Башни Анисана - Ольга Каверина

Ребёнку, однако, не нравилось, что его держат. Он то и дело старался выкрутить руку из цепких пальцев Гиеджи и сердито сверкал на неё глазами из-под рыжей чёлки. Гиб Аянфаль оглянулся и заметил, что на них с беспокойством поглядывает одна из белых воспитательниц.

– Лучше отпусти, – шепнул он, приблизившись к сестре.

– Но аба попросил, – возразила Гиеджи и вдруг вскрикнула – рыжий сорванец, улучшив момент, больно обжёг её руку выступившей на ладошке чёрной пылью. Вырвавшись на свободу, он шмыгнул в толпу и скрылся из виду. Гиеджи, было, погналась за ним, но найти ребёнка в нестройных волнах для неё было сложно, и она вернулась назад. Лишь позднее Гиб Аянфаль вновь увидел Эньши на площади – белая воспитательница отводила его к собирающимся в стороне от взрослых детям.

Долгое ожидание начало утомлять юного асайя. Но вот волны затихли, оставив сознание в непривычной пустоте. Стало очень тихо – слышен только приглушённый гул, порождаемый многочисленными внутренними полями. Стены фиолетовой башни медленно расходились в стороны – их точно прорезал рвущийся изнутри свет. Яркое сияние озарило площадь, на мгновение ослепив тысячи тысяч глаз, а в следующее мгновение в волнах вспыхнула радость, которая проникла в умы и затронула каждого. В белом свете Гиб Аянфаль различил фигуру правителя с приветственно поднятой рукой.

Сияние постепенно сконцентрировалось вокруг Гэрера Гэнци и собралось в белый шар над его головой. Правитель опустил руку и начал неторопливо спускаться вниз к площади. На асайев нахлынула волна любви и восхищения им. Гэрер Гэнци был невысок ростом, имел гибкое и стройное телосложение, овальное лицо, на котором выделялись огромные глаза фиолетово-серебристого цвета. Его чёрные волосы и серебристо-белое тело оплетали фиолетовые ленты, а на груди красовался знак – фиолетовая восьмиконечная звезда, сочетавшаяся с такого же цвета акапатоей и передником. Правитель должен быть превосходнейшим из асайев. Через промежутки времени, определяемые Провидением и Голосом Ганагура, на всех твердынях Онсарры разносился зов, призывающий миллионы достойных принять участие в Великих Играх, на которых избирается лучшее дитя Онсарры. Победитель сперва встаёт на путь обучения, длящийся около тысячи оборотов, после чего принимает от предшественника имя «Гэрер», вместе со всеми причитающемуся к нему обязанностями.

А следом появилась консул Гейст. Она была, наверное, самым высоким асайем, каких Гиб Аянфалю только доводилось видеть. Тело её было крупным и сложением своим отличалось от тел других асайев: члены и широкое туловище, оплетённые плотной сеткой синих лент, имели округлые и кажущиеся мягкими формы. От всей её фигуры веяло вечной монументальностью и спокойной силой, а на груди красовался знак – синий квадрат. Синей была и остальная одежда консула – передник, широкий пояс и короткие штаны. Её лицо, замершее и изящное, словно выточенное из белого камня, пересекала, закрывая глаза, чёрная повязка кибахи. Оно не выражало ничего, кроме закрытой сосредоточенности. Синего консула не окружало сияние, она вышла из врат так, будто впереди не было заполненной асайями площади. Гиб Аянфаль, смело взглянувший на неё, невольно ощутил холодный трепет, прежде чем светлые волны поглотили эту неприятную эмоцию. Он снова устремил взгляд к правителю.

Гэрер Гэнци улыбался ему. Он как будто вырос в тысячу раз, возник в сознании и сплошь заполнил его. Кажется, Гиб Аянфаль – это Гэрер Гэнци, а Гэрер Гэнци – это Гиб Аянфаль. Не понять. Он ощущал чужое внутреннее поле так, как будто бы был глубоко погружён в него, стал его частью. У него возникла стойкая уверенность, что Гэрер сейчас идёт и обращается только к нему, словно бы они находятся на этой огромной площади вдвоём. Только одна точка на самой безопасной глубине внутри сопротивляясь нашествию чужой личности. Она подсказывала, что эта уверенность – плод эмоций, растворённых в волнах, и все остальные асайи сейчас испытывают сходные чувства. Они смотрят, как правитель идёт к ним, следят за тем, как его изящные ступни касаются белых ступеней. И по мере его приближения, завораживающее воздействие всё более усиливается.

