ты не сможешь отбиваться.

— Да. Или подумает: зачем мне хворый провожатый, так вот сляжет на середине пути, и что делать? — усмехнулся я. — Словом, этот секрет я храню надежнее, чем загадку своих перчаток.