Спустившись на небольшую площадку перед башней, Гэрер остановился рядом с ожидавшим его Сэле. Оба члена Триады приветствовали друг друга лёгкими кивками, после чего Гэрер Гэнци склонил голову и перед остальными асайями, также склонившимися в ответ.

– Приветствую вас, дети Звезды! – произнёс он и выдержал паузу, пока ответное приветствие всколыхнуло волны, после чего начал речь с чествования Праматери Гаэ Онсарры, а затем заговорил о том, как была обретена Пятая твердыня, и что и поныне избранная Звезда ведёт за собой всё Кольцо Светил, властители которых частично ведут свою историю так же от Праматери Гаэ, а частично – от её приближённых сестёр.

Асайи с восторгом встретили его речь, Гиб Аянфаль, захваченный общим настроением, – тоже. Хотя подспудно он ждал, что правитель вот-вот упомянет и исчезновение. Он не ошибся. Гэрер Гэнци сделал небольшую паузу, после чего его взгляд молнией проскользнул над площадью, заставив слушателей погрузиться в напряжённое ожидание.

– Я знаю, дети Звезды, – продолжил он без прежнего приподнятого настроения, – только одно сейчас может тревожить твердыни Онсарры – исчезновение. Один из нас больше не присутствует здесь, а информационные волны как будто забыли её. Это событие непонятно нам и пугает тем, что коснулось белой сестры. Но какими бы ни были события, они не должны вызывать у нас страх. Мы узнаем, почему это произошло и как нам вернуть пропавшую. Лучшие представители всех рабочих точек, чей труд связан с перемещениями сквозь пространство и время, сейчас заняты изучением произошедшего. В том числе и консул Гейст.

После этих слов правитель обернулся к стоящей рядом Гейст, но консул оставалась безучастной. Гиб Аянфаль заметил, что она легко прикоснулась пальцами к плечу правителя, а затем снова опустила руку.

– Консул Гейст говорит, что пока вся информация должна оставаться неразглашённой, – проговорил Гэрер Гэнци, – но как только это станет возможным, информация станет доступна для всех. Надеюсь, сие временное ограничение никого из вас не стеснит.

Многие асайи выразили согласие с таким разумным решением, но Гиб Аянфаль им доволен не был. Однако его негативные чувства быстро растворились в общем благодушии, чему способствовал настрой реющих в это утро над твердыней глобальных эмоций. Совсем скрыть от них сознание было трудно, особенно для Гиб Аянфаля. Как и многие простые асайи он был практически ничем не ограждён от этого воздействия. Только патриции, да техники волн с белыми сёстрами могли вести себя более вольно.

Глобальные эмоции наравне с мыслетоками формируют общий фон событий, закладывая будущее. Они есть канал связи со сверхсуществом, и потому являются мощнейшей силой единения из-за способности свободно заходить в сознание любого асайя. Отслеживать, какие переживания являются твоими собственными, а какие – навеяны волнами, не так-то просто. Если информационные каналы мыслетоков проходят в срединных волнах, то каналы глобальных эмоций лежат в волнах тонких, субстанции менее подвластной управлению для большей части населения.

Правитель продолжил речь, повествуя об успехах асайев Онсарры, совершённых за прошедший оборот, а Гиб Аянфаль, взглянув на находящегося неподалёку от него Ае, наконец-то смог слегка освободить сознание от густых волн. Старший родич и остальные семь ведущих Рутты стоят, окружив Триаду широким полукругом. Они кажутся безучастными почётными гостями, но Гиб Аянфалю показалось, что он смог разглядеть, как к ним стягиваются незримые потоки волн, постепенно объединяющие всю площадь перед правителем, в том числе и его самого. Его удивило то, что консул Сэле в этот раз ничего не сказал асайям, хотя прежде он всегда держал речь перед Гэрером. Алый консул стоял слева от правителя и, судя по всему, раздумывал над чем-то совсем не связанным с Торжеством Праматери. Консул Гейст так же не разделяла всеобщей радости. Но по её пересечённому чёрной кибахой лицу совсем не поймёшь, о чём она думает и не погружена ли в волны. Такая отстранённость двух членов Триады от общего настроя показалась Гиб Аянфалю необычной. Или напротив, это он сам прежде никогда не замечал их возвышения над охватывающими волны эмоциями?